С неожиданной легкостью, будто не могучее мускулистое тело, а подтаявшую масляную фигурку, перерубил меч огромную тушу змеи. Хлынула кровь. И сейчас же (Габриэль только успела схватиться за палочку и молниеносно навести ее на Генриетту) девочка вскрикнула и отдернула сильно обожженную руку от меча, который с громким звоном упал на каменный пол, где, мгновенно налившись яркой синевой, исчез, сработав порталом.
Пущенное заклинание обездвижило Генриетту, а Габриэль метнулась к колыбели, закусывая на ходу губу и прижимая пальцы правой руки к Черной Метке.
* * *
Усыпленная сильнейшими чарами Етта спала наверху в своей постели беспокойным, тревожным сном. Несколько часов с ней возились срочно вызванные Снейп и Кэрроу.
Пораженная ужасом Гермиона сидела рядом, беспрестанно перебирая в руках мохнатый мешочек на длинной тесемке – она отлично помнила эту вещицу, которую в школьные времена постоянно носил на шее Гарри Поттер.
Осознание произошедшей катастрофы медленно оседало в голове молодой женщины. Не просто смерть Нагайны, не просто потеря Волдемортом очередного, последнего Хоркрукса. Не просто убийство, совершенное Генриеттой на глазах ее юного дяди.
Случившееся означало, что Гарри может по своему желанию контролировать ее дочь! Управлять ее сознанием, ее волей. Делать Етту своей марионеткой тогда, когда пожелает. Как побороть это, что предпринять? Как освободить девочку от подобного кошмара, страшного, опасного для каждого из них и для нее самой?
Понятно, что пробуждать ее и уж тем более давать волю до того момента, когда будет придуман выход, теперь нельзя.
Но что же делать, если этого выхода попросту не существует?
Отчаяние, тем более сильное на фоне недавнего счастья, захлестывало Гермиону волнами. Она не могла унять дрожь, не могла отвести расширенных ужасом глаз от подрагивающих в беспокойном забытьи ресниц своей маленькой дочери.
Стрелки сомкнулись на двенадцати, и внизу начали бить часы.
— С днем рождения, – тихо прошептала Гермиона, и ее горло сдавили судорожные рыдания. Горячие слезы покатились на постель и большими пятнами расползлись на белоснежном пододеяльнике. – Моя маленькая девочка, – прошептала женщина, обхватывая себя руками. – О небо, за что?..
Через некоторое время леди Малфой ненадолго оставила спящую Генриетту с пришедшей проведать их Габриэль (за уснувшим наконец Салазаром внизу присматривали домовики Оз, Формоз и Меньроз, а с тех пор, как кобра Волдеморта разрешилась от бремени, ей дозволялось иногда подниматься в усадьбу) и сошла в большую гостиную, где вот уже целый час проходил своеобразный ученый консилиум.
Лорд Волдеморт совещался с наимудрейшими из сведущих в подобных вопросах ближайших приспешников. Беллатриса молча слушала, стоя у окна. Большая и тяжелая бархатная портьера под ее беспокойными когтями давно превратилась в неаккуратные клочья.
В креслах друг напротив друга расположились те двое Пожирателей Смерти, которые некогда имели честь называться друзьями Темного Лорда. Из всех, кто когда‑то многие годы путешествовал по миру в поисках мудрости бок о бок с теперешним господином, уцелели сейчас лишь они.
Антонин Долохов, смуглый, крепко сколоченный колдун с узким и длинным, странно искривленным лицом, обтянутым чрезвычайно бледной кожей, щурил покрасневшие глаза в дрожащем свете канделябров. Высокий и худой Свэн Нотт сидел, сильно ссутулив плечи, и барабанил длинными пальцами по резному подлокотнику.
В углу, окутанный густой тенью, стоял Северус Снейп. Его черные глаза то и дело сверкали. На зельевара бросал мрачные взгляды тучный и очень угрюмый Амикус Кэрроу, расположившийся около стола, заваленного кипой схем и таблиц на беспорядочно разбросанных пергаментах.
— Чем дольше мы будем сдерживать сознание ребенка в состоянии забытья, тем проще будет управлять им, – говорил Амикус, когда вошла Гермиона.
— Следовало бы как можно скорее восстановить силы девочки и заняться ее усиленным обучением окклюменции, – ответил на это Снейп. – У нее высокий потенциал, хоть она и мала. Я считаю это единственным возможным выходом.
— А для защиты пока можно использовать талисманы и обереги, – добавил Нотт. – Мне известны некоторые виды, позволяющие блокировать вторжение в грезы и разум. Они могут подействовать и в нашем случае.
— Сомнительно, – оборвал Волдеморт. – Это не просто проникновения в сновидения и мысли; это вторжение обусловлено более чем надежным и сильным проводником. Чтобы научиться блокировать подобное, Етте понадобятся годы, если это вообще окажется ей под силу. А сейчас к тому же она слишком слаба.
Все умолкли. Тишину нарушали только тихий звук разрываемой ткани и периодическое щелканье стальных когтей Беллатрисы.
— Есть ведь способы расчленить Хоркрукс с заключенной в нем частицей души, – неуверенно пробормотал Долохов, – кажется. Я весьма несведущ в этом вопросе…
— Наш Лорд более всех разбирается во всем, что связано с Хоркруксами, – с раздражением буркнул Снейп. – Если уж он обратился к нам, значит всё не настолько просто!
— Эти знания давно утеряны, имеющиеся сведенья довольно обрывочны, – пробормотал Амикус. – Нам нигде не раздобыть информации, которой мы не обладаем сейчас; и уж тем более быстро. Раз нас собрали здесь, значит, осуществимый способ освободить девочку милорду неизвестен.
Повисла долгая пауза, а затем тишину нарушил сиплый голос Долохова, который до того, казалось, собирался с духом.
— Однако исследованиями в этой области в наши дни занимались не только вы, мой повелитель, – тихо сказал он и в упор посмотрел на Волдеморта. – Простите мне эту дерзость, милорд. Прошло много лет. Всё не стоит на месте. И она могла продвинуться еще дальше за эти годы, хотя и ранее… – он умолк, поймав блеснувший бешенством взгляд побледневшей Беллатрисы.
Жалобно скрипнул карниз.
Волдеморт молчал, задумчиво глядя в глаза Долохова. Потом перевел взгляд в пылающий за каминной решеткой огонь.
Снейп недоуменно поднял бровь, Амикус чуть слышно присвистнул и тоже покосился на Беллатрису. Застывшая Гермиона сделала несколько шагов и едва слышно опустилась на пуф в углу.
— Мы поклялись никогда не вспоминать о существовании друг друга, – нарушил тишину Волдеморт, ни к кому конкретно не обращаясь. Он всё еще смотрел в огонь.
— И всё же, – упорно произнес Долохов.
Молчание затянулось почти на четверть часа. Казалось, всё в комнате застыло – шевелились только языки пламени в камине и маятник больших часов. Долохов, Нотт и Кэрроу смотрели в разные стороны, о чем‑то хмуро размышляя. Белла не сводила расширившихся глаз с Волдеморта, ее правая рука запуталась в рваных лоскутах шторы, а левая впилась в подоконник за спиной с такой силой, что стальные пальцы с обеих сторон по костяшки погрузились в треснувшее дерево. Снейп, не шевелясь, внимательно следил глазами за всем происходящим.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});