Что-то вплелось в завал разбитых колонн. Укрепив вокруг себя щит. Ранд устремился вперед. Громадные обломки красного и белого камня, на которые он взбирался, взрывались слепящими вспышками и разлетающимися осколками. В безопасности своего кокона Пустоты Ранд мчался дальше, отстранение воспринимая грохот рушащихся зданий. Догнать Асмодиана — Ранд думал только об этом. С неба вновь ударяли молнии, из-под земли, разворачивая мостовую, появлялись огненные шары — все, чтобы хоть немного задержать Отрекшегося. И это удалось. Ранд догонял. На площадь он выбежал, отставая от Асмодиана всего на дюжину шагов. Пытаясь сократить и этот разрыв, он удвоил усилия. Задержать Отрекшегося!
Бесчисленные сокровища — тер’ангриалы, ангриалы и са’ангриалы, доставленные в Руидин айильцами, не щадившими ради этого своих жизней, — разлетались в стороны под неистовыми ударами молний. Вокруг бушевали огненные смерчи. В мостовой образовались глубокие и широкие трещины, серебристые и хрустальные предметы разбивались вдребезги, опрокидывались странные металлические конструкции.
Асмодиан продолжал бежать, отчаянно выискивая что-то в этом безумном хаосе. Наконец он устремился к валявшейся среди мусора белокаменной статуэтке в фут длиной, изображавшей мужчину, держащего на ладони поднятой руки хрустальный шар.
Издав радостный вопль, Асмодиан вцепился в статуэтку обеими руками, но в следующее мгновение ее схватил и Ранд.
На миг юноша увидел перед собой лицо Отрекшегося, вгляделся в него. Это было лицо Натаэля, такое же, как обычно, если не считать яростной целеустремленности в темных глазах. Лицо привлекательного мужчины средних лет. Никаких признаков того, что это Отрекшийся.
В следующую секунду оба, словно мысленно пройдя сквозь тер’ангриал — белокаменную статуэтку, — одновременно достигли одного из двух самых могущественных са’ангриалов, когда-либо существовавших в мире.
Ранд смутно осознавал, будто частью своего «я» видел находившуюся где-то далеко в Кайриэне и наполовину погребенную в земле гигантскую статую, подобную той фигурке, которую он держал в руках. Огромная, сверкающая, точно солнце, хрустальная сфера пульсировала, наполняемая Единой Силой. И эта Сила, безмерная и безбрежная, словно все океаны мира, хлынула в него. Теперь он действительно мог все — с этим са’ангриалом он Исцелил бы даже ту мертвую девочку. Поток немыслимой мощи проникал во все его поры, заполняя все тело и самую душу. Он хотел кричать, хотел взорваться! И при этом ему была доступна лишь половина мощи са’ангриала. Вторая наполняла Асмодиана.
Перекатываясь на каменных обломках, они отчаянно боролись, стараясь завладеть тер’ангриалом. Ни тот ни другой не осмеливался даже на мгновение оторвать от статуэтки хотя бы один палец. То один, то другой натыкался на находившиеся рядом диковины: на дверную раму из краснокамня или на чудом не разбившуюся хрустальную статуэтку, изображавшую обнаженную женщину с младенцем у груди. Противники сражались изо всех сил, но их битва разворачивалась и на другом уровне.
На Ранда обрушивались удары молота Силы, которые могли бы сровнять с землей горы, он отбивал выпады пламенных клинков, что могли бы пронзить само сердце земли. Невидимые клещи впивались в самую его душу стремясь вырвать разум из тела. Каждая капелька Силы, которую Ранд мог почерпнуть, шла на отражение этих яростных атак; любая из них могла уничтожить его. Они боролись, до предела напрягая мускулы, а земля под ними ходила ходуном, швыряя сражавшихся из стороны в сторону. Ранд, как в тумане, словно тот доносился откуда-то издалека, слышал чудовищный грохот, казавшийся какой-то странной, немыслимой музыкой. Стеклянные колонны в сердце Руидина дрожали. Но Ранд не думал об этом.
Сейчас сказывалось все — и долгие бессонные ночи, и отчаянный бег по нескончаемой лестнице. Ранд безмерно устал и держался лишь потому, что, замкнувшись в Ничто, не осознавал, насколько измотан. Он был близок к поражению. Подскакивая на трясущейся земле, он понимал, что уже не может даже пытаться вырвать тер’ангриал у Асмодиана. Сил едва хватало, чтобы не выпустить его самому. Даже если Ранд сумеет удержать пальцы на каменной статуэтке, его может смести потоком Силы, грозящим вырваться из-под контроля. Тогда Ранд тоже будет уничтожен. Он больше не мог вытянуть через тер’ангриал еще хоть капельку Силы — Ранд с Асмодианом поровну разделили ту мощь, что позволяет зачерпнуть са’ангриал в Кайриэне.
Отрекшийся хрипел, лицо его было залито потом. Он тоже устал, но, наверное, не столь безмерно.
На миг оказавшись в результате очередного толчка поверх Асмодиана, Ранд почувствовал, как его что-то кольнуло, — будто между ним и Отрекшимся оказался камень. Ангриал, вспомнил Ранд. Фигурка толстячка с мечом, так и оставшаяся у него за поясом. Вещь ничтожная в сравнении с могучим кайриэнским са’ангриалом. Все равно что чаша воды рядом с огромной рекой — или океаном. Ранд даже не знал, может ли он прибегнуть к помощи этой фигурки, оставаясь связанным с са’ангриалом. А если даже и сможет?..
Асмодиан оскалил зубы. Это была не гримаса отчаяния, а нечто вроде улыбки. Отрекшийся считал, что побеждает он, и, возможно, так оно и было. Пальцы Ранда, сжимавшие тер’ангриал, дрожали, слабели. Даже оставаясь связанным с могучим са’ангриалом, он с огромным трудом цеплялся за саидин.
Сейчас паутина черных нитей, окружавших Отрекшегося, не была видна, но, пребывая в Пустоте, Ранд отчетливо мог представить ее мысленно. Там научил его использовать погружение в Ничто как подспорье в стрельбе из лука — стрелок, лук, стрела и мишень становились единым целым. Ранд сосредоточился на воображаемых черных нитях, слился с ними воедино. Он мельком заметил, как озабоченно нахмурился Асмодиан. Должно быть, Отрекшегося удивило, почему в столь отчаянный момент лицо Ранда сделалось спокойным. Полное спокойствие — вот что необходимо, чтобы без промаха поразить цель.
Ранд потянулся к Источнику через маленький ангриал, и в него устремился поток Силы. Крохотный ручеек в сравнении с тем, что он черпал через са’ангриал, но его оказалось достаточно, чтобы нанести последний удар, действительно последний, ибо на другой Ранда бы уже не хватило. И вот меч Силы, меч Света рассек черную паутину.
Глаза Асмодиана широко раскрылись, обнажая бездонные глубины ужаса. Отрекшийся отчаянно завопил, задрожал и на миг раздвоился. Затем две фигуры опять слились воедино, и Асмодиан повалился навзничь. Руки его бессильно упали поверх изодранного грязного кафтана, грудь высоко вздымалась. В темных глазах застыли горечь и страх.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});