Читать интересную книгу О становлении личностью - Карл Роджерс

Иногда эти диалоги вербализуются.

Пример: "Что-то во мне говорит: "От чего еще я должен отказаться?" Вы уже взяли у меня так много. Это я говорю с собой – мое внутреннее "Я" говорит с тем "Я", которое правит моей жизнью. Оно жалуется сейчас и говорит: "Ты подбираешься слишком близко! Уходи!""

Еще пример: часто эти диалоги протекают как слушание себя, как проверка понимания непосредственного референта переживания. Так, клиент говорит: "Не смешно ли это? Я никогда на это так не смотрел. Я стараюсь это проверить. Мне всегда казалось, что это напряжение имеет внешнюю причину, а не... что это не было чем-то, что я так использовал. Но это верно... это действительно верно".

Я надеюсь, что примеры, относящиеся к пятой стадии процесса становления, которые даны здесь, проясняют несколько вопросов. Во-первых, эта стадия находится на расстоянии нескольких сотен психологических миль от описанной первой стадии. Здесь многие качества клиента приобретают текучесть по сравнению со статичностью первой фазы. Клиент гораздо ближе к своему организмическому бытию, которое всегда представляет собой процесс. Он гораздо ближе к потоку своих чувств. Структуры его опыта стали более свободными, постоянно сверяются с референтами и фактами вне и внутри него. Его опыт гораздо более дифференцирован, и поэтому протекающая внутренняя коммуникация может быть более точной.

Примеры, характеризующие процесс в одной области

Поскольку я имел обыкновение говорить, будто клиент как целое находится на той или иной стадии, разрешите мне, перед тем как перейти к описанию следующей стадии, опять подчеркнуть, что в каких-то областях личностных смыслов процесс может идти на уровне более низком, чем основной уровень, из-за переживаний, которые находятся в резком противоречии с существующими у человека представлениями о себе. Возможно, я смогу показать на примере одной области чувств клиента, как описываемый мной процесс происходит на одном узком отрезке опыта.

В одном случае психотерапии, довольно полно изложенном Шлином (5), качество самовыражения в беседах находилось приблизительно на третьей и четвертой стадиях описываемого нами континуума. Затем, когда клиентка обращается к сексуальным проблемам, процесс переходит на более низкий уровень континуума.

В шестой беседе клиентка чувствует, что есть вещи, о которых будет невозможно рассказать терапевту, затем "после долгой паузы почти неслышно упоминает, что испытывает зуд в области прямой кишки, причину которого врач не мог объяснить". Здесь проблема рассматривается как полностью находящаяся вне личности клиентки, переживание очень отдалено от нее. Это, казалось бы, характерно для второй стадии процесса, описанной нами. Но не будем спешить с выводами.

В девятой беседе зуд перешел на пальцы. Затем с большим смущением клиентка описывает свои детские игры, связанные с раздеванием и другими сексуальными действиями. Здесь также в описании действия обезличены, чувства относятся к прошлому, хотя ясно, что они принадлежат к более высокой стадии на шкале. Клиентка заключает: "Потому что я плохая, аморальная, вот и все". Здесь имеется высказывание о себе и недифференцированный статичный личностный конструкт. По качеству высказывание относится к третьей стадии нашего процесса, как и последующее утверждение о себе, показывающее бoльшую дифференциацию личностных смыслов: "Я думаю, что внутри я гиперсексуальна, а внешне – недостаточно сексуальна, чтобы вызвать такую реакцию, которую я хочу... Я бы хотела быть одинаковой и внутри, и снаружи".

Последняя фраза, в которой высказывается легкое сомнение в правильности конструкта, по своему качеству относится к четвертой стадии.

В двенадцатой беседе сомнения этой женщины возрастают, когда она решает, что вовсе не была рождена для разврата. Это высказывание по своему качеству явно относится к четвертой стадии, оно определенно выражает вызов глубоко укоренившемуся способу истолкования своего опыта. В этой беседе она также набирается смелости сказать терапевту: "Вы – мужчина, красивый мужчина, и вся моя проблема заключается в таких мужчинах, как вы. Было бы легче и проще, если бы вы были пожилым, но не лучше в конечном счете". Взволнованно и смущенно она продолжает: "Это все равно что быть раздетой. Я так перед вами раскрылась". Здесь выражается непосредственное чувство, конечно, с неохотой и страхом, но оно выражается, а не описывается. Переживание опыта гораздо менее отдалено от нее и менее связано структурой. Оно появляется почти немедленно, но почти не принимается клиентом. Во фразе "легче и проще, но не лучше" налицо более резкая дифференциация смыслов. Все это полностью характерно для нашей четвертой стадии процесса.

В пятнадцатой беседе она описывает свой прошлый опыт и чувства, относящиеся к сексу и обладающие качествами описанных нами третьей и четвертой стадий. В какой-то момент она говорит: "Я хотела чувствовать боль, поэтому я начала сближаться с мужчинами, которые могли, по моему мнению, причинить мне боль своими пенисами. Я получала удовольствие от секса, когда чувствовала боль. Я испытывала удовлетворение от того, что меня наказывали за удовольствие". Это – способ толкования опыта, который воспринимается как таковой, а не как внешний факт. Здесь также явно наличествует и сомнение, хотя оно только подразумевается. Имеется осознание и некоторого беспокойства относительно противоречивых элементов в опыте – удовольствия, с одной стороны, и чувства, что ее следует наказать, – с другой. Все эти качества характерны для четвертой стадии или даже для стадии немного выше.

Несколько позже она описывает пережитое в прошлом сильное чувство стыда при получении удовольствия от секса. У ее двух сестер, "скромных уважаемых дочерей", не было оргазма, "поэтому я снова оказалась плохой". До этого момента ее слова относятся к четвертой стадии. Затем она вдруг спрашивает: "А может быть, на самом деле мне повезло?" Чувство удивления в этом выражении, прорыв этого чувства, непосредственное переживание изумления, откровенное сомнение в верности своего прежнего личностного конструкта – все это явные качества пятой стадии, только что нами описанной. Находясь в атмосфере принятия, она продвинулась в процессе своего развития далеко вперед от второй стадии.

Надеюсь, этот пример показывает, как индивид, будучи принимаемым, в процессе развития становится все более и более свободным и подвижным в данной области личностных смыслов. Возможно, это также покажет, что процесс все увеличивающегося движения развертывается не за минуты и часы, а за недели или месяцы. Продвижение идет скачками, то немного отступая, то останавливаясь, когда оно захватывает более широкую область смыслов, но в конечном счете оно идет дальше.

Шестая стадия

Если мне удалось передать диапазон и качество возрастающей освобожденности чувств, переживания и истолкования опыта, характерных для предыдущих стадий, можно приступить к рассмотрению следующей стадии, которая, согласно наблюдениям, весьма критична. Давайте посмотрим, смогу ли я раскрыть ее характерные черты так, как я их понимаю.

Если клиент, как и раньше, полностью принимается в отношениях с терапевтом, то за характеристиками пятой стадии следует очень отличающаяся от нее и часто драматичная шестая стадия. Она имеет следующие отличительные черты:

Прежде застрявшее чувство, движение которого было заблокировано, на этой стадии переживается непосредственно.

Чувство течет, раскрывая свое полное качество.

Чувство в настоящем переживается сразу и непосредственно, во всем его богатстве.

Принимается непосредственность переживания и чувство, составляющее его содержание. Клиент его не страшится, он его не отрицает и не борется с ним.

В этих высказываниях была сделана попытка описать различные аспекты того, что на самом деле отличается ясностью и определенностью. Чтобы полностью раскрыть сущность этой стадии, необходимо было бы предъявить записанные на пленку примеры, но я постараюсь проиллюстрировать эту стадию всего на одном из них. Довольно-таки пространный отрывок из восьмидесятой беседы с молодым человеком может показать вам, как клиент входит в шестую стадию.

Клиент: "Я могу даже представить себе, что я мог бы проявлять какую-то нежную заботу о себе... Но как я могу быть нежным, заботиться о себе, когда я и тот, о ком я забочусь, – одно и то же лицо? Тем не менее, я могу так ясно чувствовать это... Вы знаете, как заботятся о ребенке. Вы хотите дать ему и это, и то... Я легко могу увидеть эти цели, касающиеся кого-то другого... но я никогда не смогу воспринять их для... себя, сделать это для себя, вы понимаете. Возможно ли, что я хочу действительно заботиться о себе и сделать это главной целью своей жизни? Это значит, что я должен иметь дело с целым миром, как если бы я был попечителем самого лелеемого и желанного предмета обладания, что этот "Я" был между этим драгоценным "Мной", о котором я хотел заботиться, и целым миром... Это почти так же, как если бы я любил себя... вы знаете... это странно... но это правда".