— Ой, Ната-ша, — смешно проговаривает русское имя турчанка, приправляя взгляд все той же «благожелательной» улыбочкой, — я разве что-то плохое хотела сказать? Но надо и меру знать. Я же знаю, как вы сами экономите, а она тут, красавица наша, шикует! — Заканчивает свою пламенную речь громким и неприятным: — Хах!
Яна, конечно, как всегда молча терпит несносный характер родственницы. Не приведи Всевышний что-то возразить или попытаться защититься — сочтет за оскорбление, тысячу грехов навешает, проклянет, еще и в лицо плюнет.
Вмешивается Йигит.
— Ну, хватит, мама. Дяде Мехмеду лучше знать, что тут и как в Москве. Главное, чтобы Айна была в безопасности.
Тетя Барчин трижды цокает языком. Демонстративно скривив лицо, скрещивает на груди короткие ручонки:
— Хоть бы чаю предложила…
— Уверен, что Айна собиралась. Но нам уже пора, — обрывает очередной порыв матери Йигит. — Заселимся. Отдохнем. А завтра продолжим общение.
— Что ж… Я действительно устала. Жаль, никто не предлагает остаться здесь.
— Барчин, — снова выступает вперед Наталья. — Ты же знаешь, что это неблагоразумно, учитывая, что Айна с Йигитом еще не связаны браком.
— Ты права, Ната-ша, — но лицо все равно кривит, словно ее пинками выгоняют. — Ничего. Как-то дотерплю до гостиницы… Ой, — дергается при первом же шаге, — моя спина…
Йигит тут же подхватывает коротышку-мать под руку. Ему она едва достает до груди.
— Доброй ночи, дорогие.
— Доброй ночи, Барчин, Йигит.
Яну разбирает такая злость, что она даже решается проигнорировать прощание. Но неугомонная родственница останавливается прямо перед ней и царственно вытягивает руку. Приходится запереть все свои эмоции, коснуться сухой и тонкой кожи женщины губами и приложиться к ней лбом.
* * *
Этой ночью Яна практически не спит. Ворочается. Тревога не то чтобы не отпускает, она с каждым часом разрастается.
Что ей делать? Сколько ни думает, легкого выхода не находит. Она в любом случае заденет чьи-то чувства.
Свои? Дениса? Отца? Йигита?
Кажется, оптимального решения все-таки нет.
Вечером мама приготовила для них с Мариной бюрек [16]. Они долго болтали за чаем, поедая пирог и привезенные матерью сладости. Потом за просмотром советской комедии пили вторую порцию чая. Янка, конечно, создавала активность и даже заставляла себя есть. Однако весь вечер провела как на иголках.
В одиннадцатом часу ночи ее телефон один раз зазвонил. Хорошо, что она предусмотрительно убрала звук. Никто ничего не заметил. Только у самой Яны сердце расходилось что есть силы. Сославшись на усталость, она тут же засобиралась спать. Понимала, что больше и минуты не выдержит. Либо расплачется, либо выдаст все без прикрас. А надежды придумать идеальную комбинацию все еще теплились.
Наталья заняла большую комнату, а девочки вдвоем устроились в спальне Яны.
«Надо что-то решать…»
С этим беспокойным девизом младшая и проворочалась до утра. Даже Марина, в конце концов, не выдержала:
— Ян… Перестань вертеться, а? Дай поспать…
— Прости.
Еще примерно час выдерживает неподвижно. Но в теле такая ломка происходит. Напряженные мышцы словно судорогами сводит. Лежать спокойно — то еще испытание. Поэтому звонок будильника воспринимается Шахиной как конец физическим пыткам.
Умываются. Быстро собираются. Завтракают овсянкой и отварными яйцами — Марина любит, а Яне попросту все равно.
На улице снова идет снег. Сыплет красивыми пушистыми хлопьями. Ласково опускается на кожу, когда девушка, шагая по тротуару с каким-то неосознанным замиранием в сердце, поднимает к небу лицо.
Уже в университете, на скамейке перед библиотекой, набирает по телефону Рагнарина.
— Привет. Прости, я пропустила твой звонок. Мы рано вчера уснули, — сходу отчитывается, нервно сжимая пальцами переносицу, чтобы как-то сдержать моментально подступившие слезы.
— Привет, котенок. Я так и понял. Не хотел разбудить, поэтому больше не звонил.
Шахина делает резкий вдох, а выдохнуть некоторое время не может. Слушает любимый голос. Наполняется его силой, уверенностью и теплотой.
— А у тебя все хорошо, Раг? Поздно вчера вернулся? Как спал?
— Вернулся в районе десяти. Спал нормально. Ты уже в университете?
— Да. Я в библиотеку сейчас пойду. По двум вопросам нужно полопатить периодику.
— А потом?
— Две консультации сегодня. Первая перед завтрашним испытанием, — сдавленно смеется, мысленно удивляясь тому, что способна хоть как-то шутить. — Вторая по экзамену, который назначен уже после каникул. Преподаватель хочет нам дать какую-то особую информацию, чтобы мы успели подготовиться.
— Отличные каникулы у тебя намечаются, — по голосу Дениса слышит, что он тоже улыбается.
И сердце Яны клинит.
— Ага.
— Во сколько освободишься?
Слезы все-таки прорываются. Она ловит их пальцами. Растирает по щекам, но это помогает, мягко говоря, слабо.
— Знаешь, я сегодня снова не смогу с тобой встретиться, — шумно и прерывисто выдыхает. — Марина просила побыть с ней еще один вечер. Она… расстроена сейчас. Проблемы на личном, — впопыхах выдает очередную ложь. — Надо ее поддержать. Ведь я скоро уеду…
— Ведь ты скоро уедешь… — сухо повторяет Денис. — Я же тоже хочу побыть с тобой, Ян.
Впервые слышит что-то подобное от Рагнарина. Это признание из его уст — ее давняя сокровенная мечта. Вот только сейчас ответить так, как хочется, Шахина не может.
— Да… Да, я тоже, — делая паузу, крепко зажмуривается. Медленно вдыхает. Открывая глаза, старается придать голосу легкости. — Так получается. Не намеренно. Остается еще день. Завтра. После экзамена встретимся? Ты же будешь свободен?
— Буду. Забью сегодняшний вечер под завязку. Передвину две встречи на понедельник. И завтра после одиннадцати буду свободен, Ян.
— Прости, — выдыхает искренне.
Знает, что Рагнарин не любит в последний момент менять расписание. Но ради нее он в очередной раз идет на уступки, в то время как она еще больше погрязает во лжи. И даже завтра сможет провести с ним от силы два-три часа.
— Может, сегодня днем увидимся? Пообедаем?
— Не могу. У меня же две консультации. Вторая после трех.
Вновь сжимая переносицу, с ужасом думает о том, что будет выдумывать дальше.
— У тебя все нормально? Может, есть что-то важное, что бы ты хотела мне сказать, но по каким-то причинам не решаешься?
— С чего ты взял? — выталкивает из себя хриплый смешок. — Конечно, у меня все нормально.
— Ведешь себя не совсем обычно.
— Это все нервы перед экзаменом. Завтра я буду такой же, как всегда. Обещаю!
— Ладно. Тогда до завтра.
— Люблю тебя, Денис.
Небольшая пауза. Выдох.
— Тоже тебя люблю, Янка.
День проходит суматошно. Тот самый преподаватель, которого Шахина окрестила зверем, не дает ни на минуту расслабиться, будто не консультация у них, а дополнительный семинар.
Удается сосредоточиться. На самом деле, кажется, только этот прессинг и спасает.
— Ты сегодня такая активная, Яночка, — зевая, замечает Ксения, после того как девушка в четвертый раз вызывается ответить на заковыристый вопрос профессора.
— Просто три дня читала только экономтеорию. Оказывается, отложилось.
— Мне не идет, — подпирая ладонью щеку, практически ложится на парту. — Вообще никак. Полночи просидела над книгами зверя. Сейчас чувствую себя выжатой, а знаний — ноль. Все выветрилось, пока от дома до остановки добиралась. Вот так полжизни учишься, а оно потом раз — и… ушло.
— Ну, наконец-то, почтила, принцесса, нас своим присутствием, — с едкой ухмылкой комментирует приближение девушки Барчин. — Здравствуй, Айна, — оглядывая ее с ног до головы, дважды прицокивает языком.
— Здравствуйте, — бросает Яна сразу всем, не задерживая ни на ком взгляда.
Игнорируя очередной порыв родственницы подать ей руку, быстро выступает вперед группы.