– Обязательно удастся, – заверил ее Сэм. Он был уверен, очень уверен в исполнимости своих планов.
– Бедный глупец, вы никогда раньше не имели дела с бессмертными. Наши планы действуют медленно. Мы можем себе это позволить! Но вы, конечно, не думали, что Захария Харкер позволит вам остаться в живых после того, что вы сделали? Он…
Голос за ней произнес:
– Позвольте мне говорить самому, Кедра, дорогая, – и с экрана на Сэма взглянуло гладкое, лишенное возраста лицо Захарии. Глаза его были задумчивы. – В чем-то я должен быть благодарен вам, Рид, – продолжал голос бессмертного. – Вы умны. У вас оказалось больше ресурсов, чем я ожидал. Вы заставили меня поднапрячься, а это большое удовольствие. К тому же вы сделали уязвимым Хейла и весь его честолюбивый проект. И за это я тоже хочу вас поблагодарить. Я люблю воздавать должное.
Глаза его были глазами человека, глядящего на что-то такое безличное, что Сэм ощутил холодную дрожь. Такая отдаленность во времени и пространстве, как будто Сэма здесь вообще нет.
Или будто Харкер смотрел на мертвеца. Что-то безличное и отдаленное отделяет живого от мертвеца. От Сэма Рида.
И в этот момент глубочайшего прозрения, потрясшего все его убеждения, Сэм понял, что, видимо, Харкер с самого начала знал, что Сэм перехитрит его в истории с Хейлом и перехитрит также и Хейла. Сэм был слабым звеном в крестовом походе Хейла, единственным звеном, которое, будучи заподозрено, приведет к крушению всего проекта. До сих пор Сэм думал, что никто не заподозрит.
Но Захария Харкер знал.
– Прощайте, Рид, – сказал ровный голос. – Кедра, дорогая…
На экране снова появилось лицо Кедры. Она по-прежнему сердилась, но гнев был поглощен другим чувством, когда ее глаза встретились с глазами Сэма. Длинные ресницы наполовину скрывали их, на ресницах виднелись следы.
– Прощай, Сэм, – сказала она. – Прощай. – Взгляд ее голубых глаз устремился куда-то за ее плечо.
Сэму хватило времени, чтобы повернуться и увидеть угрозу. Но не хватило – чтобы остановить ее. Потому что Розата стояла рядом и тоже смотрела на экран. И когда он повернулся, ее пальцы оторвались от струн арфы, неся ему забвение.
Он ощутил сладкий ужасный запах порошка, ударивший ему в нос. Тщетно пытаясь схватить ее и сломать ей шею, вытянул руки. Но она уплыла от него, и все комната закружилась, и вот Розата глядит на него откуда-то сверху, и в ее глазах тоже стоят слезы.
Запах наркотического порошка поглотил все. Наркотик, вызывающий эвтаназию, способ самоубийства.
Последнее, что он видел, – две женщины, глядевшие на него со слезами в глазах. Должно быть, они любили его, раз плакали, но они же принесли ему гибель.
Он проснулся. Запах смертоносного порошка не ощущался. Было темно. Он почувствовал, что плечом упирается во что-то, и встал неуклюже. Чуть посветлело. Конец переулка, тупик, подумал он. Где-то в полутьме проходили люди.
Ногам было больно от ходьбы. Осмотрев себя, Сэм обнаружил, что он в лохмотьях и босой.
Наркотический порошок мог заставить человека спать очень, очень долго. Как долго?
Он заковылял к выходу из тупика. Прохожий взглянул на него с любопытством и отвращением. Он схватил прохожего за одежду.
– Колония, – прохрипел он, – Ее открыли?
Прохожий отбросил его руку.
– Какая колония? – нетерпеливо спросил он.
– Колония! Колония на поверхности!
– Ах, это. – Он рассмеялся. – Вы малость опоздали. – Очевидно, он решил, что Сэм пьян. – Ее открыли уже давно.
– Когда?
– Сорок лет назад.
Сэм вцепился в поручень торгового автомата у выхода из тупика. Колени у него подогнулись, и ему пришлось держать себя руками. Он смотрел в пыльное зеркало и в собственные глаза.
– Сорок лет! Сорок лет! – и лишенное возраста, не изменившееся лицо Сэма Харкера смотрело на него, с красными бровями, без морщин, как всегда. – Сорок лет! – пробормотал Сэм Харкер.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
И действительно будет время,
Когда желтый дымок заскользит по улицам
И будет тереться о стекла окон;
Будет время, будет время
Подготовиться к встрече тех, кого вы встретите;
Будет время убивать и созидать;
Будет время для всех работ
И для ответа на все вопросы.
Т.С.Эллиотт
Город двигался мимо него медленной опускающейся спиралью. Сэм Харкер тупо смотрел на него, не воспринимая отдельных деталей. Мозг его был слишком полон и в то же время пуст. Слишком со многим нужно ему справиться. Он еще не мог думать как следует. И никакие воспоминания не сохранились у него между тем мгновением, когда он взглянул на свое невозможно юное лицо в стекле, и настоящим моментом. Разбитыми ступнями он ощущал слабую вибрацию Пути, и город, медленно двигавшийся, открывавший одну улицу за другой по мере того, как спираль Пути уходила дальше, – этот город был ему знаком. И не на чем было сосредоточиться, остановить мечущийся мозг.
– Мне нужна выпивка, – сказал он себе, и даже эта мысль рождалась неуклюже, как бы пробираясь по мозговым каналам, не использовавшимся сорок лет. Но, ощупав рваные карманы, он убедился, что они пусты. У него ничего не было. Ни денег, ни памяти, ни даже прошлого.
– Ничего? – туманно подумал он. – Ничего? – И тут впервые он понял, что видел в зеркале. – Ничего? Я бессмертный!
Это не может быть правдой. Это часть фантазии, навеянной сонным порошком. Но ощущение собственных гладких щек и твердых мышц шеи под дрожащими пальцами – это не фантазия. Это реально. Значит, нереальность эти сорок прошедших лет. И человек у начала переулка солгал. Припоминая, Сэм подумал, что этот человек глядел на него странно, с необычным интересом. Вначале ему казалось, что это прохожий, но теперь, напрягая свои заржавевшие извилины, он решил, что человек ждал его, готовый уйти или остаться в соответствии с действиями Сэма. Он попытался вспомнить лицо этого человека и не смог. Пятно, смотревшее на него и говорившее с ним. Но глядевшее с клиническим интересом, говорившее с целью и намерением, которые не могли быть случайными. Это была первая сознательная мысль, сформировавшаяся в затуманенном мозгу Сэма, и воздействие ее было очень сильно. Человек должен был находиться там по какой-то причине. Причина эта связана с Сэмом.
– Сорок лет, – пробормотал Сэм. – Во всяком случае я могу это проверить.
Город совсем не изменился. Но это не критерий. Башни никогда не менялись. Далеко впереди, возвышающийся над зданиями, он увидел большой шар мертвой земли в черном пластиковом пологе. Он смог сориентироваться, и все улицы и здания заняли вокруг него знакомые места. Он знал город. Он знал, где находится, где его квартиры, где роскошные апартаменты, смотревшие сверху вниз на сверкающие Пути; он вспомнил девушку с голубыми глазами, бросившую ему в лицо порошок.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});