инструкции спасут жизнь вашей дочери».
Глава восемнадцатая
Пассажир 8С
Меня зовут Питер Хопкинс, и я пассажир рейса № 79.
Почти сразу после взлета люди начали ныть, что им мало места, чтобы вытянуть ноги. Женщина рядом со мной откинула спинку кресла, но лишь получила удар в поясницу от сидевшего сзади типа. Наверняка существует какой-то этикет полетов в экономклассе: не откидывать спинку кресла, пока не погаснут табло. Кто бы знал?
Если честно, мне кресла кажутся весьма удобными. Я уж точно преклонял голову в местах похуже этого. На грязных матрасах, воняющих мочой, в незаконно захваченных бомжами домах. В картонных коробках у входных дверей магазинов с забранными решетками окнами, чтобы не пролезли личности вроде меня. В гостиных у друзей и на диванах у людей, кого я едва знал, но которые не могли мне отказать, когда я появлялся на пороге, стоя под проливным дождем. Естественно, кресла-кровати в бизнес-классе были бы получше, но по жизни учишься брать то, что дают. Я не планирую спать. Быть всегда начеку – вот еще один урок, который усваиваешь, когда живешь на улице.
Власть имущие могли бы решить проблему бездомных очень просто. Помните королевскую свадьбу в Виндзоре, когда двое суток на улицах не было ни души? Разумеется, счастливая чета улетела в свадебное путешествие, и люди снова высыпали из домов, но главное-то вот в чем: кроватей и постелей хватает всем. Власти сами это доказали. Правительство могло бы обеспечить всем какой-то базовый доход, сделать так, чтобы у каждого была крыша над головой и еда на столе. Но правителей вполне устраивает держать нас на самом дне. Мы не зарегистрированы, чтобы голосовать, и не можем даже слова произнести. Мы не платим налоги и должны молчать. Надо, чтобы мы знали свое место: граждане второго сорта.
Нам нужна революция. Мощное восстание, когда мы пойдем на парламент и сбросим правительство. Никаких вшивых онлайн-петиций, которые подписывают либералы из среднего класса, попутно высчитывающие прямой дебет и сдельную ставку. Настоящая революция. Лобовые действия – вот что даст результат. Играть в кошки-мышки с полицейскими на задворках Лондона, заливать вазелином ветровые стекла «черных воронков» и вбивать картофель в их выхлопные трубы. Точечные уколы – сильное воздействие. Как в былые дни, когда мы полтора с лишним года орали о скученности в ночлежке, а власти палец о палец не ударяли. Небольшой пожар – вот и все, что было необходимо. Никто не пострадал, никаких особых разрушений, но склад, который хотели переделать, обустроили меньше чем за неделю. Двенадцать дополнительных коек – и никакой тебе скученности. Прямое действие.
Заметьте, если уж говорить о скученности, то больше мест в салоны самолета уже не втиснешь, как ни старайся. Мы шли на посадку, вытянувшись в длинную линию, еле шевеля ногами, словно нас загоняли в газовые камеры. А потом втискивались в кресла, переступая через чужие ноги и держа сумки над головами, чтобы не треснуть кому-нибудь по макушке. Я тогда подумал: «Надеюсь, пожара не случится». Это хорошо и прекрасно – знать, где аварийные выходы, но, сдается мне, шансов добраться до них мало. Тебя затопчут. Разорвут на кусочки. Тут каждый сам за себя.
Поймите меня правильно: как я уже сказал, мне доводилось ночевать в местах и похуже. Однако, если вдуматься, довольно странно по своей воле провести двадцать часов на одной трети квадратного метра в помещении, которое, по определению, является мобильной смертельной ловушкой. Оно похоже на грузовички из репортажей об Индии – те до самого верха набиты телятами, курами и женщинами с переполненными покупками сумками.
И никто не жалуется. Все просто сидят, благодарно принимая гребаные пакетики с орешками и бутылочки с вином, которые раздают, смотря на вас суровым взглядом провизора, отпускающего метадон. Потому что они летят в Сидней! Они так радуются! Так благодарны! Они избранные! Смех, да и только.
Знаю, что вы думаете – я первый начну жаловаться.
Да, у меня есть склонность причинять неприятности, но я понимаю, когда надо сидеть и не рыпаться. У меня хорошая полоса в жизни. Билет в Австралию, первый в жизни паспорт и посулы спать в кровати, когда мы наконец приземлимся. Возможность начать с нуля.
Так на что же мне жаловаться?
Глава девятнадцатая
9 часов до Сиднея. Майна
Изложенные здесь инструкции спасут жизнь вашей дочери.
Через час от настоящего момента вы попросите одного из пилотов выйти из кабины. Используйте любую причину, но ни в коем случае не поднимайте тревогу. Туалет рядом с кабиной пилота будет уже занят. Когда в кабине останется один летчик, вы запросите доступ туда и позволите находящемуся в туалете проникнуть в кабину пилотов. После этого закроете дверь.
Это все, о чем я вас прошу, Майна, и, если вы это выполните, ваша дочь останется жива.
Если нет, то она умрет.
Письмо выпадает у меня из пальцев, колени подгибаются, и я оседаю на пол. Туалетные принадлежности громко звякают на полочке над раковиной, и я не понимаю – рев у меня в ушах от двигателей самолета или от безумно колотящегося сердца.
Это попытка угона. Иного объяснения нет. Кто-то хочет захватить самолет, и, если я это допущу, все на борту погибнут. Если же нет…
Я не могу себе позволить продолжить фразу даже мысленно. Этого не должно случиться. Софии всего пять лет, у нее вся жизнь впереди. Она ничем этого не заслужила.
А люди на борту – заслужили?
Есть курсы, куда нас посылают, чтобы научиться противостоять угрозам воздушному судну. Есть кодовые слова. Приемы самообороны. Системы пассивной безопасности. Нас учат быть бдительными, вычислять потенциальных террористов по их манерам, внешнему виду и общему поведению.
На занятиях кажется, будто все очень просто. Перерыв на обед, общий разговор выплескивается в коридор: Можешь представить, что на самом деле с этим столкнешься? Ставишь на поднос салаты, покупаешь диетическую колу, спрашиваешь, кто остается в городе на выходные: В Альберт-холле дают «Только для женщин». Я вспоминаю, как мы разыгрывали ролевые сценарии, тренировались в практике переговоров. Уступай, но требования не исполняй – вот чему нас учили. Если бы все было вот так просто.
Я и не предполагала, что ситуация сложится подобным образом.
Представляла заряженный пистолет, нож, приставленный к горлу коллеги. Крики, угрозы, религиозных фанатиков, жаждущих мученичества. Мы против них. Действовать мгновенно, соображать быстро. Я смотрела голливудские фильмы, где мужчины наставляли пистолеты на стюардесс с ярко накрашенными губами, и размышляла, как бы себя повела и что бы при этом чувствовала. Воображала ужас, панику, утрату контроля.
Но и представить не могла, что мне будет так одиноко.