Читать интересную книгу Записки морфа - Александр Сапегин

" Тринадцать тридцать. Вторник. Точно?… Боха, сегодня вторник? Как не знаешь, а кто, по-твоему, должен знать, Пушкин? Надя, вправь своему кавалеру мозги, пока ему их йома не вправили, а то он как его самого звать забудет… С моими мозгами всё в порядке, но я тоже не родственник Александра Сергеевича и не помню, вторник сегодня или где? А ты?… Спасибо на добром слове, я лучше на месте посижу. Злые вы, так и надиктую в дневник. Люди, моя команда — это скопище… Да-да, Люба, добрых и пушистых, настолько добрых и настолько пушистых, что окружающие щёлкают ластами от выпавшей с моих пушистиков шерсти. Аллергия форевер… Эх, чёрт, как всё болит, никогда не думал, что буду ощущать каждую косточку на руках. Это была плохая идея — использовать когти для лазанья по стенам домов. Кто говорит, чтобы я не ныл, мои когти, хочу ною, хочу нет! В другой раз Боха на стену полезет… Нет, чтобы я ещё раз за демонами по стенам гонялся, а с виду такой интеллигентный монстр казался. Люба, если ты ещё раз…, я тебе… Че-е-его? Наклонись ко мне, я тебе на ушко скажу… То-то! А кто говорил, что я добрый? Я самый гадкий, мерзкий и злой гад в этой замухрышной конторе, только попробуйте мне сдохнуть на задании, я вас в бараний рог согну! Всем понятно? Не слышу ответа! … Другое дело! Запомните, не стоит бояться йома, стоит бояться меня!.. Ох-оох, мать моя женщина, как всё болит, если так за каждым бегать, то никаких сил не хватит. Что, опять!? Ну, ёкарный бабай! Где? Конец связи…".

"…Вторник, девятнадцать двадцать пять… (продолжительная лакуна на фоне шума работающего автомобильного двигателя), вторая двойка потеряла двоих. Страшный чёрный символизм, в двойке — двое. Господи, никому не пожелаю такой смерти. Нам по двадцать лет… (лакуна) Чувствую себя стариком. Час назад я убил двух демонов, одного из них порвал руками, не думал, что сорвусь, выпущу когти и порежу его на шнурки, за Валика, за Тундру, за пацанов и девчонок из мотострелкового полка…, как теперь кровищу отмыть? (продолжительная лакуна) С-с-сука… Теперь меня боятся свои же, только Люба в конце задания жалась ко мне. Говорит, со мной рядом не так страшно… Я её понимаю, только мне самому страшно. Боюсь свихнуться (минутная тишина).. Двадцать семь мотострелков и два охотника, не слишком ли много за трёх йома? Взвод… Правительство закрыло школы и театры, а кто закроет армию и казармы? Почему ни одна тварь не почесалась выдать пацанам оружие? Какое нахрен военное положение, если солдаты в казарме оказались с голыми руками против троих превратившихся? Я понимаю, что автомат зачастую не защитит от демона, но он даёт шанс! И хороший шанс! Неужели генералам надо было разменять целый взвод на трёх йома, чтобы прийти к этой мысли? Неужели надо было загнать охотников в кровавую баню, чтобы прикрыть чьи-то толстые задницы? Я не знаю ответов, да и кому они нужны, только боюсь, что мы столкнулись с новой формацией демонов. Станция изменила тональность излучения… Нас ждали… Валёк и Тундра попали в классическую засаду. Никто не переубедит меня, что это не так. Парням подбросили несколько тяжелораненых солдат, демоны их не добили, отвлекли ими охотников и накинулись со спины — это засада!. Чёрт, воздушная тревога, летит родимая. Когда же ты навернешься с орбиты?… Иду!"

"…Среда, третьи сутки, два десять ночи. Четыре трупа. Это ад, я видел страх в глазах людей и соседей этой семьи. …Пятнадцатилетняя девчонка убила родителей и братьев… не буду ничего описывать, такое не опишешь…. Она была так похожа на Сашу. (продолжительная лакуна) У меня трясутся руки…, боюсь представить… Утром звоню Саньке и отцу, если он не запихает маму и Сашку на самый нижний уровень, самого глубокого бомбоубежища или подземного города, то я не знаю, что с ним сделаю…".

"…Семь ноль пять утра. Три часа гонялись за демонами в пригороде. Забили без нас, отличилась "единичка"… Хочу спать…".

"…Девять сорок пять утра. Среда. Город будто вымер. Ждём, десантура и загонщики гонят на нас двух тварей. Снайпера и "тяжеловесы" упустили момент, придётся работать нам. Слава Богу не допустили жертв среди гражданских. Сигнал, конец связи…"

"Среда…, среда? Люба, ты ничего не путаешь? Не путает она, время…., время — семнадцать сорок. Знакомая палата, знакомый врач… Здравствуйте, Иннокентий Сергеевич! И вам не хворать…. Спасибо, яж, как огурчик!.. Вы думали бифштекс? Был бифштекс, стал огурчик, пора бы привыкнуть, что на мне всё заживает, как на собаке… Можно ширму отодвинуть, хочу глянуть, как там моя подчинённая. Для чего, спрашиваете? Чтоб узнать, зажила ли у неё попка и так настучать по ней! Какого ляда ты вперёд меня полезла, я тебя…, х-м, кх-м, редиска, спрашиваю, а если бы я не успел? Какого…. Молчу, да-да, Иннокентий Сергеевич, выключаю бандуру…. Пациентам требуется покой…. Что у вас на ужин?".

"… Полночь, с корабля на бал, моя команда до утра работает в сокращённом составе. Командира привычно пнули под хвост, нечего, мол, разлёживаться и жрать больничный харч — иди, работай! Любу оставили до утра. Вернётся, оставлю без секса… Боха, хватит ржать! Товарищ майор, Сергей Алексеевич, куда мы?… Завод "Сплав". Шарапова, за старшую, я на вводную…"

"…Неужели семь утра? Спать хочу. Две охоты за ночь…, скоро будут охотиться на нас. Никакая регенерация не помогает избавиться от зомби в зеркале. Завалили троих, разменяли Любу на Надюху. Одну обещали скоро выписать, вторую уложили на кушетку с колёсиками и споро укатили в тёмные подземелья храма гиппократов, когда прикатят обратно, не сказали. Всё, Беров, хорош стебаться… А вот и Любаня! Иди сюда, я тебе моральный инструктаж проводить буду!"

Короткие записи, странички боевых будней, закладки на память для уставшего убивать… и жить охотника. Видимо командование, впечатлённое феноменальной живучестью и везучестью боевой группы лейтенанта Берова, превратило её в универсальную затычку, направляя на устранение самых сложных и опасных "протечек". Мы и затыкали, как говориться, не жалея живота своего и, чего греха таить, сгорая на работе.

Иннокентий Сергеевич — бессменный дежурный врач, курировавший отделение интенсивной терапии, работавшее на наше управление, только устало покачивал головой и хмурил брови. Старый "эскулап", он, как никто другой, напоминал мне знаменитого профессора Преображенского из не менее знаменитого "Собачьего сердца" Булгакова. Было у кинематографического героя Евгения Евстегнеева и нашего врача множество общих черт характера, в том числе яркая, запоминающаяся язвительность и точность высказываний. Газеты перед обедом он не читал, но просматривая новости в интернете — плевался, в переносном смысле, конечно. Иннокентий Сергеевич, у меня не поднимался язык величать его по фамилии, хотя доктор Смольский звучит совсем неплохо, обладал широчайшими познаниями во многих областях, не ограничиваясь медициной, с ним было приятно беседовать на различные отвлечённые темы. Благодаря мощному аналитическому уму и переполненным палатам больничного комплекса, он делал далеко идущие выводы и ни капли не верил пропаганде из новостных строчек. Иннокентий Сергеевич видел окровавленные мешки с костями, бывшие некогда бойцами оперативных групп, которые привозили на нижний уровень и перестал реагировать на выздоровление вроде бы безнадёжных пациентов. Выводы он держал при себе, но как-то у него проскочила фраза, что охотники типа меня и мне подобных — не люди (таких, как я больше нет, от скромности я не умру). Нелюдями нас назвать нельзя — человека формируют не только руки-ноги и голова, человека формирует мировоззрение, заложенная в черепушку мораль, взаимоотношение к окружающему миру и поведение в социуме. Для умудрённого доктора давно не было секретом, что биологические показатели пациентов миновали рамки не только людей, но и чебадов. Затрудняюсь ответить, делился ли Иннокентий Сергеевич наблюдениями с клевретами из службы внутренней безопасности одной осточертевшей мне конторы, а может, сам подрабатывал в ней (не верю, мне даже думать об этом не хочется), но пока мы находились на излечении, кроме персонала больницы и пары-тройки охранников никого в отделении не было. С другой стороны, конторским ничего не стоило получить доступ к результатам анализов и медицинским картам, о чём я думаю — они имеют прямой выход на лаборатории и результаты с краткими эпикризами и аналитическими справками в первую очередь ложатся на столы заинтересованных лиц, после чего попадают в руки лечащих врачей. Доставать больных своим присутствием им не с руки, для этого есть скрытые камеры видеонаблюдения, чувствительные микрофоны, бесконтактные диагносты, сенсоры и анализаторы запахов и куча других шпионских гаджетов. Доктору Смольскому незачем работать на "контору", он и так под плотным колпаком. Мы тут, как инфузории-туфельки под электронным микроскопом.

— Бер, Бе-ер!?

— А? Что? — я что, уснул за рабочим столом? Немудрено, никакая боевая химия не заменит полноценный сон и два-три дня отдыха, тем более на меня она почти не действует. Я предпочитаю помалкивать и не распространяться, что минут через пятнадцать после инъекций, на спине и груди выступает обильный, с неприятным запахом пот, в мелких капельках которого можно без труда опознать вкалываемый препарат. Не принимает мой "организьм" химию…