Со свекровью Джада не особенно ладила (мягко говоря), общаясь исключительно во время традиционных визитов детей к бабушке. Ничего не поделаешь. Придется задвинуть гордость подальше. На часах половина десятого, а на третьем этаже по-прежнему никаких признаков жизни. Бог знает, что подумает миссис Джексон, увидев невестку на своем пороге. Плевать! Пора действовать. Нужно попытаться вытянуть из свекрови все, что она знает. Если, конечно, она что-нибудь знает. А вдруг повезет? Вдруг дверь распахнется, и она увидит Кевона, Шавонну и Шерили, оккупировавших трухлявый бабушкин диван? Тогда все просто. Она схватит своих малышей в охапку и увезет домой. Никто ее не остановит. Никто.
Джада допила кофе, заглушила двигатель, выбралась из машины, заперла дверь и перешла через дорогу. Каждое из этих действий, казалось, отнимало последние силы, но Джада, преодолевая ступеньки деревянной лестницы, твердила себе, что не время умирать от усталости. Ей предстоит принять бой. Нужно быть готовой ко всему – даже к атаке физической. Пусть Клинтон только попробует поднять на нее руку – узнает, что такое разъяренная мать! Забавно: на звонок Анне, поворот ключа в замке и даже глоток кофе у нее почти нет сил, зато колошматить Клинтона руками и ногами она могла бы часами без устали, дали б только волю.
Добравшись до третьего этажа, Джада не позволила себе ни минутки на отдых или размышления. Позвонив несколько раз, она напряглась в ожидании. Тишина. Джада прильнула к грязному дверному окошку – на кухне царят темнота и запустение. Подергала ручку – бесполезно.
Джада ни разу не нарушала закон. Даже в детстве никогда не таскала с прилавка шоколадки, не ездила зайцем и не перебегала улицу на красный свет, а уж теперь и подавно. В городе белых черным приходится следить за каждым своим шагом. Всегда. Но только не сейчас! Ей нужно попасть в эту квартиру. Возможно, Клинтон затаился специально, пряча от нее детей. Ни секунды не колеблясь, Джада сняла туфлю и каблуком расколотила стекло в двери. Стукнула еще раз, чтобы увеличить дыру и, надевая лодочку одной рукой, второй уже тянулась к щеколде.
Едва ступив внутрь, она поняла, что надежды не оправдались. Нежилая тишина и затхлость воздуха не обманывали: квартира была пуста. Джада все же заглянула в каждую из запущенных, вечно неубранных комнат и уже повернула к двери, как вдруг вспомнила о телефоне. Рядом с аппаратом она обнаружила кривой кусочек картона, отодранный от пачки с овсянкой, а на нем – несколько номеров, один из которых, с кодом Йонкерса, ей был слишком хорошо известен. Еще бы! В последнее время он появлялся в телефонных счетах с безобразной постоянностью.
Нет! Клинтон не посмеет. Он не посмеет привезти ее детей в дом этой… шлюхи! Немыслимо! Верить не хотелось, но факт, даже дикий, оставался фактом; Джада почти не сомневалась, что угадала. Тоня Грин, как честная женщина и истинная христианка, решила замолить грех прелюбодеяния заботой о ребятишках любовника.
– Там их тоже не оказалось, – добавила Джада, и Мишель сочувственно положила ладонь на плечо подруги. – Там не было ни моих детей, ни Клинтона. Но и Тоня исчезла. Думаю, они куда-нибудь отправились вместе с детьми. Подумать только, провести полночи в машине, дрожа от холода, – и все без толку!
– Знаешь, я тоже провела полночи, жарясь у плиты, – и все для того, чтобы кто-то мог оскорбить мою дочь. Н-да… Плохи наши дела. – Мишель поднялась, качая головой, и налила обеим еще по одной чашке крепчайшего кофе.
Джада взяла свою с уверенностью, что после этой дозы придется вызывать «Скорую».
– И куда, по-твоему, они могли отправиться? – спросила Мишель. – Ох, Джада, как это все ужасно! Мне казалось, что страшнее моего кошмара и быть не может. Как представлю, что Поуки где-то один мечется – места себе не нахожу. Но тебе еще тяжелее. Что происходит, Джада? Это же фильм ужасов! Как такое могло случиться с нами? Почему?!
– Может быть, потому, что мы живем на улице Вязов? – бледно улыбнулась Джада.
– Может быть… – Мишель уронила голову; золотистый хвост, разделившись на две половины, накрыл ее щеки. – Но малыш Люси Перкинс, которая живет в Кленовом переулке, болен лейкемией. Это гораздо хуже, правда?
Кивнув, Джада мысленно прочла молитву за ребенка Люси и еще одну, благодарственную, за то, что ее дети, слава богу, здоровы. Да простит ее всевышний, но в данный момент ей хотелось только одного – чтобы Клинтон слег с лейкемией. Разумеется, после того, как ее дети вернутся домой.
– Я понимаю, что тебе сейчас не до меня, – пробормотала она со вздохом, – но мне просто не к кому больше… Прости…
– Ой, Джада, перестань сию минуту! Слушай-ка, тебе нужен хороший адвокат, причем немедленно. У нас с Фрэнком теперь есть такой – единственный плюс в нашей ситуации. Если Брузман сам не возьмется, то хотя бы посоветует, к кому обратиться. Ты пока умойся, а я ему позвоню. Контора совсем рядом, через четверть часа будем у него. Только сразу предупреждаю – тип он премерзостный, зато с громадными связями и адвокат первоклассный.
– Ладно. – Джада поднялась со стула. – Давай сначала посоветуемся с этим вашим Брузманом, а потом я должна поговорить с духовником.
– Отлично. План намечен.
Меньше чем через пятнадцать минут они уже сидели в машине, что, учитывая привычку Мишель собираться по два часа, было громадной жертвой с ее стороны. В адвокатскую контору решили поехать вдвоем на машине Мишель – своей «Вольво» на данный момент Джада была сыта по горло. По дороге, машинально прочесывая взглядом окрестности в надежде обнаружить пропавшую собаку, Мишель коротко описала подруге Брузмана и его методы работы. Насколько Джада смогла понять, главным залогом успеха адвокат считал стремительность действий.
Что не помешало его секретарше продержать их в приемной без малого полчаса. Считая минуты, Джада взяла со столика «Форчун», но поняла, что не в состоянии даже листать журналы. Бессонная ночь не столько утомила ее, сколько зарядила жаждой деятельности, и ей нужно было куда-то выплеснуть кипящую энергию ярости.
– Прошу вас, – раздался наконец голос секретарши. – Мистер Брузман ждет.
– Привет, Мишель, – сказал Рик Брузман, когда они вдвоем появились на пороге его кабинета.
Джада отметила проблеск удивления в глазах адвоката. Ну еще бы! Черную подругу Мишель он никак не ожидал увидеть. Отметила она и темный загар коротышки-адвоката. В солярии такого не добьешься. Небось отдыхал где-нибудь в тропиках – к примеру, на том роскошном барбадосском курорте в миле от дома родителей, где двери ресторанов закрыты для таких, как они.