Читать интересную книгу "Диктатор - Сергей Александрович Снегов"

мой план. И грош мне самому цена, если меня постигнет неудача!

- Вдумайтесь еще в одно обстоятельство, - продолжал он, переменив страсть в голосе на тон поспокойней. - В том, что мы применим еще неслыханные кары за преступления, таится своеобразная оценка его характера. Да, уважение и высокая оценка, я не оговорился. Смертью бандита не испугать, он ежеминутно сосед со смертью. И что ему тюрьма? Кому тюрьма, кому дом родной - сколько раз слышал такую похвальбу. Но вот глотать дерьмо, да еще перед камерами стерео, да на глазах своих близких, да под их вопли - нет, это все же несравнимо с неизбежной для каждого смертью! И знать, что этих твоих вопящих родных сразу после твоей унизительной казни отправят на долгие страдания, лишив всего приумноженного твоими подлостями имущества, - будет ли и тогда тебе казаться выгодным преступление? Девочки мои милые и беззащитные, женщины мои дорогие, измученные трудом и недостачами, клянусь вам всем: эту зиму вы будете спать в квартирах спокойно, спокойно будете в темь ходить по улицам! И если этого я не совершу, значит, и сам я, и мои помощники не больше, чем дерьмо, ибо, насильно захватив непомерную власть, не сумели ею распорядиться разумно и эффективно!

Здесь была кульминация речи Гамова. В обращении к женщинам он снова возвысил голос до страсти, убеждал не аргументами, а тоном. Оглядываясь назад, я вижу, что тому феномену, который враги назвали «дьявольской магией Гамова», начало положила эта первая речь к народу: женщин он завоевал сразу, хотя грозил чудовищными карами, а в сердцах женщин всегда легче возбуждать сострадание, а не ненависть.

После этого, уже спокойней, не трибун, а верховный администратор, он поведал, как организует правительство. Ядро власти составят его друзья, участники переворота, и те, кому он доверяет абсолютно. Пока их будет десять человек - невыборные и несменяемые. Что до обычных министров, руководителей хозяйства и культуры, то они потом образуют второй правительственный слой - выборные, сменяемые и подконтрольные.

Состав «Ядра» он объявил такой:

1. Алексей Гамов - диктатор

2. Андрей Семипалов - заместитель диктатора, военный министр

3. Готлиб Бар - министр организации

4. Джон Вудворт - министр внешних сношений

5. Альберт Пеано - главнокомандующий армией

6. Казимир Штупа - министр погоды

7. Павел Прищепа - министр государственной охраны

8. Аркадий Гонсалес - министр Террора

9. Николай Пустовойт - министр Милосердия

10. Омар Исиро - министр информации

Стереоэкраны погасли.

- Поздравляю тебя с назначением в заместители диктатора, - сказала Елена много равнодушней, чем мне бы хотелось услышать.

Я не скрыл, что уязвлен.

- Тебе не нравится, что я заместитель диктатора? А разве есть в правительстве пост выше этого? После Гамова, разумеется.

Она не хотела обижать меня нелестным ответом. Но была в ней черта, отличавшая ее от других женщин: неспособность на неправду. Я часто жалел впоследствии, что природа не одарила ее умением хотя бы малой скрытности.

- Вот именно, Андрей, после диктатора. Не сердись, но я тебя так давно знаю… Ты будешь только при нем, а не сам по себе. Это правительство… Всегда ли сумеешь быть ему верным помощником?

- Надеюсь, что всегда. Выше помощников мы не годимся. Он каждого из нас превосходит.

Снова засветился стереоэкран. Диктор извещал, что метеопередышка окончилась. С запада запущен транспорт боевых туч. Наши станции форсируют метеоотпор. Ожидаются большие ветры и обильные ливни. Жителям рекомендуется без крайней необходимости наружу не выходить. При затоплении нижних этажей вызывать военизированную метеопомощь.

Я распахнул окно. Звезды светили мирно, и малейший ветерок не колебал деревьев. В городе стояла та затаенная, нервная тишина, какую даже военные метеорологи называют зловещей. На западе вдруг вспыхнули полосы огня. Одна зарница догоняла другую. С запада наваливался дикий циклон.

- Закрой окно, я боюсь, - попросила Елена.

Она подошла ко мне, я обнял ее. Я тоже боялся. Но не циклона, а будущего. Будущее было непредсказуемо.

3

Циклон бушевал больше недели. Переулки превратились в горные ручьи, а проспекты в реки. Но военные метеорологи остановили ошалелый ураган на подходе к степям, где зрел урожай. С десяток куболиг воды залил наши западные земли, целые области на время превратились в болота. Зато противник прекратил наступление, потоп мешал его армиям еще больше, чем нашей обороне. Была и другая выгода для нас в неистовстве их метеонатиска: Павел Прищепа сообщил, что больше двух третей сгущенной воды, накопленной их промышленностью, уже израсходованы в метеовойне. До зимы нового метеонаступления можно было не опасаться.

Конец потопа ознаменовался дискуссией на тему - что завтра? Гамов созвал совещание Ядра для решения всего нерешенного.

Я вышел из своей канцелярии, чтобы поразмять ноги, и встретился с Готлибом Баром, в недавнем прошлом знатоком литературы и философствующим ерником, а ныне министром организации.

- Приветствую и поздравляю от имени и по поручению, - выспренно обратился ко мне Готлиб.

Мне захотелось пошутить над ним.

- Врете, по обыкновению. Приветствуете - ладно. А поздравлять не с чем и не от кого. Разве что от своего имени - то есть с «ничем» и от «никого», ибо кто вы?

Он не разрешал себе попусту обижаться. Он взял меня под руку. В городе было мрачно и холодно, как осенью. Ободранные бурей деревья уныло покачивали голыми ветвями. Готлиб восторженно сообщил:

- Открыли валютный универсам. Товаров - ужас! Невероятные богатства хитрюга Маруцзян таил на своих складах. Идем смотреть, как реализуются запасы. Пока только для рабочих оборонных заводов за сверхплановую продукцию. К сожалению, нам с вами эти богатства недоступны. - Он вздохнул: членам правительства новая валюта не выдавалась.

- Скоро выпустишь золото и латы?

- Уже переливаем слитки в монеты, печатаем банкноты.

На Готлиба Бара замыкалась промышленность, торговля и финансы. «Ведаю двадцатью четырьмя министерствами», - хвастался он. К удивлению - и не только моему - этот любитель искусства быстро освоил свои нынешние функции.

Универсам состоял из двух отделов. В первом, темноватом зальце, отоваривались карточки. Здесь было мало товаров - хлеб, крупа, дешевые консервы - и много покупателей, сбившихся в извилистую очередь. Во втором помещении - два хорошо освещенных зала - с полок выпячивались давно забытые снеди - копченые колбасы, сыры, масло, икра, балыки, мед, мороженое мясо, мука и сахар, птица и плоды - и тысячи, тысячи банок консервов. У каждого разумного человека невольно возникала мысль: какого черта запасались деликатесами? Сало, мясо и сухари в армии куда нужней, чем икра и балыки!

Посетителей в валютных залах было еще больше,