Читать интересную книгу Семь столпов мудрости - Томас Лоуренс Аравийский

Наша кавалькада блистала прямо-таки варварским великолепием. Впереди ехал Фейсал во всем белом, за ним, справа, Шараф в красном головном платке и окрашенных хной тунике и плаще, слева я в белом и алом, за нами трое знаменосцев, над которыми развевались полотнища из выгоревшего темно-красного шелка с позолоченными наконечниками на древках, потом отбивавшие такт марша барабанщики, а за ними колыхалась дикая масса из двенадцати сотен словно приплясывавших под музыку верблюдов отряда телохранителей, не уступавших по богатству красочного убранства нарядам своих всадников и двигавшихся почти вплотную один к другому, – оставалось лишь удивляться, как они не мешали друг другу. Этот сверкающий поток затопил долину от края до края.

На подходе к Мессариху нас нагнал курьер с письмами к Фейсалу от Абдель Кадера из Янбо. В их числе было и запоздавшее на три дня письмо для меня с «Даффрина» о том, что капитан не примет на борт Зейда, пока не встретится со мной и не обсудит детали сложившегося положения. «Даффрин» стоял в Шерме, уединенной бухте в восьми милях от порта, на берегу которой офицеры могли играть в крикет, не подвергаясь нападениям мириад мух, заполнявших воздух Янбо. Разумеется, они таким образом лишали себя возможности быть в курсе событий, и это служило поводом для постоянных трений между нами. Действовавший из лучших побуждений капитан недотягивал ни до пылкого политика и революционного конституционалиста Бойла – по широте кругозора, ни до собиравшего в каждом порту все местные сплетни Линбери с «Хардинга» – по интеллекту.

Похоже, мне следовало отправиться на «Даффрин», чтобы решить возникшие проблемы. Зейд был славным парнем, но в своем вынужденном безделье, разумеется, мог выкинуть что-нибудь из ряда вон выходящее, а именно сейчас нам был нужен мир. Фейсал отрядил со мною нескольких агейлов, и мы помчались в Янбо. Действительно, я доехал до города через так хорошо знакомую мне равнину всего за три часа, оторвавшись от своего недовольного эскорта (мои провожатые заявили, что не желают загонять верблюдов и натирать себе задницы из-за моего нетерпения) на полдороги. Солнце, совершенно очаровательное, когда восходило над холмами, теперь изливало потоки белой ярости на наши лица, и мне приходилось, защищаясь от него, все время держать руку козырьком перед глазами. Фейсал дал мне скакового верблюда (подарок недждского эмира его отцу) – великолепное и необыкновенно выносливое животное. Впоследствии этот верблюд пал от переутомления, чесотки и неизбежного недогляда на пути в Акабу.

В Янбо все было не так, как я ожидал. Зейда все же взяли на борт «Даффрина», и корабль этим утром отплыл в Рабег. Я же уселся за расчеты числа кораблей, которые требовались нам для морской поддержки при движении на Ведж, и распределение транспортных средств. Фейсал обещал дожидаться в Увайсе моего сообщения о том, что все готово.

Первый же шаг привел к конфликту между гражданскими и военными властями. Абдель Кадера, энергичного, но чересчур темпераментного губернатора, по мере расширения нашей базы угнетало бремя свалившихся на него обязанностей, и Фейсал придал ему в помощь военного коменданта Тауфик-бея, сирийца из Хомса, которому подчинили артиллерийские склады. К сожалению, в городе не было компетентного специалиста, который мог бы правильно определить понятия «артиллерийские склады». В то утро разразился скандал из-за пустых ящиков. Абдель Кадер запер склад и ушел обедать. Тауфик появился на набережной с четырьмя солдатами, вооруженными пулеметом и кувалдой, и взломал дверь. Абдель Кадер вскочил в шлюпку, приказал доставить его на борт небольшого британского сторожевика «Эспайгл» и заявил его растерявшемуся, но гостеприимному капитану, что намерен остаться у него. Его слуга доставил ему с берега еду, и он провел ночь на походной койке, которую для него разложили на шканцах.

Мне нужно было спешить, и я начал с того, что убедил Абдель Кадера написать Фейсалу о решении передать склады от Тауфика мне. Мы подогнали траулер «Аретузу» ближе к сторожевику, чтобы Абдель Кадер мог командовать погрузкой спорных ящиков со своего корабля, а потом доставили Тауфика с «Эспайгла» для переговоров о временном примирении. По чистой случайности это оказалось нетрудно, так как, отвечая на приветствие почетного караула, выставленного в его честь у трапа (по уставу это не полагалось, но было сделано из политических соображений), Тауфик расплылся в улыбке: «Этот корабль взял меня в плен в Курне», – указал он пальцем на медную дощечку с названием турецкой канонерки «Мармарис», потопленной «Эспайглом» в сражении на Тигре. Абдель Кадер проявил к этому не меньший интерес, чем сам Тауфик, и конфликт разрешился сам собой.

На следующий день в Янбо прибыл Шараф, уже как эмир, на место Фейсала. Этот могущественный человек, пожалуй самый способный из всех шерифов в армии, был лишен всякого честолюбия, и все его действия были не импульсивными, а продиктованными исключительно сознанием долга. Он был богат и долгие годы являлся главным судьей при дворе шерифа. Он знал бедуинов и ладил с ними лучше всякого другого, а они побаивались его, строгого и беспристрастного, со зловещим лицом, обезображенным съехавшей вниз левой бровью (результат давнего ранения), придававшей ему выражение какой-то отталкивающей твердости. Корабельный хирург с «Сувы» оперировал Шарафу глаз и в значительной мере вернул зрение, но вид изуродованного лица исключал всякие вольности или слабости. Мне нравилось иметь с ним дело: у него была ясная голова, он был мудр и добр, с приятной улыбкой, и когда он улыбался, рот его смягчался, но глаза неизменно выражали угрозу и постоянную решимость действовать.

Мы пришли к общему мнению о том, что риск падения Янбо во время нашего похода на Ведж был велик и что желательно вывезти из города содержимое складов. И Бойл облегчил эту задачу, протелеграфировав мне, что либо «Даффрин», либо «Хардинг» будут предоставлены для транспортировки. Я ответил, что, поскольку предвидятся серьезные трудности, предпочитаю «Хардинг». Капитан Уоррен, чей корабль перехватил телеграмму, посчитал ее излишней, но через два дня, к моей радости, пришел именно «Хардинг». Это был индийский военно-транспортный корабль, и его нижняя палуба, предназначенная для десанта, была снабжена несколькими большими квадратными портами на уровне ватерлинии. Линбери открыл их для нас, и мы буквально забили ее вперемешку восемью тысячами винтовок, тремя миллионами зарядов, тысячами снарядов, мешками с рисом и мукой, огромным количеством форменной одежды, двумя тоннами взрывчатки и всем имевшимся в наличии дизельным топливом. Корабль стал похож на почтовый ящик, забитый письмами. Прежде он никогда не принимал на борт и тысячи тонн груза.

Бойл воспринял это с энтузиазмом. Он предоставил «Хардинг» для использования в качестве корабля-склада, для доставки на берег по мере необходимости продовольствия и воды, и это решало главную проблему. Флот уже был на подходе. Мы ожидали половину военно-морских сил Красного моря. Ждали прибытия адмирала, и на каждом корабле шла тренировка десантных групп. Все перекрашивали форму хаки в белый цвет, затачивали штыки и практиковались в стрельбе из винтовок.

Несмотря на все это, я тайно надеялся, что сражения не будет. У Фейсала было почти десять тысяч солдат – достаточно для того, чтобы заполнить всю территорию племени билли вооруженными отрядами и унести оттуда все не слишком тяжелое или не слишком горячее. Билли это понимали и усиленно демонстрировали полную лояльность к шерифу и принадлежность к арабской национальности.

Было совершенно несомненно, что Ведж мы возьмем. Вызывало опасение лишь то, что по пути туда значительная часть воинства Фейсала могла погибнуть от голода или жажды. Снабжение было моей обязанностью и требовало самого ответственного подхода. Однако территория до Ум-Леджа – это примерно полпути – была дружественной, и пока ничего трагического произойти не могло, поэтому мы послали Фейсалу сообщение, что все готово, и он покинул Оваис в тот самый день, когда Абдулла сообщил, что приветствует план Аиса, и пообещал выступить туда же. В этот же день пришло сообщение, позволившее мне вздохнуть свободнее. Ньюкомб, кадровый полковник, посланный в Хиджаз в качестве начальника нашей военной миссии, прибыл в Египет, и два офицера его штаба, Кокс и Виккери, уже были в пути к Красному морю, чтобы присоединиться к этой экспедиции.

Бойл на «Суве» доставил меня в Ум-Ледж, и мы сошли на берег, чтобы узнать новости. Шейх сообщил нам, что Фейсал должен был в этот же день подойти к Бир-эль‑Вахейди, водному источнику в четырех милях от города вглубь страны. Мы послали ему письмо, а затем отправились пешком в форт, который несколько месяцев назад Бойл обстреливал из корабельных орудий «Фокса». Форт представлял собою обыкновенный барак, и, разглядывая его руины, Бойл заметил: «Мне стыдно, что я развалил такую жалкую хибару». Он был профессиональным кадровым офицером, осторожным, деловитым, и держался официально, порой проявляя нетерпимость к легкомысленным поступкам и людям. Рыжеволосые люди редко бывают терпеливыми. Рыжий Бойл, как его называли, был вспыльчив.