Читать интересную книгу Подруга по контракту (СИ) - Трифоненко Елена

Я не ответила, доплыла до лестницы и быстро выбралась «на сушу». Хватит с меня общества этого грубияна. В конце концов, молоко за его вредность мне не дают.

— Стой, стерва! — закричал Павел. — Мы не договорили!

Желваки у него так и ходили. Пришлось немного задержаться у бортика

— Выбирай выражения, братишка, — процедила я, отпихивая его от лестницы. — Напрасно ты думаешь, что меня так уж легко отправить домой.

— Ты мне угрожаешь?

— Нет. Пока нет, — я послала ему воздушный поцелуй, а потом, тряхнув головой, побежала обратно в дом.

Настроение, конечно, было испорчено. Хотя чего это я? Давно пора к такому привыкнуть.

Из вредности я переоделась в весьма вызывающую маечку и шортики. Сколько можно подстраиваться под дурацкий вкус этого чудовища? Пусть терпит. Мне ведь тоже многое приходится терпеть — и ничего.

За время нашего отсутствия Виола дожарила сырники и сервировала стол. Пахло в кухне умопомрачительно. Оказавшись там, я предусмотрительно достала из холодильника сметану и с улыбкой присела на свое место.

— Ты переоделась? — удивилась племяшка. — А зачем?

— Так получилось, — уклончиво ответила я.

Больше она ничего не спрашивала. Природа наградила Виолу удивительным чувством такта.

Минут через пять к нам присоединился Павел. Он тоже сменил одежду на сухую и, кажется, даже подсушил волосы. Я его старательно игнорировала, а он нарочно неторопливо ел все, что ему накладывала дочь, и изо всех сил прожигал меня взглядом. Наверное, хотел испортить мне аппетит.

Наивный! Мой аппетит по утрам ничем не перешибешь.

40

Когда Павел уехал на работу, Виола позвала меня к бассейну. Я не стала сопротивляться, но прихватила с собой альбом и карандаши. «Племяшке» это, конечно, не понравилось. Она засопела, как какой-нибудь мопс. Впрочем, меня это не смутило: мною еще в детстве был идеально освоен навык игнорировать любые помехи. Я тщательно намазалась кремом от солнца и, опустившись в шезлонг, тут же погрузилась в рисование.

Минут пятнадцать Виола ожесточенно бултыхалась в воде, но потом любопытство в ней таки пересилило неприязнь. Она присела рядом со мной и стала заглядывать через плечо. Я пыталась нарисовать кусочек сада: дорожку, пальму и пару кустов. На первый взгляд, в этом не было ничего сложного, но получалось у меня почему-то ужасно.

Как жаль, что в седьмом классе, выбирая между ветеринарным кружком и художкой, я предпочла первое! Хотя, ладно. Будем делать хорошую мину при плохой игре.

— По-моему, симпатично получается, — весело сообщила я Виоле, в сотый раз подтирая ластиком корявые контуры.

Она посмотрела на меня слегка ошарашенными глазами.

— Лид, а ты что-нибудь слышала про перспективу?

— Перспективу чего? — ухмыльнулась я. — Перспективу прославиться и разбогатеть? Ну что ты! Не надо переоценивать способности своей тетушки.

Виола даже за голову схватилась, а потом решительно выдернула у меня альбом:

— Погляди внимательно! У тебя все предметы одинакового размера. Но ведь то, что находится дальше, кажется глазу маленьким.

— Чего?

— И дорожка! Дорожка должна постепенно сужаться.

Я всплеснула руками:

— Господи, ты совсем меня запутала. Ничего не понимаю.

Она почувствовала себя виноватой, покраснела. Пальцы Виолы, словно против ее воли, схватились за карандаш.

— Сейчас покажу, как надо!

Перевернув страницу, «племяшка» на мгновение словно испугалась, замерла. Но потом она все-таки взяла себя в руки и стала проворно делать простенький набросок:

— Вот, смотри! Кусты, которые дальше от тебя, должны быть меньше, чем те, что на переднем плане. А еще не забывай про линию горизонта.

Я сделала крайне придурковатый вид:

— А что с пальмой? Как быть с ней?

Вздохнув, Виола стала рисовать и ее. В какой-то момент она слегка увлеклась и даже заштриховала отдельные элементы, нанесла тени. Карандаш в ее руках напоминал волшебную палочку: каждая линия ложилась как надо. Я сидела не шевелясь, боялась спугнуть это внезапное волшебство.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Наметив ластиком блики, Виола поняла, что пора остановиться:

— Теперь понятней?

— Слушай, ты так круто рисуешь!

— Да прям, — она низко-низко опустила голову, словно ее не похвалили, а наоборот, отругали.

Ее светлая макушка засверкала на солнце как золотые перышки.

— Нет, правда! Ты — талант! — искренне заверила я. — А можно я сохраню этот твой рисунок? Как образец, да и просто на память.

Виола дернула плечом, мол, делай, как хочешь, а уже через секунду снова бросилась в бассейн. Даже с утра вода в нем была как парное молоко. Несколько минут «племяшка» металась из угла в угол, как дикое животное в клетке, но потом вдруг словно выдохлась. Щеки ее весьма нездорово разрумянились. Виола притащила откуда-то плавательный круг и зависла на нем посреди водной глади, старательно надвинув на глаза огромную шляпу.

А внутри меня все клокотало: Виола снова рисует! Рисует! Мне хотелось немедленно сообщить о нашем прогрессе Павлу, но по телефону я этого делать не рискнула. Решила дождаться вечера.

Наивная!

Мы с Виолой успели поужинать и немного прогуляться по набережной, а Павла все не было. В итоге я отправила «племяшку» спать, а сама, выждав минут двадцать, спустилась в гостиную, чтобы таки подкараулить «брата». Сидела я там почти час, а потом слегка задремала. Наверное, стрекот цикад меня убаюкал. Цикады в этот вечер заходились как ненормальные.

Щелк-щелк… Я подняла голову от подушки и прислушалась. Кажется, входная дверь. Ноги сами поднесли меня к окну: автомобиль Павла уже был во дворе. Я размяла затекшие плечи и помассировала шею, а потом выждала пятнадцать минут, чтобы дать «брату» время переодеться. Выждала и, прижав альбом, к груди, двинулась к его комнате.

Стучать мне пришлось дважды, потому что после первого раза никто не открыл. Впрочем, и после второго за дверью была тишина. Может, мне показалось, что Павел в доме? Может, он вышел в сад? Я уже было развернулась, чтобы вернуться в гостиную, как дверь позади меня еле слышно отворилась.

— Ты что-то хотела? — в голосе Павла было столько приятной хрипотцы, что под ложечкой у меня затрепетало.

Я обернулась. Он стоял передо мной почти голый, только бедра прикрывало полотенце. По красивым мускулистым плечам и груди стекали капли воды. В общем, ничего удивительного, что все мысли разом покинули мою блондинистую голову.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Зачем ты пришла? — с нажимом переспросил Павел.

Черт! Действительно, зачем? Что-то я решительно не могу вспомнить. Мой взгляд проследил за одной из капель, медленно но верно сбегающей по крепким мышцам пресса к островку темных волос, виднеющихся над полотенцем.

— Что, так и будешь пялиться? — в тоне Павла послышалась насмешка.

Я испуганно опустила глаза и тут же заметила альбом в своих руках. Ах да, вот же мое дело!

Набрав полную грудь воздуха, я протиснулась в комнату и прикрыла за собой дверь.

— У меня для тебя сюрприз.

— Что, опять? — он как-то странно улыбнулся и резко оттеснил меня к стене. — Никак не уймешься?

Его зрачки угрожающе расширились, отчего довольно светлые глаза стали почти черными. Между бровей пролегло две напряженных морщинки. Он подался вперед и задумчиво погладил меня по щеке. А потом его пальцы по-хозяйски очертили мои губы. Я едва заметно вздохнула. Что он, черт возьми, делает? Я и так с трудом соображаю из-за всех этих дурацких кубиков на его прессе.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Губы Павла тронула понимающая улыбка. Он читал меня как открытую книгу и явно упивался произведенным эффектом. Чуть погодя, он позволил своим пальцам пробежать по моей шее, скользнуть на грудь и опуститься почти до ложбинки между чашечек кружевного бюстгальтера, торчащего из-под моей майки. Нахальные пальцы оставили на коже горячий след и тут же вернулись к моему явно раскрасневшемуся лицу, словно ничего и не было.