Когда писали конституцию 1993 года, фактически исходили из идеи избираемого царя, наделенного огромными полномочиями. Президент может распустить парламент, отправить в отставку правительство. В последние ельцинские годы абсолютное большинство политиков говорили о необходимости изменить конституцию, перераспределить президентские полномочия в пользу Думы и правительства.
При Ельцине мы увидели, какие проблемы возникают при слабом, нездоровом президенте. Но общество еще не знало, какие проблемы могут возникнуть при слишком сильном президенте. Что произойдет, если у президента окажутся необыкновенные амбиции, куда большие, чем у Ельцина? Борис Николаевич — при всех своих недостатках — сохранял в стране политический плюрализм и свободу слова. Совершенно очевидно, что такова была его личная воля. А как поведет себя Владимир Путин, получив полную президентскую власть?
Когда ночью 26 марта 2000 года подводили итоги президентских выборов, выяснилось, что очень многие, значительно больше, чем предполагалось, проголосовали за лидера коммунистов Геннадия Зюганова и за кемеровского губернатора Амана Тулеева. Столица разошлась во мнениях с остальной Россией. В Москве симпатизировали Григорию Алексеевичу Явлинскому, хотя накануне выборов его со всех сторон обливали грязью.
И все-таки большинство поддержало Путина.
Некая простота нового президента казалась свидетельством вожделенной стабилизации. Ну наконец избрали простого, надежного человека.
Очень разные силы заявили свои «права» на Путина. Владимир Владимирович был похож на волшебное зеркало. Каждый, кто в него смотрел, видел то, что ему ближе всего. Кому-то казалось, что Путин станет новым реформатором. Другие не сомневались, что он покончит с демократической вольницей. Не лишенный чутья в том, что касается человеческой психологии, Борис Березовский уверял, что Путин по характеру — пофигист, то есть циник. Такого не проймешь. Он никому ничем не обязан.
Путин находился в фантастически выгодном положении. Даже Ельцину в лучшие его времена такое и не снилось. У Путина вообще не было серьезной оппозиции. И он мог позволить себе реализовать любую, самую радикальную экономическую реформу. Вопрос состоял в другом: желает ли он проводить такие серьезные преобразования, способна ли на это его команда и хватит ли у него самого воли?
Люди устали от Ельцина и его невыполненных обещаний, от политиков его эпохи, несмотря на их личные достоинства. При этом никто, даже те, кто проголосовал за Путина, не представляли себе, каким именно он будет президентом. Такие фантастические карьеры делаются только во времена революций или дворцовых переворотов. Нечто подобное произошло и в России. Это была не просто смена президента, а смена режима, смена эпох.
Анатолия Борисовича Чубайса спросили:
— Как вы полагаете, Путин свободен в своих действиях?
— Фантастически свободен. Может быть, в России вообще не было первого лица, сопоставимого с ним по уровню свободы…
Гусинский, НТВ и борьба за голубой экран
У Путина был не слишком удачный опыт личного общения с журналистами. Поначалу он пытался установить контакт с заметными фигурами в средствах массовой информации — по тем правилам, которые ему казались разумными.
В мае 1997 года он произвел впечатление на молодую журналистку из газеты «Коммерсант» Елену Трегубову. Начальник Главного контрольного управления администрации президента пригласил журналистов в свой кабинет на Старой площади. Трегубова задавала ему жесткие вопросы и, к своему удивлению, слышала столь же прямые ответы. Владимир Владимирович говорил легко и невозмутимо.
«Путину, — вспоминала Трегубова, — уже тогда явно нравились спецэффекты: все грозные фразы он как бы небрежно сцеживал через губу… Ему явно хотелось быть тем самым человеком, который вот сейчас, не вставая из-за стола, не меняя интонации и выражения лица, может стереть в порошок не только какого-то там губернатора и российскую коррупцию, но и любого, кто станет у него на пути… Он совершенно очевидно наслаждался тем эффектом, который производила на аудиторию его неожиданная “крутизна”…
Когда я попросила его конкретизировать, насколько жесткие меры администрация готова применить к провинившемуся губернатору, Путин все с той же очаровательной мальчишеской полуулыбкой пообещал:
— Если надо будет посадить — посадим…»
Когда он стал директором ФСБ, Елена Трегубова тоже взяла у него интервью. После чего Владимир Владимирович поинтересовался:
— Чем я вообще могу помочь вам в вашей работе? Может быть, организовать для вас постоянный канал информации?
— Было бы просто отлично время от времени получать от вас официальные комментарии по основным политическим событиям, — призналась журналистка. — Но я знаю, что вы стараетесь держаться максимально аполитично. Притом что ситуацию знаете, наверное, лучше многих в Кремле… Поэтому из реальных моих пожеланий остается одно: почаще видеться с вами, чтобы вы хотя бы не для печати объясняли свое понимание расстановки сил в стране.
Вот тогда Путин предложил:
— Давайте вместе отпразднуем день чекиста в каком-нибудь ресторане?
Его слова не были обычной вежливостью. В декабре 1998 года журналистке позвонил Игорь Иванович Сечин.
«Игорь Сечин исполнял в то время функции не только пресс-секретаря, но заодно по сути еще и денщика Владимира Путина, — без всякого пиетета писала Трегубова об одном из самых влиятельных людей в окружении будущего президента. — Сечина я все время принимала за охранника — из-за его характерного лица и прически».
Игорь Иванович передал приглашение Путина пообедать в японском ресторане. Приглашение было принято, а обед описан в деталях.
«Меня искренне впечатлило, насколько Путин блестящий коммуникатор, — делилась своими впечатлениями Елена Трегубова. — Не знаю как — мимикой ли, интонацией, взглядами, — но в процессе разговора он заставил меня подсознательно чувствовать, будто он — человек одного со мной круга и интересов… Он заставляет тебя поверить, что он — такой же, свой. Впоследствии мне приходилось неоднократно наблюдать этот его феноменальный дар во время встреч с лидерами других государств, которых он хотел расположить к себе».
Но журналистка, несмотря на оказанное ей высокое доверие, не пожелала играть по предложенным правилам, и ее перестали пускать в Кремль… Нашлись другие люди, которые писали так, чтобы начальству нравилось. О кремлевских нравах в весьма свободной форме Елена Трегубова рассказала в книге «Байки кремлевского диггера». Вскоре по странному совпадению у ее домашней двери прозвучал взрыв. Никто не пострадал, но журналистка не стала испытывать судьбу и покинула Россию…