Читать интересную книгу Сделай мне счастье - Дарья Калинина

— Да, я подготовила для вас распечатку. Против фамилий тех пациентов, с которыми возникали проблемы, я поставила крестики.

Герман взял списки и стал внимательно их изучать. И внезапно ему стало сначала жарко, потом кинуло в холод, а затем снова обдало жаром. В списке пациентов доктора Меерсона он увидел свою собственную фамилию. И имя было ему также знакомо — Иван.

— Скажите, — произнес он, стараясь, чтобы голос не дрожал. — А Иван Колесов — этот пациент не отмечен крестиком.

— Значит, с ним все прошло без осечек.

— Вы его видели?

— Колесов… Иван? Нет, что-то не могу такого припомнить.

— А между тем этот пациент побывал у вас совсем недавно, две недели назад.

— Все равно я не могу его вспомнить.

— Не можете или не хотите?

— Зачем мне что-то от вас скрывать? — пожала плечами Света. — Хотя если вы уж сами спросили, то с этим Колесовым и впрямь вышла странная история.

— Чем именно странная?

— Его имя не указано в числе оперируемых, тем не менее этот Колесов провел у нас, судя по отчету, никак не меньше трех дней. Он ел, занимал отдельную двухместную палату, но похоже, уход за ним осуществлял доктор Меерсон лично.

— Такое случалось раньше?

— На моей памяти — нет. Но отчего бы доктору и не поухаживать за кем-то из своих пациентов? Доктор был гений. А гениям все позволено.

— Но выходит, у покойного доктора была какая-то заинтересованность именно в этом пациенте?

— Наверное. Говорю вам, мне это имя ничего не говорит.

— И вы никогда не видели Ваню Колесова?

— Нет. Видимо, доктор оперировал его самостоятельно.

— А такое возможно?

— Марк распоряжался в нашем отделении всем. Никто не смел ему что-либо указывать. Тех, кто осмеливался, изгоняли в тот же момент.

— Ваш Меерсон был деспот.

— Он был гений. А насчет Колесова можете спросить у Беаты. Она занимается уборкой палат. Возможно, она сумеет вспомнить этого пациента. Позвать ее?

— Позовите.

Беата оказалась еще крепкой кареглазой женщиной с чуть тронутыми сединой волосами. Она не пыталась ни как-то себя приукрасить, ни скрыть свой возраст. Но от этого, как ни странно, казалась куда интереснее, чем накрашенная и молодящаяся Света.

— Колесов? — переспросила она. — Из пятой палаты? Конечно, я его помню. Это же мальчик Ваня. Он лежал тут у нас со своей мамой.

Герман с Оксаной едва сдерживались от изумления, докторша тоже округляла глаза.

— Мальчик? — Света была потрясена. — Откуда он тут взялся? Беата, ты ошибаешься, мы не принимаем детей.

— А вот этого ребенка доктор принял.

Света изумилась еще больше.

— Ему тоже делали операцию? Ребенку?

— А как же иначе? Зачем бы мальчика тут держать?

— И как все прошло?

— Хорошо. Мать его подписала согласие, доктор сделал операцию, ребенок быстро пошел на поправку, через три дня поздно вечером доктор его выписал.

— Беата, ты что-то путаешь. Такого просто не могло быть. Марк не занимался детьми. И в любом случае выписка у нас с десяти до полудня. Вечером мы никогда и никого не выписываем.

— А этого ребенка доктор выписал. Его отец забирал. И мне показалось, что Марк с папашей этого мальчонки был хорошо знаком.

Оксана покосилась на Германа. Это ведь был не ты? Герман помотал головой. Нет, не я. И спросил у Беаты:

— А вы можете описать, как выглядел этот папаша?

— Могу! Красавец! — с видимым удовольствием произнесла Беата. — Высокий брюнет, глаз горит, профиль орлиный. Я такой красоты мужиков в реальной жизни и не встречала.

— И этот человек увез ребенка и его мать?

Беата кивнула.

— Да. На таком симпатичном серебристом микроавтобусе. Задние стекла замазаны, ничего сквозь них не видать.

Да, это была машина Почтарева. Та самая, от которой он избавился, не поленившись сгонять аж в Новгород.

Больше Беата не могла ничего рассказать, и Света отпустила ее. Однако к самой Свете у сыщиков имелись вопросы.

— Как получилось, что в больнице оказался несовершеннолетний?

— Я не знаю. Вы же слышали, что сказала Беата. Отец ребенка был какой-то знакомый Марка. Вероятно, у ребенка было заболевание, которое традиционной медицине исцелить было не под силу. Только это может хоть как-то оправдать поступок Марка.

— Скажите, а имя Геннадия Почтарева вы когда-нибудь слышали?

— Не припомню.

— Такой человек у вас не работал?

— При мне — нет.

— И Марк никогда не произносил этого имени?

— Нет. Но знаете, вы вот считаете, что Марка убил кто-то из пациентов, а мне кажется, стоит подумать и о других версиях.

— Например?

— Ищите женщину.

— У Марка была любовница?

— Именно. И не просто какая-то там свистушка, а замужняя женщина.

— И вы можете назвать ее имя?

— Кое-какие слухи ходят, — уклончиво сказала Света. — Наверняка утверждать не могу, но…

— А я могу! — вдруг подала голос Татьяна Леонидовна. — Эта женщина работает в нашей клинике. И зовут ее Елена Воронцова.

Света сделала большие глаза и пробормотала, глядя на подругу:

— Ленка? Ленка Воронцова? Таня, ты ведь пошутила?

Пробормотала с нажимом, пытаясь на что-то намекнуть подруге.

Но Татьяна Леонидовна понимать намеков решительно не хотела.

— Даже и не думала шутить.

— Но ведь ее муж…

— Вот именно.

— Что? — заинтересовался Герман. — Что ее муж?

— Муж у нее того… криминальный авторитет, бандит, одним словом.

— Настоящий бандит?

— Самый что ни на есть! — с жаром подтвердила Татьяна Леонидовна. — Сейчас-то он, конечно, в бизнесмены заделался, да нутро-то не переделаешь. И люди при нем страшные. Вы бы видели, какие братки с ним приезжают.

— А этот человек тут появлялся?

— Да. Несколько раз.

— Я тоже его видела, — подтвердила Светлана, решив больше не утаивать правды. — Ну, Ленка! Ну, отчаянная голова. При таком муже — и любовника завела. И как не побоялась?

— Видно, очень уж люб ей наш Марк оказался. Оно и понятно, ее-то муженек, кроме своих дел, ничем не интересуется. А Марк совсем другой человек, и галантен, и обаятелен.

— И вы подозреваете, что муж мог узнать про связь жены с доктором?

— Я это точно знаю, — заявила Татьяна Леонидовна. — Лена к нам сама прибегала, жаловалась, что муж все узнал. Накануне у нее разговор с ним состоялся, она развод просила, а муж вместо того, чтобы тихо-мирно дать ей развод, пообещал с ее любовником разобраться. Это дня три назад было, а потом мы узнали, что Марк убит.

— И вы не рассказали эту версию следователю, — укоризненно произнесла Оксана. — Почему?

— У полиции уже был подозреваемый. Тоже ревнивый муж, но другой. Конечно, я сразу поняла, что тот человек ни при чем. У Марка одна только возлюбленная была — Лена Воронцова. Он не из тех, кто за юбками бегает. С Леной у них настоящая любовь была. А вот с той бабенкой, муж которой скандалить прибегал, ничего подобного быть не могло. Я это сразу поняла.

— Но все-таки почему вы ничего не рассказали полиции?

Татьяна Леонидовна смущенно потупилась, но все же призналась:

— Нам Сильвестр Андреевич запретил языком болтать.

— Это еще кто такой?

— Хозяин нашей клиники.

— И он запретил вам упоминать про Елену Воронцову?

— Про нее, про ее связь с Марком и, самое главное, про Лениного мужа.

— Но почему?

Света, на которую в этот момент взглянул Герман, развела руками.

— Не знаю. Вернее, догадываюсь, но сказать боюсь.

Но Татьяна Леонидовна снова взяла быка за рога:

— Зато я знаю! — торжественно произнесла она. — И сказать не побоюсь. Отметьте это, пожалуйста, потом в протоколе. Света побоялась, промолчала, а я нет.

— Так говорите же!

— Помните, я рассказывала, что у нашей клиники есть «крыша», а у Марка ее не было? Так вот муж Лены и есть эта самая «крыша». Верней, не только он, там много народу кормится. Но он в числе прочих. Это по его просьбе Сильвестр его жену взял в штат, хотя специалист она посредственный, окончила какие-то медицинские курсы, косметолог-дерматолог, но по основной профессии она педагог. Ей с ее дипломом в лучшем случае в районном кожвендиспансере сидеть, а не в частной клинике на приличном окладе.

Герман взглянул на Свету.

— Это правда? Муж Воронцовой настоял, чтобы жену взяли в клинику?

— Ну да, — неохотно подтвердила та. — Могло такое быть. — И, повернувшись к бухгалтерше, укоризненно сказала: — Таня, ну зачем ты язык распустила? Кто тебя просил? Марка мы все равно не вернем, а проблем огрести можем выше крыши. Сильвестр не случайно просил никогда не упоминать про Воронцова. Такого человека, как Ленкин муж, я никому во враги не пожелаю, а себе так и подавно.

— А я ничего не боюсь! Сильвестр себя оберегает, мести Воронцова боится. А что с нами будет, ему без разницы. Сам-то он скажет, что ничего про манипуляции Марка с пациентами не знает, а мне как быть? Деньги за операции я помогала легализовывать. Любая финансовая проверка это быстро докажет. А у меня муж, дети, я в тюрьму не хочу.