на гостеприимные финские аэродромы. Успешному выполнению задания способствовала грамотная работа штурмана командирской машины, которым оказался финский капитан Пауль Эрви. Лишь после этого советская авиация и ударила по финским аэродромам.
Союзником СССР Финляндия не стала бы, поскольку подавляющее большинство её политиков и военных желало захватить побольше территорий восточного соседа и неоднократно пытались это сделать. Сам Маннергейм ещё 15 марта 1918 года писал: «Я клянусь от имени той финской крестьянской армии, чьим главнокомандующим я имею честь быть, что не вложу свой меч в ножны, прежде чем законный порядок не воцарится в стране, прежде чем все укрепления не окажутся в наших руках, прежде чем последний вояка и хулиган Ленина не будет изгнан как из Финляндии, так и из Восточной Карелии».
В 1918–1920 гг. финская армия пыталась занять всю Карелию, включая Петрозаводск, но по итогам Тартусского мирного договора 14 октября 1920 года смогла удержать только заполярную Печенгу. Провалилось и вторжение 1921–1922 гг., а поход 1941 года в Хельсинки рассматривали как третью попытку. Заглянув в приказ Маннергейма от 10 июля 1941 года, можно прочесть: «В ходе освободительной войны 1918 года я сказал карелам Финляндии и Беломорской Карелии, что не вложу меч в ножны до тех пор, пока Финляндия и Восточная Карелия не станут свободными. Я поклялся в этом именем финской крестьянской армии, доверяя тем самым храбрости наших мужчин и жертвенности наших женщин. Двадцать три года Беломорская и Олонецкая Карелии ожидали исполнения этого обещания».
Рюти желал большего. В беседе с германским послом для особых поручений Карлом Шнурре он, кроме Карелии, пожелал Кольский полуостров, а восточную границу планировал провести по линии: восточное побережье Белого моря — южный берег Онежского озера — Свирь — южный берег Ладожского озера — Нева — Финский залив. Ленинград предполагалось уничтожить, возможно сохранив часть его морского порта[23].
Приказ Маннергейма от 1 сентября 1941 года долгое время трактовали как распоряжение не пересекать границу 1939 года. Однако историк Николай Барышников в работе «Блокада Ленинграда и Финляндия. 1941–1944», справедливо отмечает, что никаких указаний насчёт остановки на границе, существовавшей до советско-финляндской войны 1939–1940 гг., в нём не содержалось. Напротив, в документе говорилось: «Старая государственная граница на перешейке достигнута. Нам надо вести борьбу до конца, установив границы, обеспечивающие мир».
В тот же день перешедшие границу 1939 года финны захватили деревни Новое Алакюля и Майнила. Продолжая наступление, 3–4 сентября они заняли Александровку, Зарошье, Каменку, Новый и Старый Белоостров, Термолово и передовой дот Карельского укреплённого района, а 6 сентября — Троицкое и Симолово.
Одновременно севернее части 6-го корпуса Карельской армии Финляндии двинулись на Ленинград в обход Ладожского озера через реку Свирь. Командующий оным генерал Пааво Талвела впоследствии признал, что Маннергейм ещё 5 июня 1941 года предложил ему командовать этим корпусом именно для атаки бывшей столицы империи. Частям Талвелы удалось форсировать Свирь, и Юхо Паасикиви уже готовился зачитывать по радио торжественную речь, которую также цитирует Барышников: «Пала впервые в своей истории некогда столь великолепная российская столица, находящаяся вблизи от наших границ. Это известие, как и ожидалось, подняло дух каждого финна… Для нас, финнов, Петербург действительно принёс зло. Он являлся памятником создания русского государства, его завоевательных стремлений».
Жестокие бои шли до 21 сентября, однако объявить о падении ненавистного города Паасикиви так и не пришлось. Не сумев преодолеть мощные укрепления Карельского укрепрайона и усилившееся сопротивление переброшенных на фронт свежих красноармейских батальонов, Юго-Восточная армия была остановлена и даже оставила ряд ранее занятых населённых пунктов. Не желая без толку умирать под неприступными дотами, финские солдаты стали в массовом порядке отказываться идти в атаку. Когда количество отказников и дезертиров перевалило за тысячу, Маннергейму пришлось окончательно отбросить планы наступления на Ленинград. На других участках фронта наступление продолжалось много восточнее старой границы. Перейдя её, финны захватили 5 сентября 1941 года Олонец, 12 сентября Ругозеро, 2 октября Петрозаводск, 3 ноября Кондопогу, 5 декабря (когда немцы уже начали отступать от Москвы) Медвежьегорск, а 12-го — остров Гогланд.
По реке Свирь граница СССР и Финляндии никогда не проходила, а финны, вопреки фантазиям, на ней не останавливались. Согласно Тартусскому мирному договору 14 октября 1920 года её установили почти в сотне километров северо-западнее этой реки, а по Московскому договору 14 марта 1940 года сдвинули севернее Ладожского озера. В ходе наступления в 1941 году финны форсировали Свирь, заняв Свирьстрой, Подпорожье и Вознесенье. С захваченного плацдарма, который простирался на 100 с лишним километров в ширину и на 15 километров в глубину, оккупанты неоднократно пытались прорваться навстречу германским союзникам, но к началу ноября выдохлись.
Ну и, разумеется, с Гитлером Маннергейм встречался. Например, 4 июня 1942 года, когда фюрер специально летал в Финляндию поздравить маршала с 75-летием.
Советские десантники под Москвой в 1941 году прыгали в снег без парашютов
Верещагин Олег Николаевич. Писатель-фантаст.
Зимой 1941 года под Москвой батальон наших солдат десантировался на заснеженное поле с самолётов, с высоты 50 метров (16-этажная «высотка») без парашютов. 12 человек из каждой сотни разбивались насмерть. Остальные вступали в бой с ходу.
Запись в блоге, 17 ноября 2007 г.
Сергеев Юрий Васильевич. Писатель.
Скарабеев сурово оглядел лица присутствующих военачальников и проговорил:
— Что будем делать? Немцы идут к Москве… Довоевались? Как вы могли не укрепить стратегически важное шоссе, танкоопасное направление?! Такую колонну трудно остановить… невозможно выбросить войска им наперерез… они почти в дамках. Есть бомбардировщики на аэродроме?
— Есть, но израсходованы бомбы… есть транспортные самолёты ТБ-3, можно послать в Москву на склады… — оправдываясь промямлил генерал-лётчик.
— Не успеть… — Скарабеев задумался, ещё прошёлся по комнате и приказал: — Готовить десант…
— Нет парашютов, — опять подал голос лётчик.
— Готовить десант! — опять повторил Скарабеев… — когда я ехал сюда, видел на марше свежий полк сибиряков недалеко от аэродрома, задержать его и повернуть к самолётам. Едем туда…
Когда решили ещё несколько важных вопросов и прибыли на аэродром, полк был уже выстроен невдалеке от транспортных самолётов. В новеньких белых полушубках, хорошо вооружённый полк замер.
— Братья!!! — зычно крикнул Скарабеев, — колонна немецких танков прорвалась к Москве и скоро будет в столице… Нет средств их остановить, а надо это сделать, чтобы не посеять панику и не пролить невинную кровь мирных людей. Я вам не могу приказать пойти на такое… я прошу вас… Нужны только добровольцы… Вот