Читать интересную книгу Пусть к солнцу - Корбан Эддисон

Он улыбнулся и убежал. Томас раздраженно повертел веер в руках, не зная, куда его деть, но не выдержал и рассмеялся. Он пересек улицу; далеко за деревьями проглядывало ярко-голубое море. Томас пошел вперед по тропинке, которая вилась между живописных рокариев, и через несколько минут увидел площадку. На скамейках сидело несколько человек, но Прийи среди них не было. Он взглянул на часы и понял, что пришел на десять минут раньше. Прийя, скорее всего, опоздает. У нее всегда было свое собственное чувство времени.

Томас подошел к ограждению и окинул взглядом лазурный залив. Ему вспомнился бордель Сухира. Было трудно поверить, что грязь и насилие находятся всего в нескольких милях отсюда, от Малабар-Хилл.

Прийя подошла к нему незаметно.

— Томас, — просто окликнула она.

Он обернулся и понял, что не может произнести ни слова. Страх, который он испытывал с того самого момента, как ступил на индийскую землю, нахлынул с новой силой.

Прийя спасла его, заговорив первой:

— Я вижу, ты не сумел убежать от продавца вееров.

Томас взглянул на веер, словно это был спасательный круг.

— Парнишка оказался настойчивым, — наконец выговорил он. Чувство неловкости слегка отпустило его.

— Итак, ты здесь. Не могу поверить, — осторожно начала Прийя.

— Да, я здесь, — отозвался Томас.

— Ты приехал, чтобы увидеться со мной? — Она никогда не любила ходить вокруг да около.

— Нет, — признался Томас. — Я приехал, чтобы поработать в общественной организации.

— Ты ушел из «Клэйтон»? — поразилась Прийя.

Томас кивнул.

— Я тебя не понимаю. — Она покачала головой.

Оба замолчали. Томас решил сказать полуправду:

— Мне нужны были перемены. Все было как-то… неправильно.

Прийя снова покачала головой. Объяснения Томаса ее явно не убедили.

— За четыре года ты не сдвинулся ни на миллиметр. Теперь ты вдруг совершаешь огромный скачок. Как же твои мечты о партнерстве? Твоя одержимость Федеральным окружным судом?

Мысли Томаса лихорадочно заметались. Он пытался придумать такой ответ, который предотвратил бы дальнейшие расспросы. В известном смысле Прийя умела вести перекрестные допросы куда лучше, чем он. У нее был настоящий дар.

— Тебе, наверное, приятно будет узнать, что мы проиграли дело «Уортон», — сказал он. — Суд вынес вердикт выплатить девятьсот миллионов.

Маневр не удался. Прийю было не так-то легко сбить с толку.

— Рада слышать. Но дело не в «Уортон». Дело в тебе. И ты не ответил на мой вопрос.

— Люди меняются, — сказал Томас. — Ты знаешь это так же хорошо, как и я.

Она пристально посмотрела на него.

— Интересно, почему это звучит как отговорка?

Томас почувствовал, что его загнали в угол.

— Каких слов ты от меня ждешь? Я должен извиниться, что ставил перед собой цели? Ты была в курсе моих планов, когда выходила за меня замуж. Но я прошу прощения за то, что сделал. Когда я был нужен тебе, меня не оказалось рядом.

Это частичное раскаяние, казалось, немного смягчило Прийю.

— Что сказал твой отец? — помолчав, спросила она.

Томас проглотил комок в горле.

— Он меня не понял.

— Но принял твое решение?

— Что еще ему оставалось делать? Это ведь было не его решение. Если вспомнить, ты в свое время поставила своего отца в точно такое же положение.

Она немного подумала.

— В какой организации ты работаешь?

Томас постарался скрыть облегчение.

— В CASE. Они борются с принуждением к проституции.

Он вкратце обрисовал ей суть своей работы, делая акцент на тех деталях, которые, как он знал, произведут на нее наибольшее впечатление. Томас чуть-чуть поворачивал обстоятельства в свою пользу, но, в конце концов, это было его единственное оружие.

— Достойное начинание, — заметила Прийя. — Надо отдать тебе должное. А Тера? Что она обо всем этом сказала?

Вопрос был не в бровь, а в глаз. Томас затаил дыхание. Он надеялся, что Прийя не станет поднимать тему Теры, но конечно же это было глупо. Значит, еще одна полуправда.

— Не надо. — Он изобразил праведное негодование. — Давай не будем вмешивать сюда Теру. Я уже говорил тебе — между нами ничего не было. — Полуправда тем не менее звучала как откровенная ложь. — Мне просто нужен был кто-то, чтобы поговорить. Если я и позволил себе лишнее, по твоему мнению, то это лишь потому, что мне необходим был друг.

— А я была недостаточно хорошим другом?

— Мы ведь обсуждали это раньше. Мы были не в состоянии помочь друг другу. Если уж быть совсем честным, нам обоим надо было обратиться к психиатру. Минимум пять человек советовали нам сделать это. Но мы были слишком упрямы. Поэтому ты разговаривала со своей матерью, а я разговаривал с Терой.

Руки Прийи слегка задрожали. Она ухватилась за ограду и стала смотреть на море, явно обдумывая слова Томаса.

— Ну хорошо. — Она вздохнула. — Предположим, я принимаю то, что ты сказал. Предположим, я поверю, что ты изменился. Почему ты считаешь, будто что-то может измениться в наших отношениях?

— Я здесь, разве нет? Это ведь что-нибудь значит. — Это был гамбит, и Томас понимал это, но он был уже не в состоянии придумывать умные ответы.

— Я не вернусь в Соединенные Штаты, — тихо сказала Прийя. — По крайней мере, в ближайшем будущем. Тебе следует это знать.

— Ладно.

— И это все, что ты можешь сказать?

Он пожал плечами.

— Кажется, ты не удивлен.

— Меня удивляет одна-единственная вещь — то, что ты стоишь здесь и разговариваешь со мной.

Прийя снова замолчала. Ветер слегка шевелил ее иссиня-черные волосы. Томасу нестерпимо захотелось протянуть руку и коснуться ее щеки, но он сдержался. Наконец Прийя снова заговорила:

— Когда я была маленькой, мой дед часто приводил меня сюда. Мы смотрели на город, и он показывал мне здания, которые ему принадлежат. Отец ненавидел, когда дед так делал. Он никогда не хотел того, чем владел дед. Единственным, что его всегда интересовало, был человеческий разум и его возможности. — Она сделала паузу.

Томас молчал. Он знал, что Прийя еще не выговорилась.

— Ты никогда не поймешь, чего мне стоило поступить так, как я поступила. Оставить свою семью, нарушить волю отца, пересечь океан и выйти за тебя замуж. Я сама до конца не осознавала этого, пока не вернулась домой. Не уверена, что отец когда-нибудь простит меня.

Слушая ее, Томас невольно удивлялся тому, как трезво она рассуждает и ясно выражает свои мысли. В последний раз, когда они разговаривали, Прийя была на грани нервного истощения — испуганная, задерганная, раздражительная. Иногда у него складывалось впечатление, что она просто бредит. Казалось, Индия вернула ей расположение духа, хотя под внешним спокойствием Томас видел глубоко спрятанную печаль.

— Как твоя бабушка? — спросил он. Тема была более или менее безопасной.

— Она имеет лучший уход, какой только можно купить за деньги. Но ей уже много лет. Отец, видимо, жалеет, что мы так долго прожили в Англии. Столько времени потеряно.

— Я так понимаю, профессор невысокого мнения обо мне.

Прийя покачала головой.

— Я не знаю, какого он о тебе мнения. Он о тебе не говорит.

— Я никогда не буду индийцем, — заметил Томас. — Это невозможно изменить.

— Это не важно. В любом случае у него свое мнение, а у меня свое.

— Он заставит тебя развестись со мной?

Прийя замерла. Он видел, что вопрос причинил ей боль.

— В индуизме, если женщина выходит замуж за мужчину, она отдает себя ему на семь жизней. Мой отец во многих отношениях светский человек, но не в данном случае. В это он верит. Вряд ли он предложит мне развестись.

— Он не считает, что мы никогда не были женаты по-настоящему?

— Возможно, и считает. Но мы совершили саптапади и дали друг другу клятвы. Даже если церемония не была традиционной или полной, он не может этого отрицать.

— А для тебя? Для тебя она была полной?

Она секунду помолчала, и сердце Томаса замерло. Он мысленно обругал себя за то, что действует слишком быстро. С Прийей всегда было так. Без малейшего усилия или даже желания она вытягивала из него слова, о которых он жалел впоследствии.

— Да, — наконец сказала она. — В этом я никогда не сомневалась.

Томас выдохнул.

— И что это означает для нас?

— Что все сложно.

Он ждал, что она добавит что-нибудь, но Прийя опять замолчала.

— Мы можем увидеться еще раз?

Она обернулась и посмотрела ему прямо в глаза.

— Мне нужно подумать об этом.

Томас кивнул. На большее надеяться было трудно.

— Можно я хотя бы провожу тебя до шоссе?

— Конечно. — Она чуть заметно улыбнулась.

Они медленно пошли по дорожке парка. Деревья отбрасывали на траву кружевную тень. Томас слушал, как шелестит ветер в ветвях, и думал об их бесконечных прогулках в Кембридже, вдоль берегов реки Кам, среди ив и дубов, и позже, по лесам Виргинии. Их любовь всегда казалась фантастичной, почти невозможной. Учитывая всю невероятность шага, который они попытались совершить, — соединение двух рас, двух культур, двух цивилизаций — было бы наивно думать, что судьба подарит им счастье, не подвергнув при этом испытаниям.