Нужно голосовать посословно, как это всегда было! Нечего выдумывать всякие новшества! Один голос – духовенство, один – дворянство, один…
– Да нет же! Наоборот, в интересах дворян, чтобы голосование было поголовным! Каждый сможет выразить свое мнение! Или вы думаете, что у меня и у какого-нибудь дремучего обитателя заросшего мхом замка из Гаскони – одни взгляды?!
– Но если у каждого депутата, независимо от сословия, будет голос… не сделает ли это представителей третьего сословия слишком дерзкими?..
– Но права человека!..
– Права правами, а все-таки дворянин – это дворянин. И всегда останется дворянином. А чернь – это чернь!
– Правильно! Мещане должны помнить, кто они такие!
– Господа, господа, что я слышу?! Да третье сословие и так кругом унижено! Вспомните эти мрачные одеяния, как у хирургов! А то, что нас с вами впускали в зал через главный вход, а третье сословие – через черный?!
– И правильно делали!
– Послушать вас, так получается, что вы вовсе и не маркиз! Говорите, как какой-нибудь нотариус!
– Или еще хуже…
– Как аббат Сийес!
– А что?! Он все правильно написал!
– Да-да! Третье сословие хочет стать чем-то!
– Но, черт побери, господа! Вы говорите, как те поденщики, которые сожгли неделю назад дома фабрикантов Ревейона и Анрио!
– Этим просвещенным людям досталось за то, что они призывали понизить цены на хлеб…
– …а чернь, как всегда, поняла все наоборот!
– Но это же совершенно другое дело!
– Мы говорим о депутатах, а не о всяком бесштанном люде!
– И все-таки историю с Ревейоном стоит иметь в виду!
– Это уж точно! Какие бы спасительные для государства замыслы мы ни лелеяли, чернь всегда может взбунтоваться и все испортить!
– Генеральные Штаты должны поторопиться!
– Генеральные Штаты должны совершить революцию! – заявил д’Эрикур. – Пока чернь не оголодала и не испортила все своим глупым восстанием!
Половина гостиной зааплодировала:
– Браво, браво, виконт!
– Сказано превосходно!
– Какой вы непримиримый!
Д’Эрикур расплылся в улыбке и стал ловить благосклонные взгляды находящихся в зале дам. Надо будет закрутить тут какую-нибудь интрижку… Узнав о проблемах виконта с жильем, герцог Орлеанский пригласил его погостить в своем доме, так что сегодня д’Эрикур будет наконец ночевать в пристойных условиях… и, может быть, даже сумеет пригласить даму в свои покои.
Виконт представил, что он будет делать с дамой. Потом ее саму. Потом другую. В Версале собрались лучшие люди Франции, так что ограничивать себя всего одним романом не стоит. К тому же д’Эрикур популярен. О! Не зря он приехал сюда, не зря мучился в паршивой гостинице! Теперь его страдания будут вознаграждены! Жизнь в особняке Орлеанов, внимание самых красивых дам, каждую ночь – любовь, каждый день – светские разговоры о политике и свежие новости. И никакого отца с его невыносимым характером! Вот это жизнь! Спасибо Его Величеству за то, что довел государство до ручки и созвал Генеральные Штаты!
– И все-таки эти бунты, прокатившиеся по стране в конце апреля, кажутся мне дурным предзнаменованием, – произнес де Ноайль. – Не самый лучший пролог для созыва народного представительства…
Прервав разговор, в комнате появился Роже.
Роже?!
Но ведь д’Эрикур оставил его в Париже!
– Тысяча извинений, – пролепетал слуга. – Мне передали, что вы здесь, господин виконт. Письмо от вашего батюшки. Это срочно!
Раздосадованный д’Эрикур сломал печать, развернул послание, пробежал глазами… И встал с кресла:
– Прошу извинить меня, господа! Я немедленно должен отбыть в Париж!
Позднее, трясясь в карете по дороге в столицу, виконт много раз перечитывал письмо от отца. Оно было коротким:
«Сударь! Тело Вашего слуги Паскаля выловлено сегодня из Сены. На нем следы пыток. Полагаю, Вам бы не повредило вернуться в Париж и самостоятельно во всем разобраться. Граф д’Эрикур».
Убили! Убили его лакея! Д’Эрикур внезапно почувствовал, что ему даже жаль этого парня, хотя он и был всего лишь слугой, сыном крестьянина из Шампани. Черт возьми, Паскаль был таким преданным, таким способным! Виконт считал его своим другом? Конечно, нет! Но ведь нападение на слугу косвенно было и нападением на господина… А может быть, это угроза ему, д’Эрикуру?
Мысль о том, что убийство Паскаля связано с тамплиерами и свитком всевластия, не шла у виконта из головы. А какой иначе смысл был его убивать? Больших денег лакей при себе не имел…
– Как думаешь, Ламбер, были у Паскаля враги? – спросил д’Эрикур.
– Сомневаюсь, сударь. Он был очень миролюбив.
– А ты, Роже, как считаешь?
– Паскаля все любили, месье виконт!
Ну вот. Его все любили. И что тогда остается? Неужели сболтнул лишнее про инкрустированную шкатулку? Решился предать хозяина, завладеть свитком, бросил вызов тамплиерам и проиграл?..
Уже настала ночь, а карета все ехала и ехала. Виконт, страдая от невозможности растянуться, поминутно кричал на кучера, чтобы ехал быстрее, засыпал, просыпался и спрашивал, сколько осталось. Дорога казалась нескончаемой. В очередной раз проваливаясь в дремоту, виконт подумал, что Провидение, вероятно, заранее было против его поездки в Версаль. Все говорило об этом, а он и не понял…
До Парижа д’Эрикур добрался ранним утром. Вошел в дом и сразу же повалился на кровать. Спал он долго, и снился ему Феру, умирающий на бастильском полу и превращающийся в Паскаля…
Проснулся виконт к обеду. Сразу все вспомнил. Вставать не хотелось. Д’Эрикур разлепил глаза, оглядел залитую солнцем спальню. Заметил на секретере свежие письма. Нехотя поднялся, сделал пару шагов, взял корреспонденцию и вернулся в постель.
Распечатал первое письмо. И прочитал:
«Месье виконт!
Мне стало известно о том, что Ваша милость изволит проявлять интерес к истории древнего свитка, привезенного тамплиерами из Палестины. В книжных магазинах такого Вашей милости, конечно, не сыскать. Однако же, ежели Вашей милости все еще интересно почитать что-нибудь на сей предмет, могу предложить одну рукопись. Стоит она недорого: всего-навсего триста ливров. Без сомнения, для Вашей милости это сущие гроши. Ежели Ваша милость надумает купить сие достославное сочинение, то деньги тогда оставьте в саду Марбеф, в дупле дерева, самого ближнего к выходу, сами увидите. Там же и рукопись будет на следующий день. Да не вздумайте следить за сим дуплом!
Когда же Ваша милость не изволит покупать данное сочинение, найду кому другому продать!
Доброжелатель».
Сон мгновенно слетел с д’Эрикура. Что это еще за доброжелатель выискался?! Доброжелатель, для которого триста ливров – это копейки. Да еще и выражающийся подобным образом!
Виконт разыскал старые письма от «Кавальонов». Нет, почерк везде был другой. Это какой-то новый корреспондент. Но откуда он знает, что д’Эрикур интересовался литературой о древних свитках? Где взял его адрес? И откуда у него рукопись?
Да настоящая ли она?!
Но кто ответит?..
Не купишь – так не узнаешь…
10
– Ангелочек мой! – сказала Николетта, почесывая Помье за ушком.
– Ты сама как ангел, – в тон ответил писатель.
Он так здорово навострился изображать любовь к этой безобразной служанке, что уже подумывал: не податься ли в профессиональные актеры? Ну а что? Мольер сочинял пьесы и сам в них играл, почему же