Даже учитывая мое собственное сомнительное происхождение и опыт общения со всеми теми странными существами, которых я встречала в Пограничных Мирах и за их пределами, я все равно воспринимала это как полное безумие. Нет, Саския была слишком настоящей для этого.
Но ведь и я считаю себя настоящей, не правда ли? Какая разница, из чего состоишь: из тени или из информации?
Мне бы надо подумать, но ума не приложу, с чего начать. Уж слишком это странно, если не сказать стремно, что она теперь во мне. Что она там делает? Копается в моих воспоминаниях? Может ли она контролировать мое тело? Может быть, оно теперь отчасти принадлежит и ей?
— От всего этого просто крыша едет, — признаюсь я.
«Мне и самой довольно неуютно».
— А что ты там видишь, ну, внутри меня?
«Ничего».
— Что значит «ничего»?
«Тела я не ощущаю, по крайней мере своего. Я вижу то, что ты видишь, слышу то, что ты слышишь, но все это как будто кино, только с разумно дозированными запахами, тактильными и вкусовыми ощущениями. Нет непосредственного восприятия — чувства, что все это я испытываю сама. Все это… как бы секонд-хенд».
— Ты не можешь читать мои мысли? У тебя нет доступа к моим воспоминаниям?
«Нет».
— А ты слышишь меня, когда я думаю что-нибудь специально для тебя, как, например, сейчас?
«Да. Но это такое странное ощущение. Как будто у меня в голове… привидение».
— Очень даже понимаю!
«Послушай, Кристиана… ну прости меня. Я была в отчаянии и ухватилась за соломинку. А ты… ты сказала, что мне можно войти».
— Да. Сказала.
Почему — до сих пор не понимаю.
— И что же нам теперь делать? — спрашиваю я ее.
В ответ — молчание. Я понимаю Саскию. У меня ведь тоже нет никаких идей. Как это все уладить? С чего начать? Хорошо было бы, если бы кто-нибудь вмешался и дал совет прямо сейчас. Что-то вроде: «Я знаю одного неплохого системного аналитика, который по счастливой случайности еще и практикующий волшебник» или «Вам нужно добыть заколдованное кольцо, которое хранится там, не знаю где, и бросить его в то самое пламя, в котором его когда-то закалили». И тот и другой вариант хоть сколько-нибудь продвинули бы нас к разгадке.
Не обязательно что-то простое и легковыполнимое. Хоть какую-нибудь зацепку!
Я тяжело вздыхаю и оглядываю свою славную, веселую квартирку-лужок. Я вспоминаю, как вчера вечером вернулась домой, как мне было уютно — потоптаться тут немного, почитать, а потом завалиться в постель. Теперь все по-другому. Еще бы! Теперь в моей собственной голове поселились жильцы. А то ли еще будет!
«Темнеет», — говорит Саския.
— Ага.
Я слишком поглощена всем случившимся, чтобы всерьез обращать внимание на то, что она говорит. Но все это фиксируется. И я вдруг соображаю, что действительно темнеет.
— Но это невозможно, — говорю я.
Как и многое другое, что сегодня случилось.
«Почему невозможно?»
— Разве я не говорила тебе, что сама создала это место? Я ухватила хорошее воспоминание и спрятала его в одной из ниш Пограничных Миров. Здесь возможны только два вида освещения: солнечный день и вечер, сумерки. Смотря чего мне хочется. Здесь нет погоды. И следовательно, она не может меняться.
«Не знаю. У меня такое впечатление, что приближается буря».
У меня тоже, между прочим. Ветер — с запада. Я иду к восточной оконечности лужка и вхожу в лес. Там дальше ничего нет. Стоит пройти еще чуть-чуть — и просто высунешься куда-нибудь совершенно в другое место, в то, о котором, например, в данный момент думаешь или которое у тебя в подсознании. Единственное, что требуется, — чтобы ты раньше там бывала или довольно четко представляла его себе по фотографии.
Так большинство людей заполняют пробелы в памяти. Всегда есть четкая демаркационная линия между твоим домом и местами, в которые ты можешь из него попасть. Когда я устраивала себе дом, я придумала также и пейзаж вокруг — холмы, лес, горы вдалеке. Но на самом деле их нет. Поэтому они совершенно статичны, как декорации. Как картинки или фотографии.
Странно видеть, как грозовые тучи собираются на западе. Как будто смотришь на пейзаж, который висит у тебя на стене в рамке, — чудесный, залитый солнцем холм — и вдруг замечаешь, что в левом верхнем углу картины собирается гроза. Этого не может быть!
И тем не менее есть. Это сейчас происходит.
Чему, собственно, я так удивляюсь после того, что сегодня со мной произошло? Не всякий день у тебя в голове кто-то поселяется.
— Что-то нехорошие у меня предчувствия, — говорю я.
Как будто читаю из сценария какого-нибудь фильма категории «Б» — ужастика или мелодрамы.
На мою реплику долго нет ответа, потом я слышу, как Саския тихо говорит из моей головы:
«Это, наверное, „Вордвуд“».
— Почему ты так думаешь?
«Эти тучи вызывают у меня такое же жуткое чувство, как та черная точка, которая расплылась по экрану компьютера Кристи. Тогда я не поняла, что это такое, а сейчас понимаю».
— Почему ты так уверена, что это «Вордвуд»?
«Я… я не знаю. Я не уверена. Кристи что-то говорил о том, что „Вордвуд“ уже целую неделю недоступен. Так что, может быть, это и не „Вордвуд“. Может быть, это как раз то, что выключило его».
— Ты имеешь в виду вирус?
«Наверное».
— Как компьютерный вирус может проявиться в виде бури в Пограничных Мирах?
«Откуда я знаю! А как компьютерные данные могут принять в настоящем мире человеческий облик? А ведь со мной так и вышло».
— Пожалуйста, не начинай сначала, — автоматически отреагировала я.
Может быть, Саския действительно просто совокупность данных? Может быть, она не настоящая? Возможно, и я не настоящая. Это было бы вполне логично. Иначе зачем бы Мамбо все мне показывать и разобъяснять, чтобы я могла сойти за нормальную среди людей? Именно «сойти за нормальную». Приходится притворяться человеком, потому что на самом деле ты им не являешься.
Мне снова становится не по себе; мне кажется, я наконец понимаю, почему все это настолько занимает Саскию. Я просто не задумывалась об этом — по-настоящему не задумывалась. Мне и сейчас не хочется об этом думать.
«Надо убираться отсюда», — говорит Саския.
Как все-таки трудно привыкнуть к ее голосу у меня в голове.
— Почему? — спрашиваю я.
«Вчера вечером я уже познакомилась с ними, и вот к чему это привело».
— Но я-то не состою из данных. На меня это так не подействует.
«Этого мы не знаем».
— Да. Мы ничего не знаем. И не узнаем, если убежим. Если ураган — часть той силы, которая отняла у тебя тело, мы тем более должны встретиться с этим ураганом, чтобы вернуть его тебе.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});