нерпичьего жира протягивает и целится мне этим куском прямо в
кружку. Я конечно против - не по животу угощение. Хорошо
Миник выручил - сказал он что-то Большому Джуулуту, так тот в
ответ недовольно редкими седыми бровками пошевелил. Миник
же взамен тюленьего жира мне в кружку добрый кусок датского
коровьего масла булькнул. И на том спасибо - вот,мол, тебе
царский завтрак охотник : бодрость,сытость и лёгкость в животе.
Что может быть лучше, чтобы рука была твердой, а поступь
лёгкой?
135
П. м. П." Тайна полярного острова." глава23 "Боцман в каяке"
Боцман прервал свою "гренландскую повесть", взглянул на
светящийся циферблат наручных часов и поморщившись,
проворчал:" И торопится вредно и медлить грех. Пока я тебе,
малой, тут мемуары расписываю, что угодно произойти может.
Надо к концу туннеля идти - там ответы на многие вопросы. Да
нельзя вдвоём - опасно и всё дело испортить можно. Надо смену
ждать." - " Ну мы же молча ждать не будем? Устиныч, а вы сами не
задумывались всерьёз за настоящую книгу засесть. Название бы к
примеру подошло - "Моя Гренландия". Вы ведь, правда, классно
излагаете" - вполне искренне польстил я своему талантливому
напарнику.
Боцман не без грусти усмехнувшись, слегка помолчав, ответил: "
Слышал такую мудрость - "Кто красиво говорит - красиво не
напишет". Так вот это про меня. То что я стишки кропаю, так это
всё не серьёзно, больше для веселья, чтобы ребят уставших после
вахты расшевелить. Мемуары травить - вот это моё (благо
придумывать особо нечего - всё правда), а литератор из меня, как
из Владлена нашего балерина. Вот ты, Вальдамир и запоминай
мои излияния, может когда и запишешь, так упомяни меня в своих
великих романах - соавтор, мол, Б.У. Друзь. Так, что слушай и
запоминай, биограф ты мой подскальный.
Выбрался я с Миником на волю из снежной избушки Большого
Джуулута и вижу, что братец Нанок со своими собачками уже тут
как тут - ожидает. Сели мы в нарты и без лишних разговоров
поехали курсом на Норд-Ост.Ехали недолго - через минут двадцать
показалась большая морская бухта вся в белёсом крошеве мелкого
битого льда. Остановились мы у пологого скалистого спуска к
воде. Нанок остался со своей упряжкой, а мы с Миником
подхватив ружья и амуницию стали спускаться вниз. Я сказать
136
честно, с надеждой ожидал увидеть у воды моторную или хотя бы
вёсельную, знакомую и привычную мне морскую шлюпку.
Однако к худу или к добру надежды мои не оправдались. Миник
привел меня на галечный пляж, где у нависающей скалы из
больших, неподъёмных для одного человека камней сооружено
было подобие стен склада, крышей которому служил тот самый
скальный навес. Дверью в эту каменное хранилище служил
огромный, круглый валун, который мы вдвоём не без труда
откатили в сторону. Нам открылся, как будто небольшой музей. Я
бы назвал его "Инуиты и морское дело". Миник с гордостью
принялся просвещать меня, на этот раз относительно морских
достижений своего народа, выполняя ставшею уже привычной ему
роль гида.
В хранилище из камня находилось более десятка экзотических
для свежего взгляда туземных плавсредств разного размера и вида.
"Это мужские лодки - каяки" - пояснял Миник указывая на
небольшие остроносые лодки с одним или двумя люками для
гребцов,с каркасом из гибких костяных планок, обтянутых
моржовой кожей . - "На них наши охотники промышляют
небольшого морского зверя: некрупную нерпу или молодого
лахтака - морского зайца. Это" - показал он на самую большую и
длинную с тупоконечным кормой и носом восьмиметровую лодку -
"умиак, грузовая или женская лодка, ею управляют молодые
женщины - до двух десятков в одной лодке.Пользуются ею когда
перевозят грузы на летние охотничьи земли.
Делают умиак из связанного в остов китового уса и обтягивают
кожей морского зайца, кстати скоро она понадобится нашему роду,
когда подойдут гренландские киты - на китобойном промысле
умиак незаменим. Ну, а это байдара - наша инуитская яхта" -
похлопал он по издавшей барабанный гул моржовой шкуре
,обтягивающей нос шестиметровой, остроносой лодки с восемью
люками и небольшой мачтой установленной посредине.С
горизонтальной реи которой свисал необычный парус из
полупрозрачных выделанных кишок тюленей.
137
У стены склада были свалены в отдельные стопки вёсла, связки
каких-то шкур , а так же разнокалиберные гарпуны с мотками
кожаных тросов и металлическими остро иззубренными
наконечниками, для защиты от ржавчины густо смазанными
тюленьим или китовым жиром. Здесь же находился большой
кожаный баул из которого Миник выудил: пару штанов,подобие
болотных сапог с высокими, доходящими до бёдер голенищами и
глухую, одевающуюся через голову куртку c просторным
капюшоном. Всё это было пошито из тщательно выделанной
тюленьей шкуры и отделано внутри слоями нашитых на тонкую
кожу серых гагачьих перьев для сохранения тепла.Поверх всего
этого великолепия натягивалось водозащитное покрытие с
капюшоном из кишок нерпы.
Я облачился в этот инуитский, охотничий скафандр и с
удивлением обнаружил, что он мне вполне в пору и даже чуть
великоват, это как раз было даже кстати,поскольку делало все
движения более свободными. Я отметил, что размер этого
костюмчика пожалуй более чем великоват для любого, даже
самого рослого эскимоса. Миник перехватил мой вопросительный
взгляд и усмехнувшись сказал, что мои размеры гренландские
духи не сообщали, просто этот комплект держат для редких гостей
- американцев, датчан и прочих гостей, которые все как на
подбор( с чего бы это?) примерно моего гренадерского роста и
комплекции.
Миник выбрал двухместный каяк, вёсла и пару небольших
гарпунов с закреплёнными на них связками кожаных тросиков.
Взгромоздив килем вверх сравнительно лёгкую инуитскую лодку
себе на плечи мы отнесли её поближе к воде, после чего вернулись
к каменному хранилищу и закрыли вход в него валуном. Всю
амуницию и ружья мы разместили внутри каяка, причём Миник
разместил возле себя гарпун, как охотник умеющий с ним
обращаться, а мне отвёл роль человека с ружьём, который будет
чётко выполнять его Миника указания. Это было разумно,
поскольку хотя нас и было двое напарников, настоящий
гренландский промысловик был только один и это был не я. Кроме
прочего меня тревожила неприятная возможность осрамится перед
моим новым другом инуком - аакияком. Негоже было бы русскому
боцману в каяке инуитском опозориться.
138
Миник сноровисто порхал веслом по воде .Каяк чуть
переваливаясь с борта на борт довольно быстро двигался вдоль
скалистого берега курсом NW( на северо-запад).Я тоже работал
веслом, стараясь двигаться в унисон с капитаном лодки, по
принципу - делай как я. Помогала моя многолетняя морская
сноровка. Первое время, честно признаюсь, я чувствовал себя в
этой бесшумно скользящей по тяжёлой льдистой морской воде
лёгкой конструкции неуверенно, однако по прошествии часа с
небольшим, (к моменту прибытия к месту промысла) освоился
совершенно.
Было дело! Так я умилился собственной персоной, что даже
похвалил себя мысленно: "Броня Друзь нигде не пропадёт. Добрый
боцман в каяке или в корыте стиральном - везде выживет, всюду
приноровится!" Вообщем, ты знаешь, сам себя не похвалишь -
никто не похвалит. Подошли мы к большому галечному пляжу, а
на нём лежбище небольшое - нерпы числом несколько десятков,
лахтаки - зайцы морские и в стороне несколько здоровенных
клыкастых моржей со своими гаремами - моржихами молодыми.
Близко подходить не стали, чтобы панику на зверей не навести, не
спугнуть значит. Был случай, как Миник рассказывал, что
перепуганное приблудным белым медведем лежбище разом в море
спасаться кинулось и два каяка с охотниками попавшими в эту
многотонную, мечащуюся в воде усатую,рявкающую и
верещащую тюленью толпу, утонуло.