Читать интересную книгу Общая психопаталогия - Карл Ясперс

6. Немецкая и французская психиатрия. До сих пор мы говорили только о немецкой психиатрии. Из других научных традиций наиболее известна у нас французская. Мы лучше уясним себе различие между этими двумя школами, если вернемся к противопоставлению описательной и аналитической тенденций. От представителя описательного направления требуются прежде всего интуиция, воображение, артистизм. от аналитика же — проницательный и критический ум. Вероятно, этими психологическими предпосылками можно объяснить то, что французам присуща большая тонкость описаний, тогда как немцев отличает большая глубина анализа. Именно благодаря французскому влиянию описательная психиатрия получила в Германии столь широкое распространение. Ее основы были заложены Эскиролем, чей вклад следует признать поистине образцовым. Описания наших психиатров, от Гризингера до Крафт-Эбинга и даже Крепелина, непосредственно или опосредованно восходят к тому, что было осуществлено этим французским ученым. Морель (1809—1872) и Маньян (1835—1909) сумели — пусть не столько на уровне понятий, сколько интуитивно, — уловить значение наследственности и дегенерации; им удалось различить типы психических расстройств, обусловленных дегенерацией, и на этой основе прийти к фундаментальному различению эндогенных и экзогенных психозов. В дальнейшем французская психиатрия сыграла значительную роль в развитии психопатологии неврозов (истерии, психастении, неврастении). Самый блестящий ее представитель —Жане (1859—1947).

Труды крупных французских психиатров нашли в Германии широкий отклик и стимулировали развитие оригинальных работ. Открытие новых научных подходов — несомненная заслуга французов; но обычное для них отсутствие самокритичности приводит к тому, что относительно простые и понятные подходы получают поистине художественное развитие в ущерб собственно научной стороне дела. Переняв идеи французов, немцы очистили их от всего фантастического и наносного, углубили понятийную сторону и осуществили исследования, ценность которых — в их научной объективности. Как бы там ни было, мы должны быть благодарны французским ученым за совершенный ими переворот в мышлении.

В том, что касается взвешенных формулировок, подробного и терпеливого анализа атипических случаев, умения делать непредвзятые выводы и общего интеллектуального размаха, заслуги немецких ученых имеют самостоятельное значение. Присущая Якоби методологическая чистота, тонкие анализы, осуществленные Шпильманом, Нойманом и Вернике, кальбаумовская идея нозологической единицы — все это всецело укоренено на немецкой почве и не имеет никаких аналогов во французской науке.

(в) Современная психиатрия

Современное положение дел невозможно рассматривать в исторической перспективе. Но мы можем почувствовать глубину тех преобразований, которые медленно, но неуклонно происходили на протяжении последних нескольких десятилетий.

На рубеже веков выдвинулось несколько выдающихся ученых, которые, будучи носителями традиции, кажутся в то же время в высшей степени современными, ибо свободны от предрассудков и открыты всему новому. Благодаря высокому уровню общей культуры и особого рода интеллектуальной надежности они, можно сказать, олицетворяют совесть нашего времени. Их деятельность — образец истинно научного подхода и постоянной апелляции к опыту; в то же время они содействуют развитию оригинальности мышления, позволяя своим ученикам идти собственным, независимым путем. Разумный скептицизм не позволяет им навязывать свои воззрения другим и предаваться излишнему восторгу перед новыми широковещательными теоретическими концепциями. Это крупные, яркие личности — возможно, последние в истории нашей науки; как таковые, они не имеют последователей. Помимо моих учителей Ниссля и Вильманса, я должен назвать еще двоих ученых, с которыми лично я имел мало общего.

Бонгеффер обладал острым психопатологическим зрением, умел различать детали и улавливать наиболее существенные признаки. Его труды обогатили нас принципиально новым знанием. Многие его работы (в частности, по алкогольным и симптоматическим психозам, по разъяснению понятия «психогенное» и т. п.) надолго сохранят свое значение. Примечательно, что, в отличие от большинства психиатров прошлого, он не стремится представить исследуемую область во всей ее полноте; в его работах ощущается дух смирения перед лицом тех грандиозных загадок, которые остаются без ответов.

Будучи учеником таких разных личностей, как Вернике и Крепелин, Гаупп с самых первых шагов был открыт для всех научных направлений. Для того чтобы составить представление о нем, необходимо прочесть не только его книги, но и многочисленные статьи и критические обзоры, которыми он, по существу, сопровождал развитие психиатрии на протяжении полувека. Я полагаю, что их реальная значимость выше, чем могло бы показаться на первый взгляд. Его ясный, тщательно разработанный стиль и позитивный критицизм, благодаря которому ему удавалось отделять зерна от плевел, оказали благотворное влияние на нашу науку. Его идеи отчасти сохраняют свою действенность благодаря его ученикам.

События, происшедшие в науке на протяжении последних сорока лет, не поддаются однозначной систематизации. Психоанализ Фрейда стал влиятельным течением на рубеже веков. Тенденция апеллировать к бессознательному и подсознанию, а также приемлемые теоретические положения психоанализа нашли своего сторонника и защитника в лице Блейлера. Именно благодаря его критической проницательности и очищающему влиянию часть фрейдовского учения удалось сохранить для научной психиатрии.

Грандиозный прогресс в области биологии (связанный, в частности, с последними открытиями генетики и эндокринологии) способствовал расширению наших горизонтов и открыл для нас обширную область совершенно новых фактов.

В книге Кречмера «Телосложение и характер» («Korperbau und Char-akter», 1921) было радикально пересмотрено представление о человеческой конституции.

Но никакое перечисление не даст нам достаточно полного представления о том, каковы наиболее характерные признаки современной психопатологии. За последнее время сделано много новых открытий; но интересы специалистов странным образом рассеялись по разным частным областям, между которыми почти не обнаруживается связей. Наиболее существенные открытия делаются в области соматической медицины и патологии головного мозга. Это порождает особого рода антипсихологическую установку, которая, в свой черед, вызывает мощную реакцию в виде устремлений психологического и метафизического толка; последние, впрочем, часто не достигают цели. Ни одна из крупных теоретических систем не доминирует над остальными; но иногда приходится сталкиваться с тенденцией к абсолютизации отдельных точек зрения и связанных с ними содержательных аспектов. Кажется, что выдающиеся

исследователи, способные воспитать целые школы и тем самым оставить устойчивый след в науке, мало-помалу исчезают. Объем журнальных и книжных публикаций растет не по дням. а по часам: обозреть всю эту бесформенную массу становится невероятно трудно. Для того чтобы выловить из потока литературы среднего качества нечто ценное. нужно обладать критическим чутьем, воспитанным на совокупном опыте психиатрии прошлого.

Такое отсутствие господствующей научной идеологии, которая могла бы получить достойное воплощение на страницах новых учебных пособий, со всей очевидностью проявляется в небесспорном новом издании учебника Крепелина, особенно в разделе «Общая психиатрия», написанном Ланге (Lange, 1927). Несмотря на самые лучшие намерения и огромный объем знаний, этому автору так и не удалось объединить новые направления в психопатологии, оставаясь при этом в уже существующих рамках.

Новизна современной ситуации заключается прежде всего в беспрецедентной раскованности. Ныне перед любым исследователем открывается более широкий, чем когда-либо, спектр возможностей. Мы можем позволить себе отбросить в сторону все существующие теории и устоявшиеся представления; мы можем предпринять исследование с любой точки зрения по нашему выбору. Мы можем противодействовать давлению со стороны истин, установленных некогда в прошлом и традиционно считающихся неопровержимыми. Мы можем смело расширять масштабы наших исследований — вплоть до открытия новой и поразительно эффективной терапии прогрессивного паралича и шизофрении. Недостаток современной ситуации — то есть отсутствие обобщающих, всеобъемлющих теоретических концепций — это не более чем отдельный отрицательный аспект явления, которое само по себе заслуживает скорее положительной оценки. И все же в психопатологии сохраняется постоянная опасность того, что в какой-то момент широкое развитие получит очередная догматическая система взглядов. Сам я с 1913 года пытаюсь внести посильный вклад в систематизацию существующих методологических подходов.