Читать интересную книгу Вскрытие показало… - Патриция Корнуэлл

— Ты хочешь сказать, что, когда я поступаю плохо, тебе бывает больно?

Кажется, мои слова вселили в девочку уверенность в своей силе, — а именно этой уверенности ей так не хватало.

— Да. Потому что я тебя очень люблю, Люси, — ответила я. Кажется, я никогда раньше так прямо не говорила племяннице о своих чувствах. — Я не хотела сделать тебе больно — так же как и ты не хотела сделать больно мне. Прости меня.

— Мирись-мирись-мирись и больше не дерись…

Ложечка звякнула о край стакана — Люси снова взялась за коктейль. Она радостно провозгласила:

— Я знала, что ты спрятала модем. Но от меня, тетя Кей, не спрячешь! Я видела модем у тебя в спальне — заглянула, пока Берта готовила ланч. Он лежит на полке, как раз рядом с твоим револьвером тридцать восьмого калибра.

— Откуда ты знаешь, что тридцать восьмого? — ляпнула я. Конечно, нужно было сказать что-нибудь другое.

— Энди, который был у мамы до Ральфа, носил такой на ремне, вот здесь, — пояснила Люси, указывая на попу. — Энди — хозяин ломбарда, вот он и ходит с револьвером. Он мне его показывал и позволял пострелять. Вынет все пули и дает, чтоб я стреляла в телевизор. Бах! Бах! Классно! Бах! Бах! — повторяла Люси, нажимая на ручку холодильника, как на курок. — Энди нравился мне больше Ральфа, но, по-моему, маме он надоел.

На следующий день я должна была отправить Люси домой. Так вот с какими познаниями девочка уедет к матери! Я начала читать ей лекции об огнестрельном оружии, повторяя страшилки о не в меру любопытных детях, игравших с пистолетами. Вдруг зазвонил телефон.

— Да, забыла сказать, — встрепенулась Люси. — Пока тебя не было, бабушка звонила. Целых два раза.

Нет, только не это. Мама умудрялась даже в самом бодром голосе услышать тревогу или грусть, снедающие меня в тот или иной момент, и не успокаивалась, пока не выясняла их причину.

— Ты чем-то огорчена. — Мама успела уже дважды сообщить мне эту новость.

— Я просто устала, — автоматически отвечала я.

Я так и видела маму: сидит в кровати, обложившись подушками, перед телевизором — только звук убавила на время разговора. Цвет волос и глаз я унаследовала от отца; у мамы волосы темные — сейчас, конечно, уже седые. Они мягко обрамляют ее круглое полное лицо. Темно-карие глаза кажутся еще больше за толстыми стеклами очков.

— И неудивительно — ты только и делаешь, что работаешь, Кей. Что там у вас в Ричмонде творится — просто ужас! Я читала во вчерашнем «Геральде». Просто неслыханно! Я бы и не знала, да сегодня заскочила миссис Мартинес и принесла мне журнал. Я-то больше не выписываю воскресные издания — там одни купоны да реклама. Делать мне больше нечего — читать всю эту ерунду. А миссис Мартинес пришла, потому что в журнале было твое фото.

Я вздохнула.

— Я бы тебя и не узнала, если б не подпись внизу. Фотография, надо сказать, неудачная. Конечно, ведь было темно. Кей, почему ты не надела шляпу? Дождь, сыро, промозгло — а ты без головного убора. Куда это годится? Я тебе столько шляпок связала! Почему бы не надеть шляпу, которую мама сделала своими руками? Ты заработаешь воспаление легких!..

— Мама…

Она гнула свое.

— Мама!

Господи, да что за день сегодня! Будь я хоть Мэгги Тэтчер, мама все равно обращалась бы со мной как с пятилетним ребенком, у которого не хватает ума не выходить на улицу в дождь.

Потом последовали вопросы о том, как я питаюсь и достаточно ли сплю.

Тут я решила перейти в наступление.

— Как дела у Дороти?

Мама на миг замолчала.

— Кстати, о Дороти. Из-за нее-то я и звоню.

Мама повысила тон — новость того стоила. Дороти, оказывается, улетела в Неваду, чтобы… выйти замуж. Я плюхнулась на стул.

— Почему в Неваду? — задала я идиотский вопрос.

— Спроси чего полегче! Спроси, например, почему твоя единственная сестра встречается с каким-то типом, который занимается книгами и с которым она раньше только по телефону разговаривала. А тут вдруг ни с того ни с сего звонит мне из аэропорта и сообщает, что летит в Неваду, чтоб выйти там замуж. Спроси, как моя дочь могла выкинуть такой фортель! Ты всегда считала, что у Дороти вместо мозгов макароны…

— А чем конкретно занимается этот тип? — Я бросила взгляд на Люси — девочка смотрела на меня округлившимися глазами.

— Не знаю. Дороти вроде говорила, что он художник. Думаю, он иллюстрирует ее книги. На днях он приезжал в Майами на какую-то конференцию, встретился с Дороти, чтобы обсудить ее книгу или что-то в этом роде. Я не разбираюсь. Его зовут Джейкоб Блэнк. Еврей, конечно. Я сама догадалась — Дороти разве скажет! Зачем говорить матери, что собираешься замуж за еврея, который тебе в отцы годится, которого твоя мать в глаза не видела и который за гроши рисует картинки для детских книжек?!

Что я могла сказать?

Нечего было и думать о том, чтобы отсылать Люси к Дороти сейчас, когда у той в разгаре очередной роман. Маме и раньше приходилось оставлять девочку у себя на больший срок, чем планировалось ранее, — когда моя сестрица уезжала на какую-нибудь встречу с издателем, или в деловую поездку, или на презентацию очередной книги — эти мероприятия всегда длились подозрительно долго. Люси жила у бабушки, пока блудная писательница не вспоминала о том, что у нее есть дочь, и не забирала девочку домой. Мы привыкли квалифицировать такие провалы в памяти как вопиющую безответственность. Возможно, даже Люси так считала. Но бежать в Неваду, чтобы выйти замуж? Видит бог, это уже переходит все границы.

— А она не сказала, когда вернется? — спросила я, понизив голос и повернувшись к Люси спиной.

— Зачем? — снова вскинулась мама. — Зачем сообщать об этом мне? Кто я такая — подумаешь, мать! Кей, скажи мне, как она могла во второй раз такое вытворить? Он ей в отцы годится! Армандо тоже был вдвое старше, и вот результат — упал замертво у бассейна, когда Люси еще и на велосипеде кататься не умела…

Несколько минут ушло на то, чтобы как-то успокоить маму. Повесив наконец трубку, я поняла, что мне предстоит еще более трудная задача.

Как я сообщу обо всем Люси? «Детка, твоя мама ненадолго уехала из Майами. Она только выйдет замуж за мистера Блэнка, который рисует картинки к ее книжкам…»

Люси сидела неподвижно, как изваяние. Я двинулась к ней с распростертыми объятиями:

— Они сейчас в Неваде…

Люси вскочила, зацепив стул — он с грохотом упал — и, увернувшись от меня, побежала в свою комнату.

Так поступить с родной дочерью! Я никогда этого не прощу Дороти, пусть не надеется! Такое не прощают. С нас и ее первого замужества хватило. Дороти было всего восемнадцать. Мы ее предупреждали. Мы приводили самые убедительные аргументы. Армандо едва говорил по-английски, а по возрасту годился невесте в отцы. И его здоровье, и «мерседес», и золотой «Ролекс», и роскошные апартаменты с видом на море — все внушало нам подозрения. Армандо появился бог знает откуда, шиковал неизвестно на какие средства — таких типчиков в Майами полно.

Паршивка Дороти! Знала же, что я работаю как проклятая! Знала, что я и так сомневалась, стоит ли Люси приезжать, из-за всех этих убийств! Но поездка была запланирована, и Дороти употребила все свое природное обаяние, чтобы убедить меня не отказываться от визита племянницы.

«Кей, если Люси будет тебе мешать, просто отошли ее обратно. Можно все переиграть, — сладко пела моя сестрица. — Сама знаешь — Люси так ждет этой поездки. Только о тебе и говорит. Она тебя просто обожает. Ты ее кумир. Никогда не видела, чтобы ребенок кем-то так восхищался!»

Люси сидела на краешке кровати, не шевелясь и уставившись в пол.

— Хорошо бы самолет разбился — вот и все, что сказала девочка, пока я помогала ей надевать пижаму.

— Ты ведь на самом деле так не думаешь, — произнесла я, расправляя вышитый маргаритками воротничок. — Побудешь у меня подольше. Это же здорово!

Люси зажмурилась и отвернулась к стене.

Я осеклась. Где найти слова, которые могли бы утешить Люси? Я села на край кровати и некоторое время беспомощно смотрела на девочку. Потом осторожно придвинулась и начала гладить ее по спине. Кажется, подействовало — постепенно дыхание Люси стало ровным, как у спящей. Я поцеловала девочку в макушку и тихо закрыла дверь.

Входя в кухню, я увидела у дома машину Билла.

Я успела открыть дверь прежде, чем он позвонил.

— Люси спит, — прошептала я.

— Какая жалость, — игриво прошептал он в ответ. — Действительно, кто такой дядя Билл, чтобы его дожидаться?

Он внезапно замолчал, поймав мой испуганный взгляд. Я смотрела на дорогу. Фары выхватили из мрака поворот и тут же погасли, а невидимая машина внезапно остановилась. Потом дала задний ход. Громко работал двигатель.

Автомобиль развернулся — из-под колес полетели камешки и гравий — и на полной скорости скрылся.