памяти.
Анника
Наутро меня ждало послание от Николаса.
– Похоже, герцог просунул конверт под дверь накануне вечером, – поделилась наблюдением Ноэми.
– Как романтично! – поморщилась я. – Особенно для него.
Ноэми прыснула:
– Отвергнутый мужчина быстро становится романтиком. Может, он и впрямь испытывает к вам чувства.
– Он просит о встрече, – пробежав записку глазами, объявила я.
– Немудрено. Вы почтите его визитом? – Ноэми разложила на диване три платья.
Не слишком ли жестоко я поступлю, надев то, что разобьет Николасу сердце?
– Мы условились не встречаться наедине до свадьбы. С меня довольно и совместных завтраков. – Я спрятала послание обратно в конверт и соскочила с кровати. – Ноэми, приготовь платье с розовыми цветами.
– Превосходный выбор. Вам оно очень… – Она вдруг осеклась.
Я повернулась и увидела, что Ноэми, забыв обо всем на свете, смотрит в окно.
– С тобой все в порядке? – спросила я.
Подойдя к окну, я поняла, что привлекло ее внимание, – и лишилась дара речи.
На дальнем плацу тренировались сотни солдат. Иногда они проходили обучение на территории замка, однако случалось такое крайне редко.
– К чему бы это? – шепнула Ноэми.
– Наверное, отец собирается усилить дворцовую охрану, – вздохнула я. – Иначе бы не согнал их сюда.
– Не многовато ли народу для охраны? – усомнилась Ноэми.
Я пожала плечами:
– Караул должен меняться и отдыхать, а территория огромная. Да и потом, в свете последних событий отец сам не свой. Не удивлюсь, если он решил приставить к нам с Эскалом целый взвод телохранителей.
– Тогда эта комната станет оазисом, – пробормотала Ноэми себе под нос, по-прежнему глядя вдаль.
Однако мой взгляд был прикован к ней. Даже если мир вокруг рушился, Ноэми в своей безграничной преданности хлопотала лишь о моем благополучии.
Зашнуровав мне корсет и застегнув платье, она занялась моими волосами: убрала передние пряди назад, а остальные распустила по плечам. Рассеянно теребя локон, я думала о маме. С недавних пор прическа и мама сделались для меня единым целым. Выбрав из вазы цветок, я укоротила стебель и вплела украшение в волосы.
Удовлетворенная своей работой, Ноэми распахнула передо мной дверь и пожелала удачи. В обеденном зале меня ожидал сюрприз: во главе стола сидел только Эскал, другие кресла рядом с ним пустовали.
Впрочем, даже в гордом одиночестве Эскал смотрелся гармонично. Сегодня на нем был зеленый сюртук, темные волосы зачесаны назад.
– Где отец? – Я поцеловала Эскала в щеку и села на свое обычное место, хотя оно и располагалось чуть поодаль.
– На заседании.
Встревоженная его тоном, я нахмурилась и понизила голос:
– Это как-то связано с армией у нас на задворках?
Покосившись на другой конец стола, где завтракали приближенные, Эскал коротко кивнул.
Значит, расскажет после.
– Хорошо, а где Николас?
– Тебе разве не сообщили? Заперся в своих покоях после вашей стычки и, по словам дворецкого, наотрез отказывается от еды. Думаю… думаю, ты разбила ему сердце.
Я закатила глаза:
– Перестань! С первого дня помолвки он вел себя как махровый эгоист: только и делал, что командовал и не уделял мне ни малейшего внимания. А потом и вовсе трусливо бросил меня в лесу. Такое не прощается.
– В экстремальных ситуациях многие теряют рассудок, – справедливо заметил Эскал и тут же поспешил добавить: – Конечно, это его не оправдывает.
Я промолчала. А что тут скажешь?
Эскал мрачно уставился в тарелку:
– Анника, не секрет, что я на дух не переношу Николаса. Само его присутствие утомляет. Но… если он захочет сделать важное признание, не отказывай.
– Ты знал, что он написал мне письмо с просьбой о встрече?
Эскал хмыкнул:
– Не знал, но предполагал. Не артачься, дай человеку высказаться. Если и это ничего не исправит, значит так тому и быть. Вступите в брак, но останетесь чужими. – Он сокрушенно вздохнул. – Анника, я ведь знаю тебя как облупленную. Ты горько раскаешься, если упустишь настоящую любовь.
* * *
Николаса поселили в роскошных покоях неподалеку от апартаментов Эскала. Собравшись с духом, я постучала в дверь. При виде меня угодливый дворецкий выпучил глаза.
– Ваше королевское высочество, – поприветствовал он с нижайшим поклоном.
– Это она? – донесся из глубины комнаты голос Николаса; быстрым шагом он подскочил к двери и распахнул ее настежь. – Анника! – воскликнул он с интонациями утопающего, которому бросили заветную веревку.
Волосы Николаса топорщились в разные стороны, камзол застегнут кое-как, на шее болтается незавязанный галстук. Всегда безукоризненно одетый, прямой и чопорный, Николас выглядел помятым и потерянным.
Признаться, таким он мне нравился гораздо больше.
– Я хотел сказать, ваше королевское высочество, – исправился Николас, почтительно кланяясь. – Смею надеяться, вы получили мое письмо и готовы выслушать меня. Позвольте принести вам глубочайшие извинения. Войдите, и мы обо всем поговорим.
– Вы хорошо себя чувствуете, сэр? – спросила я, продолжая разглядывать собеседника.
– Нет! – В отчаянии Николас схватился за голову. – Никогда в жизни не чувствовал себя так скверно!
Он не пригласил меня в комнату, а продолжал топтаться на пороге. Вопиющий конфуз для человека, свято чтившего протокол и правила приличия. Выходит, Николас и впрямь не на шутку расстроен. Удостоверившись, что в холле никого нет, я решила не откладывать тягостный разговор:
– Николас, я понимала, что в союзе с вами не обрету счастья. Понимала и не роптала на судьбу. Однако ваш поступок… исключает даже дружескую симпатию между нами. Многие высокопоставленные браки заканчиваются таким образом. – Ясно представив свое будущее, я с трудом подавила рвущиеся наружу рыдания. – Разумеется, мы не станем расторгать помолвку, на этот счет не волнуйтесь. Единственная просьба: оставьте меня в покое. Точнее, не просьба, а приказ. Такова моя воля. Хорошего дня.
Я развернулась, чтобы уйти, но Николас порывисто сжал мое запястье:
– Анника…
Тоска в его голосе вынудила меня замереть. Воспользовавшись моим замешательством, Николас вцепился в меня двумя руками и опустился на колени.
– Прости! Если бы я только знал… как загладить свою вину, – бормотал он, не поднимая глаз. Николас нервничает? Чудеса! – Спасибо, что не лишаешь меня чести стать твоим супругом… но молю, не отвергай моей любви.
Я на мгновение отвернулась:
– Николас, если ты меня любишь, то отменно скрываешь свои чувства.
Заметив, что мой взор вновь обратился в его сторону, Николас кивнул:
– Пожалуй, любовь – чересчур громкое слово. Но ты моя незыблемая и непоколебимая опора.
Внезапно мне приоткрылись его страхи. Нечто подобное внушал мне Леннокс. Я посвятила себя служению престолу. Сама мысль о его утрате повергала меня в ужас. Пускай титул монарха накладывает не самые легкие и приятные обязательства, расстаться с ним было выше моих сил.
Кадир был смыслом