А она книжечками торгует с лотка. Сидит такая вся, курточка на ней убогая, двоюродным братом Доширака на коленке сшитая, сапоги потертые, очки, как у Крупской из фильмов про революцию. И из кулечка булочку по кусочку тянет. А рядом пирожками торгуют. А у нее булочка с собой, значит, и на пирожок с бациллами даже не заработала. Но зато личиком в книжку уткнулась. А на обложке знойный мужик с кубиками на торсе грудастую тетку облапил. А моя бывшая однокашница кубики только бульонные и видела. Но все равно на бледной мордахе написано громадными буквами, что весь наш реальный мир для нее существует. Ей бумажного рая за глаза хватает.
А я и не дочка олигарха и не мышь серая. Мне о будущем думать надо. Считать и выгадывать. Для меня любовь выражается в восьми нулях на банковском счету. Я вот рыбца золотого Демидова как увидела – так и влюбилась без памяти в его кошелек. Аж ночью он мне снился, весь из натуральной змеиной кожи и с бриллиантовой монограммой. У кого-то влажные фантазии, а у меня сухие и шуршащие. Как вижу американского президента на зеленом фоне, так у меня пустой кошелек просто дыбом становится и калькулятор на телефоне так твердеет, что хоть дрова им руби!
И как так меня накрыло? Смотрю на этого мужика и в первый раз в жизни не считаю караты на часах. И кончик моего носа хищно не двигается, как у мыши, пытаясь распознать запах парфюма. Ну это чтобы мысленно прикинуть, сколько он стоит и где куплен. И чертовы бабочки порхают в животе. Кто придумал эту чушь? Почему в животе? В трусах они у меня. В трусах! Там все сухопутные войска враз стали влажнопутными. Там проснулся мой главный козырь, который я берегла для рыбца. И, кажется, этот козырь сейчас самостоятельно отправится искать приключения на нашу общую голову! Хоть сообщение ему посылай: "Привет, грабли, это опять я!"
Вдох-выдох. Алиса, держись! Пришла беда, откуда не ждали! Сколько я за двадцать лет своей жизни манипулировала этой частью тела у золотых рыбцов! И тут она пытается манипулировать мной – расквадрат ее гипотенузу! Что происходит, ушатай меня, Китай? И тут я вдруг ясно поняла, почему меня так накрыло. Азар смотрел мне в глаза. В первый раз в жизни! А я к такому не привыкла. Хотя глаза у меня красивые. Большие и голубые. Я даже айлайнером никогда их не подвожу, потому что они тогда вообще на пол-лица становятся, как у коровы на лугу. Просто тенями мазну и тушью активно – это да. Тушь я люблю. И все равно мужики на мои глаза внимания не обращали, зато сразу быстро ощупывали жадными глазками стратегически важные места: кардашьян, ноги, грудь. И высчитывали, куда им приземлиться! И с какого космодрома их ракета взлетать будет.
Я себя иногда чувствовала чёртовым Байконуром! Потому что у мужиков при взгляде на меня в организме шел такой процесс, точно как по телеку, когда космический корабль взлетает. Взгляд на мою попу – отпала первая ступень. На ноги – вторая. С третьей ступенью обычно отпадал мужской мозг. Фейверк – и пошёл его космический корабль вертикально подниматься в небо. Да с такой сверхкосмической скоростью, что они, мужики, ножку на ножку клали, или салфетку на колени, или телефон, чтобы свою любовь к космонавтике хоть чем-то прикрыть. А Азар все время смотрит в мне в глаза, словно у меня все другие части тела невидимые. И мягко так улыбается одними уголками губ. Мона Лиза ты моя ненаглядная!
Я так задумалась, что даже не заметила, что девушки уже не танцуют, а что-то высматривают в траве.
– Пойдем, Алиса! – Азар осторожно увлек меня к ним.
Мы с ним опустились на колени.
– Видишь это? – он отыскал в траве серебристый стебелек, украшенный кроваво-алым, как рубин, цветком, похожим на крошечное сердце.
– Какая красота! Никогда такого не видела. Что это, Азар?
– Это трава называется "драконий морок", – он бережно погладил красное сердечко. – Она цветет один раз в год, в праздник богини Макоши. И найти ее может только невинная девушка или тот мужчина, в которого она влюблена. Но только если эта девушка с ним рядом стоит. И от ее сердца жар исходит, пламя любовное, от которого цветочки-сердечки из-под земли выглядывают. Отдашь эту траву Доле. Она тебе все расскажет и поможет сварить зелье.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Он хлопнул в ладоши и девушки со всей полянки потянулись к нему, отдавая охапки травы.
– Возьми, Алиса! – он протянул мне букет.
– Смешно, – улыбнулась я, протягивая руку. – Целый букет сердечек и всё для меня одной. А мне бы и одного сердца хватило.
– Я даже знаю, какое сердце тебе нужно. Оно уже твоё! – он вдруг обнял меня и поцеловал в губы.
Поцеловал очень нежно, но крепко. Я задохнулась, земля поплыла под ногами. Его губы были мягкими, горячими, манящими и при этом требовательными. Они вмиг выкачали из меня весь воздух и не давали вздохнуть, как в открытом космосе. Но я бы в нем плыла и плыла долгие годы, дрейфуя от звезды к звезде, дотрагиваясь руками до метеоритов. И не нужен мне воздух. Мне нужен только его космос! Я обхватила его широкие плечи двумя руками, и… проснулась в собственной кровати.
– Азар! – я скатилась с кровати, запуталась в одеяле и длинном платье, отчаянно пытаясь освободиться.
– Что с тобой? Приснилось что-то? – дракоша обеспокоенно закружил вокруг меня.
– Не приснилось, – буркнула я, пытаясь развернуть одеяло и одновременно не порвать платье. – Я была с Азаром. Только не изображай, что ты не знаешь! Нистар, мне надоело твое вранье!
– Сколько раз тебе повторять: я не вижу твои сны. Сны – это очень личная и метафоричная интерпретация событий, которые…
– Сейчас убью! – пообещала я с таким видом, что он сразу поверил и замолчал.
– Давай я тебе помогу, – примирительно сказал он, зубами взял одеяло за краешек и осторожно потянул.
И тут же изумленно замер.
– Это что? – он показал на мои босые ноги, выпачканные травой.
– Дошло, наконец-то, как до жирафа на третьи сутки! – облегченно выдохнула я. – Я же тебе говорю: я была на свидании с Азаром, и это не сон. Он мне даже цветочки подарил. Где же они? – я принялась копаться в одеяле, собирая серебристые травинки с сердечками, забившиеся в шелковый пододеяльник.
– Это же… – при виде травинок у дракоши перехватило дыхание, а глаза буквально на лоб вылезли. – Не верю! Не верю! – он схватил травинку, понюхал и поднес к глазам, внимательно рассматривая.
– О, великий Фатумор! – он метнулся вверх, как вертолет, абсолютно вертикально, и стукнулся головой об потолок.
Запищав от боли, дракоша маленькой бомбочкой рухнул на постель, разметав подушки. Перевернулся на спинку, раскинул ножки, и так и остался лежать, поднеся к выпученным от изумления глазам травинки. При этом его ручки с золотистыми коготками мелко дрожали.
– Эй, Гагарин! Ты связь с землей-то держи! – я вытащила его из постели и пару раз осторожно встряхнула.
Ни разу не видела его в таком состоянии. У него аж глаза закатились, как у припадочного. Не то от страха, не то от восторга.
– Ах, великий Фатумор! Ах, великая Судьба и ее милости! Ты даже не представляешь, что держишь в руках!
Как это не представляю. Это цветочки от красивого парня. Тоже мне загадка природы!
– А чего это ты так возбудился, Нистар?
– Да ты не понимаешь! Это же "драконий морок"! Я думал, что его вообще не осталось. Драконы за ним охотились по всем мирам, где он растет, а их немало, поверь мне, и планомерно уничтожали. Даже в книгах по магии "драконий морок" упоминается как исчезнувшее растение. Я глазам своим не верю! – он поднес травинку к мордочке и понюхал. – Да, это он! Не подделка! У него очень специфический аромат. Он пахнет вербеной и ванилью одновременно! Такое подделать нельзя!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Я понюхала травинку. Ну да, запах приятный. Не спорю.
– Но с чего такой ажиотаж? Почему драконы так его боятся?
– Потому что если сварить из этой травки зелье и дать выпить дракону, то зелье останется в его крови в течении тридцати дней.
– И что? Его тридцать дней колбасить будет? Драконы по этой травке тащатся, как удав по пачке дуста, да?