- А это у нас Лубянская площадь, Григорий Дмитрич.
Долгин довольно огляделся и ненадолго застыл, впитывая в себя очередной вид Москвы. Затем щелкнул портсигаром, затянулся, и мимолетно скользнул опытным взглядом по изящной фигурке и прочим достоинствам очень даже хорошенькой барышни, проходящей мимо него по тротуару. Хмыкнул, и с глубоким удовлетворением подкрутил кончики усов. Его явно заметили!
- Хороша!
Тимофей согласно кивнул, недолго постоял, определяясь, и решил, что на роль следующей главной достопримечательности прекрасно подойдет Сухарева башня . Потом можно будет оглядеть Шереметьевский странноприимный дом , затем насладится видом любимицы всех московских букинистов, церкви Троицы Живоначальной в листах , ну и напоследок немного пройтись по Сухаревскому рынку. Кстати - рынок этот был целым миром, расположившимся на двух тысячах квадратных саженей, со своими "аборигенами", завсегдатаями и неписаными законами. Собственно, отличнейшее знание Москвы вообще, и подобных "Сухаревке" мест в частности и вызволило его из долговой кабалы - в которую он попал (нашлись люди добрые, просветили) не без сочувственного участия одного купца-миллионщика. С-сволочь!
При воспоминании о коммерции советнике Гавриле Гавриловиче Солодовникове, у молодого мужчины непроизвольно сбилось дыхание и сжались кулаки. Тогда, после блестящего окончания Коммерческого училища, с присвоением личного почетного гражданства, он считал, что ему открыты все дороги, и сам черт не брат. Поработал с годик у дяди, нахватался полезных знакомств и потерял сословное чинопочитание - скупая библиотеки разорившихся дворян, на многое начинаешь смотреть чуточку иначе. Вот только продолжателем дел и наследником дядюшки стать не получилось - увы, достаточно быстро пришло осознание, что книготорговое дело не его стезя. Устроился в торговый дом купцов Хлудовых, провел несколько удачных сделок и сразу понял - вот оно, то, что ему точно по нраву! Еще дюжина сделок, неплохие комиссионные, новые знакомства среди московских торговых "зайцев"-посредников, затем переход на "вольные хлеба", разом отразившийся на размере его комиссионных, опять несколько удачных сделок с его участием... То есть, это он так думал, что удачных - до тех самых пор, пока его не пришли заключать под стражу. Ни товара, ни денег он вернуть не смог.
- Вот, Григорий Дмитриевич, прошу любить и жаловать - Сухаревский рынок. Несколько обязательных правил, с вашего позволения. Ничего без меня не покупать, съестного не пробовать, что бы там не предлагали, портмоне в толкучке не доставать - да и вообще, желательно бы часть денег прямо сейчас переложить в другое место. А то попадаются такие ловкачи - не приведи господи! Обворуют так, что ничего и не почувствуете.
Вопреки ожиданиям, его спутник не стал пренебрежительно хмыкать и показывать, что у него-де ничего не своруют. Молча достал портмоне, извлек все сотенные, парой движений свернул их в плотно-плотно скрученный рулончик и сунул куда-то подмышку. Достав взамен узкий стальной прямоугольничек магазина, с поблескивающими внутри патронами. Кинул во внешний карман, и усмехнулся:
- Пускай его тащат, не жалко.
Длинные ряды палаток, за ними - извилистые змеи торговых рядов, где разнообразнейший товар (зачастую напоминающий обычный помойный хлам) выкладывали прямо на земле, или на крышках специальных сундуков-прилавков. Самовары, ботинки, жестяные трубы и обломки бронзовых подсвечников, сами свечи, медные тарелки и блюда, корзинки-плетенки, доверху наполненные резанными из липы ложками. Штаны, дюжину которых кто-то сообразительный подвесил на длинный шест, и теперь они полоскались на ветру этакими своеобразными стягами. Галоши, санки, кочерги и опять подсвечники - только на сей раз целые. Разные хозяйственные мелочи, выложенные на слегка подранном извозчицком армяке (продавалось и то, и другое), ведра с гвоздями, пустые бочонки, лыковые и соломенные лапти, платки, опять ботинки... И запахи. В основном старой ткани, дегтя и окислившейся меди, клея, масляной краски и опять же старой бумаги - такой вот своеобразный букет. Иногда дополняющийся резким запахом кошачьего туалета - мышеловов на рынке держал каждый второй. Тимофей, с видом завсегдатая проводя гостя по центру Сухаревки, не забывал время от времени поглядывать на его лицо, определяя - не пора ли закругляться с погружением в рыночную экзотику. К немалому его удивлению, господин Долгин пока держался. Да и вообще делал вид, будто ему не впервой обонять такие ароматы, и находиться в постоянной толчее.
- А там что?
- Прошу-с за мной!
Отмахнувшись от особо назойливого зазывалы (вернее, выдрав у того из рук полу собственного сюртука), Ярославцев миновал несколько палаток, повернул, прошел мимо торговки, громогласно нахваливающей свои гречишные блины и остановился, поведя рукой:
- Книжные и антикварные ряды. Вот там можно прикупить иконы, или, хм, "настоящие подлинники" известных мастеров, вроде Репина или Рафаэля. Рядом предлагают разную скульптуру, а вот в том углу собственно и торгуют печатным словом. Должен заметить, иногда тут действительно попадаются настоящие раритеты - но увы, для этого надо подходить прямо к началу торга, с раннего утра.
- Занятно, очень занятно.
Если до этого его спутник просто любопытствовал, без особо интереса рассматривая весь попадающийся на глаза товар, то теперь очень даже целеустремленно зашагал к букинистам и расхаживающим рядом с ними перекупщикам. Дошел, и медленно заскользил взглядом по книгам, иногда прицениваясь к понравившимся образцам, но так ничего и не покупая. Следуя за ним на небольшом отдалении, Тимофей время от времени тоже бросал оценивающие взгляды - но не на выложенные тома и брошюрки, а на самого Долгина. И вспоминал...
Сидеть в тюрьме за долги - это такой интересный опыт, что никому того не пожелаешь. Беспросветная тоска, скудное питание, неопределенность дальнейшей жизни, и некому утешить хандру или хотя бы приободрить. Правда, в его случае кое-какое утешение все же было - два сотоварища по одной неприятности, так же попавшие на сидение через купца Солодовникова. Они, кстати, и донесли до него слова стряпчего Русской оружейной компании, что в яме они будут, пока долг не вернут. Еще и издевался, выжига - мол, в компании люди с пониманием, отсидите, сколько сможете. Ага, из расчета одна двух с половиной тысяч рубликов долга за один год. Бывший "заяц" вздохнул и едва удержался от того, чтобы досадливо сплюнуть. Осторожно покосился на директора той самой компании, что вначале засадила его, а потом сама же и вытащила, еще раз вздохнул и задумался. Его-то вытащила, а вот двум оставшимся даже и не подумала что-то предлагать, более того, намекнула, что те как сидели, так и будут сидеть, причем без вариантов. Или лежать - в сырой землице, на глубине одной сажени.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});