Наконец мы увидели, как к 5-му этажу поднимается пожарная лестница и женщину снимают с карниза.
Через какое-то время, посчитав, что дым уже рассеялся кто-то приоткрыл дверь и действительно в коридоре уже не было так задымлено, он казался относительно светлым. Кто-то услышал легкий шум и крикнул: «Это «майдановцы»!», потом: «Да нет, это наши, подожди, надо их впустить» и видимо когда издававших шум увидели, закричали: «Закрывай, это «майдановцы»!» Наши ребята быстро захлопнули дверь и придвинули шкаф, но «бандеровцы» были уже рядом и начали ломиться в дверь. Ребята придвинули столы, тумбочки, холодильник, короче все что можно, чтобы помочь удержать дверь. Те начали рваться в дверь, кричать. Все ребята держали дверь. Мы, женская часть начали кричать в окно, прося о помощи. Хотя к кому мы взывали — к толпе, которая радовалась каждому кинутому коктейлю, каждому произведенному выстрелу, каждому забитому или избиваемому одесситу выпрыгнувшему из окна здания, тем кто кричал «горите «колорады» и «жаренные русские шашлыки». Это было наивно, но мы кричали. В какой-то момент этим нелюдям удалось выломать дверь. Но наши ребята держали всю баррикаду из шкафов, столов и тумбочек. Те же в ярости кричали просто не по-человечески.
Образовалась щель между верхом шкафа и дверным проемом. В нее они начали с частой периодичностью распылять какой-то газ серого цвета, но ребята держались. «Бандеровцы» кинули шумовую гранату. Никто как будто бы не пострадал. Мы присели возле окна. Мужчины начали кричать «Здесь женщины» мы подтверждали это своими криками, но это их ничуть не остановило. Газ продолжали распылять в кабинете надеясь, видимо, на его паралитическое действие. Это были страшные минуты, но ребята не сдавались. В какой-то момент «майданутым» удалось сдвинуть нашу баррикаду, в двери образовалась небольшая щель. И вдруг в эту щель было просунуто дуло пистолета как раз в направлении окна. В углу возле окна находились преимущественно женщины, я рванула от окна за наши баррикады и потянула за собой Алису. Прозвучал выстрел, как потом сказала другая женщина, после этого выстрела упал парень. Мне кажется, что был и второй выстрел.
«Как потом я понял, пуля попала мне в руку. — Рассказывает Вова. — Я тогда не понял, но почувствовал сразу что, рука как бы повисла. Наверное тогда не придал этому значение…» (14).
И тут нашим ребятам удалось придвинуть назад баррикаду, задвинув щель. Вновь они начали пускать на нас газ. Потом в нас, кто находился за баррикадой, полетело стекло среднего размера, как стекло из форточки. Я была за ребятами, постаралась закрыть голову, даже не знаю каким способом, но осколок попал мне в обувь, в подошву ног. Но я его успела тут же вынуть и при этом на удивление не порезалась. Наши ребята сопротивлялись еще какое-то время, но силы были не равными. Ребята уже и газом сильно надышались и вконец ослабли.
«Из-за распыляемого газа я стал плохо видеть. — Продолжает свой рассказ Вова. — Воды в кабинете не было. Промыть глаза и умыть лицо было не чем. Я нашел в холодильнике бутылку шампанского, открыл и попробовал шампанским промыть глаза. Но это не помогло» (14)…
Под фашистско-бандеровским натиском мы наверно держались пол часа, может минут сорок. Это были тяжелые минуты. И вот ребята закричали: «Мы сдаемся» и отпустили баррикады. Тут же ворвались каратели и тут же, словно зная, где выключатель один из них, первый ворвавшийся, включил свет (свет уже видимо был включен по зданию) и заорал сумашедше-диким голосом: «Всем лежать! На колени!» Это был взрослый мужчина в зеленом камуфляже и каске, глаза его были бешеные. За ним ворвались «молодчики, — продолжает рассказа Алиса, — лет по 17. Они были агрессивны и сразу начали бить палками лежащих на земле мужчин. Вбежавшие были в зеленых защитных формах, зеленых касках и с лентой Украины, приколотой на груди. Я лежала в конце кабинета, ближе к окну. Справа от меня на полу лежал свернувшийся в калачик мужчина, а вбежавший в защитной форме и зеленой каске начал бить его битой по ребрам. Я кричала ему «Это же люди!!! Люди!». Он продолжал с той же агрессией» (12).
Я сначала попыталась, сидя на корточках, закрыть голову, защитив ее от предполагаемых побоев. Но потом увидела, что девчонки, сбились в угол у окна и я рванула к ним, чтобы всем быть вместе. Ворвавшиеся за бешеным «бандеровцем», подлетали к нашим ребятам начали их избивать.
Рассказывает Алиса: «Другой ворвавшийся подбежал к мужчине, лежавшему на спине слева от меня, и замахнулся со всего размаха деревянной палкой, на конце которой было железное толстое острие. Острие метило прямо в голову. Лежавший не сопротивлялся, голова перевязана бинтом (мужчина был ранен, ссадина кровоточила, одна из женщин перевязала ему ранее голову). Я начала кричать в сторону того, который с острием и немного закрывать лежащего, но тут подбежал еще один в форме и тоже уговаривал не бить лежащего. Возможно, не бить на моих глазах?» (12)
За ними ворвался еще один «майдановец» он даже одеждой отличался, который начал кричать, чтобы женщин не били, на что первый диким, уже сорвавшимся, видимо, от постоянного крика, голосом закричал «Нееет!» в глазах у него было бешенство, такое впечатление что вот-вот потечет слюна от чувства планируемой расправы над «добычей». Но тот, что сказал не бить женщин, настаивал на своем. Рядом со мной слева у окна лежал мужчина с перебинтованной наспех головой, через бинты сочилась кровь — как потом я поняла, по рассказам Ники, это был именно тот мужчина со 2-го этажа, который называл себя «Ленин». Мы ведь тоже с другой девочкой в этом кабинете пытались его перебинтовать по нормальному, но он наотрез отказался, ему было не до этого как и на 2-м этаже. К нам подошел еще один «майдановец» молодой в камуфляже, балаклаве и с каской. Спросил «Кто тут медсестры? Что с ним?» Мы ответили, что у него разбита голова. Тогда «майдановец» посмотрел на него, потом на окно. В какой-то момент мне показалось, что он хочет выбросить его из окна. Мне стало очень страшно, но меня отвлек шум справа, оглянулась, а возле стенки эти нелюди избивали двоих ребят. Одна наша мед сестричка, которая была ближе к ним, попыталась за них вступиться, но тот «майдановец», что сказал женщин не трогать, одернул ее и сказал: «Сиди». Через какое-то время подбежало еще несколько вменяемых «майдановцев», которые были против избиения женщин.
Алиса: «Начали входить более адекватные ребята. Во взгляде предыдущих была пустота (даже не могу это назвать агрессией). Увидев мой безумный испуг, слезы, икону Касперовской Богородицы один подошел и сказал, что выведет женщин, но только нужно снять все опознавательные знаки. На мне был фартук, который ребята давали девушкам, оказывающим медицинскую помощь. Я надела его за пару минут до того, как войти в здание» (12).
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});