с ним рядом, с полуулыбкой и некоторым волнением вглядываясь в кипучее веселье, бушующее перед ней. Пышнотелые златовласые прелестницы восседали на коленях у воинов и кормили их вишнями и виноградом. Жених облизывал пальцы несравненной Джулии Феррарезе, ненадолго вернувшейся из Венеции, та заливисто смеялась, и ее груди гроздьями маняще сотрясались напротив его лица. Французские музыканты ласкали струны виол, которые отзывались им нежными радостными голосами. Воздух был полон запаха горячего вина и специй.
В разгар праздника наконец пришел герцог Альфонсо, сел в кресло, обитое малиновым бархатом, устало вытянул ноги. Красавицы наперебой бросились ухаживать и за ним. Лаура отрезала себе кусок мяса, запила вином и меланхолически себя спросила, когда же можно будет отправиться домой – она не любила многолюдных сборищ.
«Целуй меня, моя сладенькая» – заиграли прованский шансон Жоскена Депре французские музыканты. Лаура незаметно сбросила тесные туфли. Ее движение плечами привлекло внимание скучающего герцога.
Baises moy, ma doulce amye…
Первое, что он заметил, – волосы. Его первая жена, Анна Мария Сфорца (на которой он женился, отдав взамен герцогу Лодовико Сфорца по прозванию «Мавр» свою сестру Беатриче), была бледной и тонкой, с гладкими локонами цвета льна и фигурой, уместной в средневековых мадоннах, а не в герцогских супругах. Она и скончалась при неудачных родах. Вторая жена его, Лукреция Борджиа, с которой он прожил семнадцать лет и произвел на свет девять детей, обладала кудрями цвета зрелой пшеницы, вьющимися и волнистыми. Он ненавидел ее сначала, папского выблядка, затем ревновал и хотел приручить, сломать хребет – как смела она изменять? Потом привык, и нашел в Лукреции хорошую герцогиню и верного помощника, но никогда не любил до дрожи в коленях и никогда не хотел носить на руках.
Честно говоря, от блондинок герцог Альфонсо даже устал: слишком покорны женщины вокруг были велениям моды. Крупная женщина, сидевшая в одиночестве в дальнем углу зала, оказалась брюнеткой с мраморной кожей и вишневыми губами. Лицо она не сурьмила, улыбалась искренне – своим мыслям, и оттого казалась неожиданным дивом на этой выставке распутства.
Он поманил ее к себе пальцем.
* * *
Полуголый, горячий от льющегося пота, герцог Альфонсо д’Эсте не мог оторвать глаз от самого лучшего на свете зрелища: на свет появлялась его новая гигантская бомбарда. Огромная, остывающая на глазах, она состояла из двух отдельных частей, которым предстояло быть соединенными вместе. Стенки камеры задней части пушки делались очень толстыми – чтобы выдерживать взрыв огромного заряда пороха, который понадобится, чтобы стрелять железными ядрами того диаметра, что задумал герцог.
Пинтуриккио. «Диспут св. Екатерины Александрийской» (фрагмент), фреска Зала Святых, Апартаменты Борджиа, Ватикан. 1492–1494 гг.
ДОСТОВЕРНЫХ ПОРТРЕТОВ ЛЕГЕНДАРНОЙ ЛУКРЕЦИИ БОРДЖИА, НИ ТЕМПЕРНЫХ, НИ МАСЛЯНЫХ, НЕ СУЩЕСТВУЕТ. ЗА ЧЕСТЬ (И КОММЕРЧЕСКУЮ ВЫГОДУ) ОБЛАДАТЬ ПОДОБНОЙ КАРТИНОЙ СОРЕВНУЕТСЯ НЕСКОЛЬКО МУЗЕЕВ МИРА, ОДНАКО ИХ ДОКАЗАТЕЛЬСТВА ДОСТАТОЧНО СПОРНЫЕ. В НАСТОЯЩИЙ МОМЕНТ СЧИТАЕТСЯ, ЧТО ТОЧНЕЙ ВСЕГО ОБЛИК ЛУКРЕЦИИ МОЖНО ПРЕДСТАВИТЬ ПО ИЗОБРАЖЕНИЮ НА ФРЕСКЕ В АПАРТАМЕНТАХ БОРДЖИА, РОСПИСЬ КОТОРЫХ БЫЛА ЗАКАЗАНА ЕЕ ОТЦОМ, ПАПОЙ АЛЕКСАНДРОМ VI. ИЗОБРАЖЕННЫЙ СЮЖЕТ – МОМЕНТ, КОГДА ЮНАЯ ХРИСТИАНСКАЯ СВЯТАЯ ЕКАТЕРИНА ДОКАЗЫВАЕТ ЕГИПЕТСКОМУ НАМЕСТНИКУ МАКСИМИНУ ДАЗЕ ПОСТУЛАТЫ СВОЕЙ ВЕРЫ.
ПРИНЯТО СЧИТАТЬ, ЧТО, СОГЛАСНО РЕНЕССАНСНОЙ ТРАДИЦИИ, В ОБРАЗЕ ПЕРСОНАЖЕЙ ЛЕГЕНДЫ НА ФРЕСКЕ ИЗОБРАЖЕНЫ РЕАЛЬНЫЕ ЛЮДИ: СВЯТАЯ ЕКАТЕРИНА – ЭТО ЛУКРЕЦИЯ, НА ТРОНЕ – ЕЕ БРАТ ЧЕЗАРЕ БОРДЖИА, В БЕЛОМ ТЮРБАНЕ – БРАТ СУЛТАНА БАЯЗИДА II ДЖЕМ, ЗАЛОЖНИК ПАПЫ РИМСКОГО И ДРУГ ЧЕЗАРЕ, И ДР.
Он вытер пот и обрадованно стал беседовать с литейщиками, тоже, довольными тем, как идет процесс. Альфонсо сам рассчитывал эту пушку, и вроде бы все идет хорошо – хотя ничего нельзя знать заранее, пока не будет произведен первый выстрел. Оставалось только ждать. Он оделся, накинул на плечи свою роскошную мантию, которую заботливый оруженосец отобрал у него еще при входе в кузню, чтобы мех не пропах, и отправился в свои комнаты. Чувство бодрости, которое покинуло его лет пятнадцать назад, казалось – навечно, вновь возвратилось в его тело. Он шел подпрыгивающей походкой и улыбался.
Уже два месяца, как каждый день, такой же веселый и окрыленный, он возвращался домой и обнимал Лауру Дианти.
Сначала он не думал, что все выйдет так. Он много путешествовал и имел много женщин, конечно, и куртизанок. Например, та искусница Джулия Феррарезе, которая была на пиру, где он увидел Лауру, провела с ним как-то недели полторы, и все общение с ней, кроме плотской страсти, вызывало в нем скуку. Джулия, уверенная в том, что владыки любят, когда ими вертят слабые женщины, постоянно кокетничала, стуча ресницами, манерно поводила плечами и выпрашивала подарки, поглядывая хищными глазами совы.
Тициан (копия). «Портрет Альфонсо д’Эсте».
Ок. 1523 г. Метрополитен-музей
ОРИГИНАЛ ЭТОГО ПОРТРЕТА, СОЗДАННЫЙ ТИЦИАНОМ, НЕ СОХРАНИЛСЯ, ОДНАКО МЫ МОЖЕМ СУДИТЬ О НЕМ ПО НЕСКОЛЬКИМ КОПИЯМ, ИЗ КОТОРЫХ НАИБОЛЕЕ РАННЕЙ И КАЧЕСТВЕННОЙ ЯВЛЯЕТСЯ ВАРИАНТ НЕИЗВЕСТНОГО АВТОРА, ПРЕДСТАВЛЕННЫЙ В МЕТРОПОЛИТЕН-МУЗЕЕ. ЕСТЬ ВЕРСИЯ, ЧТО ИСХОДНАЯ КАРТИНА БЫЛА СОЗДАНА КАК ПАРНАЯ К ПОРТРЕТУ ЛАУРЫ ДИАНТИ И ИЗНАЧАЛЬНО ВИСЕЛА С НЕЙ РЯДОМ. ПОСЛАНИЕ, КОТОРОЕ ТРАНСЛИРУЕТ СОВРЕМЕННИКАМ ГЕРЦОГ ЭТИМ ПАРАДНЫМ ИЗОБРАЖЕНИЕМ, МОЖНО РАСШИФРОВАТЬ, ОБРАТИВ ВНИМАНИЕ НА ЕГО РУКИ – ОДНА ЕГО ЛАДОНЬ ПОКОИТСЯ НА ПУШКЕ, ДРУГАЯ – НА ЭФЕСЕ ШПАГИ.
Лаура была совсем другая. У нее была уютная мягкая грудь, и ему нравилось просто лежать с ней рядом, уткнувшись носом в ее тело. Впервые в жизни он поселил женщину в спальне своего дворца – у покойных герцогинь были свои покои, и он навещал их, когда чувствовал в том необходимость, тратя время на прогулку по длинному коридору. Походные девицы под сенью военной палатки вообще были не в счет. С Лаурой все вышло иначе. С первого же дня она оказалась такой теплой, душевной и надежной, что он недоумевал, как он умудрялся находить успокоение раньше, когда ее не было рядом. На днях он разговорился с литейщиком Карлуччо, своим любимым товарищем по огневой потехе, как он знал, счастливым в браке:
– Знаешь, друг, впервые в жизни я чувствую себя по-настоящему женатым, как ты женат или все нормальные люди вокруг. Каждую ночь я засыпаю с ней в обнимку, просыпаюсь, и она – все так же рядом. Какое счастье, что она не аристократка! Ее не заботят поэзия Пьетро Бембо, модный наряд для мессы, длина ее родословного древа по сравнению с моим или отказ Леонардо да Винчи нарисовать ее портрет!
– А что ее заботит? – улыбнулся ему литейщик. Они с герцогом собирались на крестины его