Читать интересную книгу За троном. Царская милость - Юрий Корчевский

– Хм, дело у меня к нему. Как думаешь, удобно ли без приглашения?

– Могу проводить.

– Э… мне бы с ним с глазу на глаз поговорить.

– Я вас познакомлю и уйду.

– Тогда едем.

За кремлевскими стенами, рядом с воротами, возок неприметный стоит. На царском или царского двора нельзя, приметен. А этот слегка обшарпан, никто внимания не обратит. Уселись рядом, тронулись. В передней стенке окно для связи с кучером. Алексей командовал:

– Вправо поверни, теперь прямо квартал и налево. У третьего дома от угла остановись.

Алексей выходить собрался, да Лихачев его за руку придержал.

– О визите сем никому ни полслова. И лучше вообще забудь. Назад сам доберешься?

– А то!

Алексей в калитку постучал, знакомый слуга открыл.

– Хозяин дома? Повидаться надо.

Слуга ушел узнать, а Лихачев из возка говорит:

– Ты сам сперва сходи, узнай, примет ли приватно?

Так и сделали. Алексей к крыльцу подошел, слуга у ворот остался. А на крыльце уже Заборовский, руки для объятия раскинул. Едва в сени вошли, Алексей хозяину прошептал:

– Не торопись, погоди. Пока никого нет, сказать хочу. План наш сработал.

Семен Иванович голову вскинул.

– С чего ты взял?

– Перед домом твоим возок, а там Лихачев сидит. Слышал о таком?

– А как же, стольник царский.

– Если запамятовал, тезка он мой, Алексеем звать. Послан тайно государем к тебе по Агафье все вызнать. Видно, понравилась она ему, сим же днем, не утерпев, к тебе послал.

Семен Иванович охнул:

– Ужель понравилась? Счастье-то какое!

– Молчи! Через служанку прикажи, чтобы Агафья прихорошилась, оделась подобающе. Я Лихачева приведу, на крыльце приветишь. А потом разговорами в трапезной развлекай, угощай, время тяни, чтобы Агафья в лучшем свете предстала. Лихачев свое мнение царю сегодня же передаст.

– Ох, как бы худо не было!

– Окстись, Семен Иванович! Девка отменно хороша, непорченый товар, стыдиться нечего. Погоди еще, царицей станет, тот же Лихачев в ножки кланяться ей будет. И ты высоко поднимешься, царскими милостями обласкан будешь, как и дети твои.

– А как…

– Не время вопросы задавать, царский стольник в возке сидит. Я за Лихачевым, а ты слуг крикни.

Алексей вышел, неспешно к возку пошел, у дверцы остановился.

– С Семеном Ивановичем говорил. Не скрою – удивлен зело. Говорит: зачем я стольнику царскому понадобился? Я не сказал ничего.

– Правильно. Так он меня примет?

– Обязательно. Я вас познакомлю и сразу уйду, сошлюсь на неотложные дела.

– Понимаешь ситуацию.

– Тогда идем.

Зашли во двор, а Заборовский уже с крыльца спускается. Равных себе или ниже чином, званием встречают на крыльце, господ знатных – во дворе, а уж если государь пожалует, так перед воротами, честь оказывая. Конечно, Семен Иванович, как и Лихачев, уже знали, кто перед ними, но встречались воочию впервые. Алексей их представил друг другу. Заборовский, как радушный хозяин, в дом пригласил. Алексей тут же извинился, сослался на неотложные дела на службе, откланялся и вышел со двора. Уф! Все, что мог, он сделал. Дальше только от государя и судьбы зависит. Но и происки настоящего сатаны в лице Милославского со счетов сбрасывать нельзя. Как только он узнает, что Федор Алексеевич собирается жениться на Агафье, всяческими способами противодействовать будет, причем не гнушаясь ложью. А что ждать от сатаны в человеческом облике? На руку нечист Милославский, жаден безмерно, хитер, изворотлив, лжив. Мало того, что уже родня Федору Алексеевичу, новыми путами опутать возжелает.

О чем шел разговор у Заборовского, Алексей не знал. Нес службу, как всегда, а потом дошла новость: царь жениться собрался, для того по стародавней традиции устраивает смотр невест. О, как зашевелились вельможи, имеющие дочерей на выданье возраста подходящего. Возможность породниться с государем, а через то возвыситься, нечасто бывает. Суматоха поднялась, буря в стакане воды. Срочно стали кандидаткам новые платья шить, обувь. Царедворцы стали составлять списки претенденток. Отбирали тщательно. Хорош ли род, не болел ли кто наследственными болезнями, да пригожа ли собой, да не дура? В итоге получилось девятнадцать претенденток, все девицы достойные. Кроме Агафьи, были две дочери князя Куракина – Анна и Марфа, дочь Ивана Хитрово Василиса, дочь князя Никиты Ростовского, дочери князей Семена Львова и Владимира Волконского. Все девицы пригожи – собой красивы, образованны, умны.

Вот тут Милославский спохватился, сочтя список. Не найдя лучшего хода, стал распространять о невесте порочащие слухи. Сначала среди царедворцев, а потом и Федору Алексеевичу в приватной беседе сказал: «Мать ее и она в некоторых непристойностях известны». Государь сильно огорчен был. Но Языков и Лихачев уговорили царя проверить слова Милославского. Оба отправились к Заборовскому.

Семен Иванович принял незваных гостей со всем радушием, за стол в трапезной усадил, слугам повелел накрывать на стол. Лихачев руку поднял.

– Погоди, Семен Иванович, с угощением. Дело у нас к тебе. Милославский утверждает, что…

Алексей Тимофеевич замолчал, на Языкова смотрит. Покраснели оба, момент неприятный. Но и от разговора не уйти. Иван Максимович Языков начал, все же приказ царя. Сбиваясь, спотыкаясь на каждом слове.

– Семен Иванович, пойми правильно, но слухи до царя дошли… даже не решаюсь произнести…

– Да говори уже, – не выдержал Заборовский.

– Злые языки утверждают, что в непристойностях Агафья замечена, – выдохнул наконец Языков.

Заборовский побагровел. Легко ли слышать такие обидные слова? Но сдержался от резкого ответа.

– Я ее как родную дочь воспитывал, все же родная кровь, брата три девочки, все у меня. За всеми…

Семен Иванович договорить не успел, распахнулась дверь, вошла Агафья. Видимо, слышала через дверь разговор. Глаза гневом сверкают, на щеках румянец. Но заявила сдержанно, напрямик – «чтобы они о ее чести никакого сомнения не имели и она их в том потерянием своего живота уверяет».

Оба царедворца и Семен Иванович дух перевели. Заявление серьезное. Сказав так, Агафья вышла из трапезной, прикрыв дверь. Языков и Лихачев поднялись тотчас же, откланялись. Уже в сенях сказали:

– Ты прости, Семен Иванович. Не по своей воле пришли, вопросы неудобные задавали, на все государева воля.

– Понимаю и обиды не держу.

С тем царедворцы уехали, Федору Алексеевичу тотчас слова Агафьи дословно передали. Вскипел молодой царь, посохом о пол ударил.

– Сгною! Отлучу от двора, в ссылку отправлю! Лгун!

Царь молодой ругался долго. И если бы во дворце в этот момент присутствовал Иван Ильич, кара лжеца настигла суровая. К утру государь остыл, но впредь приказал Милославского во дворец не пускать. Влияние Милославского резко упало. Царедворцы сразу чувствуют, откуда дует ветер. Когда Иван Ильич появился в Кремле, его обходили стороной, здоровались не подобострастно, как ранее, все же второй человек в государстве, а с каменным лицом, сквозь зубы. Милославский еще надеялся – отойдет царь и все вернется на круги своя. Однако Федор Алексеевич, всерьез запавший на Агафью, затаил обиду, ненависть его возрастала с каждым днем, и только последующая женитьба и просьба Агафьи удержала царя от более серьезного наказания Милославского.

Между тем подготовка к смотринам невест шла полным ходом. Девицы все из благородных родов, и каждый отец старался не ударить в грязь лицом, должным образом нарядить дочку. Суетились и во дворце. Согласно традициям царского двора каждой претендентке подарок преподнести надо, чтобы обиду загладить, коли отвергнута царем. Конечно, все девятнадцать девушек понимали, что повезет только одной, но надеялись на удачу. Молодые самонадеянны, каждая считает себя самой красивой. Но кроме красоты другие добродетели нужны. А еще любовь, какую ни за какие деньги не купишь.

Из всех людей, что к смотринам причастен был, только четыре человека знали о выборе государя. Он сам, Языков, Лихачев и Алексей. Федору Алексеевичу хватило мудрости, терпения и такта внимательно осмотреть всех, каждой время уделить, поговорить. Все же женитьба для любого мужчины шаг серьезный, а для государя вдвойне. Царица иной раз может сильно влиять на внутреннюю и внешнюю политику государства. Кроме того, смотрины проводились в присутствии царедворцев и родителей, чтобы потом кривотолков и слухов не было. К вечеру только, когда устали все, взопрели в тяжелых одеждах, объявили царский выбор: Агафья Грушецкая! И сразу перечислили подарки, которые слуги царевы вынесли.

– Всем девицам царь жалует четыре зарбава (род парчи), сорок аршин атласа, семьдесят аршин объярей (плотный шелк) и сто восемьдесят аршин камок.

Подарки дорогие, поистине царские. Один шелк китайский чего стоил. На Агафью поглядывали с завистью, которую старались скрыть, улыбались и кланялись. Входила она на смотрины девицей, равной всем, а выходила будущей царицей. Алексей на смотринах не был, чином не вышел, о происходящем узнал со слов Заборовского на следующий день, хотя вся комбинация была подстроена им. На семейство Заборовских-Грушецких тут же посыпались царские милости. Уже второго мая двоюродный брат Агафьи, Василий Грушецкий, жалован стряпчим. Карьерный рост его был стремительным. Семнадцатого июля стал стольником, а двадцатого спальником. Повышение дважды за один месяц. Такого возвышения царедворцы еще не видели. Путь от стольника до спальника иные проделывали за десятилетия.