Я молчала, а змей продолжал, чуть наклонив голову.
— Ес-с-сли бы дорогой ч-ч-человек с-с-сказал тебе, что ненавидит твой характер? Некоторые ч-ч-черты? Ц-ц-цвет твоих глаз-з-з? — спросил змей. — Ш-ш-што бы ты с-с-сделала?
На секунду я растерялась, понимая, что сейчас от моего ответа зависит все! Абсолютно все. Перстень на протянутой руке дрогнул, едва не скатившись на пол.
— Я бы…. Я бы… не делала скоропалительных выводов, — осторожно произнесла я, подрагивая уже скорее от нервов. — И… узнала бы почему?
— Я уз-з-знал, и ш — ш-што? — послышался голос змея.
— А потом дала бы ему ш-ш-шанс, лорд Орсвилль, — почти по- змеиному прош-ш-шептала я, с замиранием сердца дожидаясь судьбоносного ответа.
— Хорош-ш-шо, — послышался голос змея, а я вслушивалась в каждое слово. Он говорил слишком тихо. Настолько тихо, что мне мешало расслышать его слова даже гулкое биение собственного сердца!
На чердаке воцарилась тишина.
— Я дам тебе ш-ш-шанс… Хотя никому его не даю… Никогда… Мож-ж-жет потому, ш-ш-што ты многое з-з-знач-ч-чиш-ш-шь для меня. А мож-ж-жет потому, ш-ш-што мое сердце боится тебя отпус-с-стить…. — произнес змей.
Я чуть не расплакалась. Сжимая в кулаке до боли чужое кольцо.
— С-с-сможешь подойти ко мне и прос-с-сто прикос-с-снуться ко мне, — послышался голос змея. — Я многого не прош-ш-шу…
Что? Подойти и прикоснуться к нему? К змее… Прикоснуться… Если ты их боишься до ужаса! Просто панически и безотчетно…
Я стиснула зубы и сделала шаг вперед, выставив руку. До змея оставалось шагов пять. Пять страшных и мучительных шагов. У меня прогибались колени.
Он ничего мне плохого не сделал! Это не просто змея… Это Максимиллиан… Максимиллиан Орсвиль… Я вспоминала его виски с проседью, красивые глаза, запах духов, походку, танец… Руку на своей талии…
Еще один шаг дался мне очень тяжело. Сердце сжалось, а я мысленно убивала себя за эту слабость.
Я старалась думать про нежные губы, которые прикасаются пьянящим поцелуем к моим. Представлять руки, которые согревают меня, пряча под плащом. И чувство, которое есть только рядом с этим человеком… Только с ним… Непередаваемое, прекрасное и такое уютное. Словно это — мой человек. Мой и все. Сколько в моей жизни было романов, интрижек и даже отношений, но ни с кем не возникало это чувство, словно можно довериться, расслабиться, а тебя защитят, спасут и тобой очень дорожат. Настолько, что гордый лорд дает тебе второй шанс!
Я уже стояла в шаге от змеи. По моим щекам текли слезы. Видимо, от переизбытка чувств. Закрыв глаза и смахнув слезы, я попыталась поднять руку. Но одна не поднималась. «Давай!», — умоляла я себя. — «Иначе потеряешь его навсегда!».
Мои дрожащие пальцы были в дюйме от сверкающей чешуи. Я тяжело дышала, сгоняя слезы по щекам. Еще чуть-чуть… Совсем капельку… Это не страшно! Он не броситься на тебя! Точно не броситься! Это он, любимый… Зажмурившись, я подалась вперед. Пальцы коснулись холодной чешуи. Я осмелела, делая вдох. И положила ладонь на змеиную голову. Рука дрожала, а я улыбалась, сквозь слезы. Совсем чуть-чуть, насколько это позволяла дрожь в руке я погладила его.
— Как трогательно, — всхлипнул кто-то в углу. Я обернулась, и увидела, как со статуи ползет простыня в темноту в сторону светящихся глаз. А оттуда слышится трубное сморкание. — Извините. Продолжайте!
— Неужели я нас-с-столько тебе дорог, что ты перес-с-силила с-с-себя? — спросил змей, пока я осторожно, не веря самой себе, прикасалась к его чешуе.
Не ответила, ведя рукой и чувствуя пальцами каждую чешуйку. Невероятное чувство. Чувство, от которого я не знала, смеяться или плакать. Перед глазами все плыло, и я упала в обморок.
Я очнулась. Мои волосы нежно перебирали пальцы. Посреди чердака стояло огромное старинное кресло. Я чувствовала, как мои ноги висят в воздухе, зато я сижу, привалившись головой к чему — то мягкому и вдыхаю запах чужих волос.
Меня обнимали нежные руки, кутая в одеяло.
— А кресло откуда? — спросила я, прикасаясь пальцами к дорогой ткани чужой одежды.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Я принес, — сипло всхлипнул кто-то в углу. — Если что, у меня там еще кровать есть…
Я почему-то смутилась и покраснела. При мысли о кровати, мне стало так жарко и так неловко. Девушке же должно быть стыдно признаться, что она очень — очень любит мужчину и очень-очень хочет целовать его обнаженные плечи?
Меня взяли за подбородок и приподняли мою голову для поцелуя. Я целовалась, как в последний раз, запрокидывая голову и упиваясь чужими губами. Что-то ехидно подсказывало, что Адам сейчас уверен, что меня едят! Ну, в чем-то он прав.
От моих губ оторвались, опаляя дыханием, а я почувствовала самое нежное прикосновение, какое только могла представить. Я не хочу возвращаться в свой мир. Чтобы снова гадать на суженого-ряженого.
Меня укрыли одеялом, прижали к груди и стали баюкать. Я чуть не плакала. Но на этот раз от какого-то странного восторга и упоения.
— Предложение по поводу кровати все еще в силе, — намекнуло чудовище из темноты.
А я так уютно устроилась, мечтая, что этот момент не заканчивался никогда!
Утро встретило меня сладким зевком. Я открыла глаз, лежа на старинной, роскошной кровати, укрытая одеялом. Под головой была подушка. Моя подушка. А вокруг был чердак.
— Доброе утречко! — послышался сиплый голос из темного угла. У меня сейчас такое чувство, что мне предложат купить три мешка картошки!
— Как спаслось? Как спалось? — сипловато поинтересовался монстр.
— А где лорд? — спросила я, когда сердце екнуло от разочарования от разлуки.
— Он покинул вас, — произнес все тот же сиплый голос из темноты. — Но поцеловал и накрыл одеялом. Вы уснули у него на руках, и он отнес вас сюда…
Я все еще чувствовала запах его духов в своих волосах. И наслаждалась им. Маленький браслетик — змейка украшал мою руку. Он смотрелся, словно комплект к фамильному перстню. Красиво — то как… А еще бесценно. Для меня. Я прижала руку к груди, счастливо улыбаясь. Настроение поползло наверх.
— До меня дошли слухи, что вы изнасиловали медведя в лесу палкой, — послышался сиплый голос. — Я бы хотел уточнить для себя, это правда или нет?
Я подняла брови. Мне показалось, что сейчас услышу треск. Это медведи дружно переезжают в другой лес. И переносят свои берлоги.
— И то что волку глаз на хвост натянули … голыми руками, — продолжало чудище, которое я никогда не видела.
— А тебе зачем? — спросила я, спуская ноги на пол.
— Хочу уточнить, чем рисковал вчера… — вздохнула неведомая зверюшка. — И, если у вас есть время, набраться опыта… А то я все во сне да во сне… Хотелось бы расширить сферу … Если вы понимаете, о чем я?
— Да, правда, — соврала я, слыша, как что-то выдыхает в темноте.
— Спасибо тебе, тьма, что отвела меня вчера, — послышался голос.
Я сгребла подушку и одеяло, собрала все это в узелок и направилась к люку. Подцепив ногтями ручку, вытащив ее, я открыла его, видя хлипкую лестницу. Спустившись по ней, я закрыла чердак.
Спускаясь по длинной лестнице, я едва ли не пела. Вид у меня, наверное, дурацкий! Взъерошенная, мятая, но такая счастливая!
— Здрасьте! Здрасте! Доброе утречко! Как спалось? — здоровались плинтуса, люстры, зеркала и картины. «Прекрати жрать! Хозяйка идет!», — старинные шкаф толкнул куцей ножкой сундук, который чем-то чавкал. На полу лежала окровавленная папка «Риэлтерское Агентство «Дом на склоне холма».
— Ой, — басом заметил сундук. — Здравствуйте!
Я кивнула всем, добираясь до своей комнаты. Свалив ворох постельного белья обратно на кровать, я одернула платье, закрутила волосы гулькой и направилась к Адаму.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
По пути мне жутко захотелось чаю. Или что-нибудь попить. Перед скандалом хотело бы промочить горло. А скандал будет, я это знаю. Наверняка эта сладкая парочка уже заочно похоронила меня!
Я решила свернуть на кухню. И отчитаться Максу, что я жива — здорова. Заодно выпить чаю и успокоиться.