было ответить на эту пошлость, но тут вмешался я, прикрикнув на спорщиков:
- Разговорчики, товарищи! Вот тоже женим вас на местных, а сами с Павлом Поликарповичем и товарищем Давыдовым сядем и будем обсуждать, какие звуки издают ваши благоверные во время первого акта большой и чистой любви. Понравится вам такое? То-то же...
- Действительно, - сказал младший унтер, - негоже так. Если вы завидуете товарищу лейтенанту, то делайте это молча, незаметно для остальных, ибо есть у меня предчувствие, что в этой Аквилонии никого из нас не минет доля сия. Вот так...
- Так что же вы думаете, Павел Поликарпович, нам всем там и невест уже приготовили? - не унимался Ершов.
- Приготовили или нет, я не знаю, но предчувствие такое есть, - ответил унтер Неделин, показав своему подчиненному кулак. - Так что, Макар, сиди тихо и не гневи меня, пока я добрый.
На этом инцидент был исчерпан, и больше дурацких разговоров никто не вел. Народ призадумался - наверное, о том, какая жизнь ждет их в Аквилонии. Через некоторое время новобрачные затихли, а потом раздалось шуршание, означающее спешное одевание, и они оба появились перед честным народом, цветущие и довольные.
- Это был хорошо... - заявила Ната, чем вы вызвала непроизвольный взрыв гомерического хохота.
- О том, что вам хорошо, мы и так знаем, - добродушно заявил старшина Давыдов. - Вы этого совсем не скрывали, а мы не глухие, и все слышали. Совет вам, теперь, как говорится, да любовь. А теперь давайте ужинать и спать, ибо завтра у нас будет новый день.
Следующий день не принес нам каких-то особенных приключений. Пройдя вниз по течению вдоль русла широко разлившейся реки, мы остановились на ночевку прямо у подножья горы Ачи Баба, у устья небольшого ручья. Там наши новобрачные при небольшой помощи со стороны опять соорудили себе шалаш, причем Ната и лейтенант Чечкин принимали в этом деле самое непосредственное участие, и на закате снова удались прочь с наших глаз.
Утром мы временно попрощались с Дарданеллами и вдоль русла ручья цепочкой углубились в лес, поднимаясь вверх по склону. Примерно на половине пути ручей вильнул вправо, и нам пришлось, оставив этого такого ненадежного поводыря, подниматься в гору, ориентируясь только на стрелку компаса. По мере нашего восхождения прежде непроглядный лес редел, и вскоре мы, преодолев первый подъем, вышли на небольшое плато, поросшее низкими коренастыми деревьями, в основном акациями, откуда собственными глазами смогли узреть цель нашего путешествия. Там мы сделали небольшой привал, перекусив взятыми в дорогу припасами и попив воды из фляг, и продолжили восхождение. Задерживаться на вершине я не собирался, ибо нельзя разбивать лагерь там, где нет пресной воды - даже тоненького ручейка или родника. Находясь в пресноводных на данный момент Черном и Мраморном морях, мы как-то не задумывались над этим обстоятельством, но теперь следовало иметь его в виду.
Последний подъем, который пришлось преодолевать, поднимаясь зигзагом по крутому склону - и вот мы на вершине, где, кроме нас, единственной деталью пейзажа является коренастый дуб. Тут над нами только небо, покрытое редкими облаками, а вокруг, на многие десятки километров в стороны, обзор на окружающие просторы. Если посмотреть на северо-восток, то там, на горизонте, видна тонкая полоска Мраморного моря, на востоке, юго-востоке и юге громоздятся частично поросшие лесом горы, масштабами в несколько раз превосходящие Ачи-Бабу, на юго-западе снова просматривается море, гораздо более близкое, чем Мраморное, а на западе до самого горизонта лежит поросшая лесом всхолмленная равнина бывшего морского дна, кое-где украшенная горными вершинами, высотой даже превосходящими Ачи-Бабу. Наверняка это бывшие острова Имброс и Мудрое, характерные как раз гористым рельефом.
И, самое главное, отсюда видно, что сразу за мысом Седдюльбахир Дарданеллы резко сворачивают к северу и, по пути разбившись на несколько рукавов, разливаются по равнине во всю ее ширь, после чего прямо так, несколькими потоками, впадают в Саросский залив с образованием обширнейшей дельты, по размерам раза два превосходящей дельту Волги. Вот он, значит, какой - конец нашего путешествия... Впрочем, отсюда видны и довольно крупные протоки, так что на малом ходу, щупая перед собой дно лотом, мы там пройдем. Но тащить с собой в это гиблое место сводную роту морских пехотинцев нет никакого смысла. Их путь должен лежать на юго-запад, к относительно близкому морю, а потому еще у истоков Дарданелл их предстоит заранее переправить на азиатский берег. «Малютка» присоединится к ним позже, обойдя образовавшийся из-за обмеления массив суши по большому кругу - уж на это топлива у нас точно хватит. И вон там, соединившись большой и дружной семьей, мы будем ждать спасательной экспедиции из Аквилонии. Шансов на успех этому плану добавляет наличие рации во взводе товарища Гаврилова. Поди, не потеряемся.
И вот в тот момент, когда я объяснял этот замечательный план младшему унтеру Неделину, Ната вытянула руку куда-то в северо-восточном направлении, нам совсем не интересном, а потому не подвергнувшемуся тщательному осмотру, и встревоженным голосом сказала: «Смотрите!». Я немедленно вскинул к глазам бинокль, потому что Ната - это еще тот местный краевед, и зазря тревогу поднимать не будет.
В дальномерной сетке оптики среди редких деревьев на поросшей правой предгорной равнине была отчетливо видна цепочка людей явно современного нам облика, которые куда-то в западном направлении вели с собой местных, увязав их одной веревкой. Больше всего это напоминало караван работорговцев из иллюстраций к книге «Пятнадцатилетний капитан» Жюля Верна. Если исходить из предупреждения аквилонцев, это могли оказаться либо англичане, либо французы, которые яростно дрались тут с турками в пятнадцатом году во время своей Дарданелльской операции. Базу беглых врангелевцев под Галлиполи, по-турецки Гелиболу, мы прошли несколько дней назад, ничего не обнаружив в той местности.
- Вот, товарищ Неделин, ваша первая работа по специальности, - сказал я младшему унтеру, указав на это явление. - Караван нужно разгромить, местных освободить, а кого-нибудь из этих мерзавцев взять в плен для хорошего допроса. Скорее всего, где-то поблизости имеется главный лагерь, мерзавцы в котором не желают сами ударить палец о палец, а потому разослали во все стороны охотничьи партии, чтобы те наловили им рабов. Колониалисты, мать их так и перетак! Мы просто не имеем права уходить дальше, оставив этот гнойник невычищенным. Из-за нас эти подонки тут объявились, и нам же их следует закопать.
26 апреля 3-го года Миссии. Пятница. Поздний вечер. Европейский берег реки Дарданеллы, склоны горы Ачи