Читать интересную книгу Эпизод 2. Антиканон - Alma

Ну да, благоразумнее всего было бы подождать Цандерса, навязаться в компанию старших офицеров, послушать, что говорят в сем высоком обществе, ведь на таких приемах завязываются знакомства и крепятся связи…

… и вообще это большая честь…

Плыть в море чеканных многотиражных улыбок. И не утонуть.

Только кто бы что не говорил, а он свою карьеру делал не в залитых шампанским дворцах.

Он не собирался долго раздумывать на эту тему, просто еще неделю назад, получив приглашение, как-то очень ясно представил ситуацию и решил, что для начала ему хватит роли зрителя, а там видно будет.

Пока что из-за толпы не было видно ничего. Народ медленно рассредоточивался по секторам, стремясь в ожидании небольшого представления занять лучшие места.

— Ты так и не рассказал, куда сбежал сегодня днем.

— Город смотрел.

— Не мог меня подождать?

— Так вы с Бри в саббак играли, — Скайуокер пожал плечами. — Сколько б мне тебя ждать пришлось.

Оркестр в этот момент закончил исполнять вальс, и принялся за гимн Республики. Вся публика как по команде подняла головы, устремив взгляды на верхние уровни и притихла. Анакин тоже посмотрел вверх.

Когда гимн послушно растворился в тишине, к ведущей на балкон лестнице подошел высокий шагриан.

— Это что за тип?

— Наверно, Амедда, — ответил Скайуокер. — Финкс, ты потише не умеешь?

— Подожди, он кто?

— Спикер Сената… или вице-спикер, ситх их разберет…

Шагриан возвел руки к небу в знак приветствия и заговорил:

— Верховный канцлер Палпатин приветствует вас здесь.

Хоть бы этот канцлер не стал толкать длинные речи, подумал Скайуокер, с недвусмысленным интересом разглядывая накрытый стол всего в нескольких шагах от себя.

В ту же минуту по лестнице спустился седой человек в темно-коричневых длинных одеждах. Не спеша, с достоинством, но и не вызывающе царственно. Дождался, когда стихнут аплодисменты, и обратился к публике:

— Для меня самая высокая честь, — начал Палпатин, и на секунду выдержал паузу, — быть здесь. Быть принятым среди вас. — И снова пауза, еще более длинная. — Господа, именно вы наша единственная надежда на мир в Республике. Не буду скрывать, что мы, представители законодательной власти государства, совершили ряд политических и экономических ошибок. Как и поколения политиков и дипломатов до нас. Что, к сожалению, привело к раздроблению Республики и гражданской войне. Именно вам суждено исправить эти ошибки. Этот год переломил наше противостояние с движением сепаратистов. Этот год показал, что Орден джедаев и вооруженные силы Республики способны добиваться намеченных целей, будь то освобождение захваченных планет или сражения за столом переговоров. Вашим бесстрашием, вашим упорством, вашей самоотверженностью вы проложили путь к миру. Осталось совсем немного. Я верю в победу Республики!

Зал отчаянно зааплодировал.

Какое счастье, что Палпатин не любит тратить время впустую, подумал Анакин. Ему вспомнилось, что лет двенадцать назад он уже видел Канцлера, сначала на Корусканте, а потом на Набу. Во время других торжеств по поводу другой победы. Кажется, тот даже что-то говорил ему лично, но тогда многие что говорили, и, наверно, это вообще был не канцлер…

Однако обрадовался Скайуокер слишком рано. Следом за Палпатином на балконе появился посеревший от важности твилекк — секретарь Совета Безопасности Ноулу Горп. Протянул он на импровизированной трибуне минут двадцать. Вся его речь повторяла и разжевывала тоже самое, что Канцлер уместил в дюжину фраз. После того, как твилекк ретировался, встав слева от канцлера, к лестнице выхромал бородатый генерал, член Совета Безопасности. Этот, в свою очередь, повторял и объяснял выступление Ноулу Горпа.

Анакина стала одолевать скука. Стоявший рядом Финкс вообще с трудом сдерживал зевоту. Да и в зале уже начали зарождаться шепотки — верный признак того, что народ устал от речей или же что докладчик не одарен талантом держать публику в напряжении. Скайуокер продолжал осторожно глазеть по сторонам, стараясь не особенно вертеть головой. Один раз ему показалось, что уровнем выше замелькали коричневые пятна, но отследить их движение не удалось.

Тем временем, речь члена Совета плавно перетекла во вручение наград. Первыми шли адмиралы и генералы. Только сейчас Анакин заметил среди присутствующих и Цандерса.

— Тебя тоже повысят, да? — спросил Финкс. — В звании?

— Очень может быть, — уклончиво ответил Скайуокер. Как раз сейчас он вспомнил свой последний разговор с адмиралом. Тот вне своего обыкновения выражался намеками. Да, повышение пообещал, но в неясных фразах. Может, проблема опять в Штриме, а может, и нет. Самое удивительное, что капитан вроде никуда не отослал свои кляузы — до сих пор непонятно, как Цандерс этого добился. И зачем Цандерс так спешил с осмотром верфей, тоже непонятно. И совсем непонятной осталась будущая судьба того корабля…

… Новый дредноут был действительно красив, если это понятие было уместным употреблять по отношению к военной технике. Великолепное боевое оснащение не шло ни в какие сравнения со старыми кораблями. Десять счетверенных и сорок сдвоенных турболазеров, мощный притягивающий луч, около двух тысяч солдат, то есть два десантных полка — об этом раньше, кажется, просто боялись мечтать. Даже флагман Цандерса рядом с этим кораблем казался неуклюжей лоханкой.

Если Республика решит выпускать такие корабли, то действительно сможет переломить ход войны. И название такое подходящее. Виктория. На староальдераанском — победа…

— За разработанную и блестяще проведенную операцию, приведшую к полной победе Республики в боевых действиях против Локримийского королевства, — произнес Ноулу Горп, скользя взглядом по плывущему на специальном маленьком экране тексту, — Совет Безопасности своим указом награждает капитана третьего ранга Анакина Скайуокера орденом славы второй степени.

Слегка отвлекшийся от церемонии Анакин не ожидал, что его вызовут так скоро, и на какой-то момент в нем вспыхнул беспокойный огонек. Он едва успел вовремя протиснуться к выходу из сектора. Пока шел к лестнице, заметил только что награжденного Менкинса. Лицо капитана, не в первый раз получавшего высокие награды, не выражало ровным счетом ничего: ни безбрежной радости, ни особенного счастья, кроме, разве что, обычной легкой степени самодовольства. Церемония как церемония. Пройдя еще десять шагов, Анакин остановился у трибуны с наградами. Все беспокойство куда-то разом улетучилось.

Скайуокер щелкнул каблуками и отдал честь, канцлер пожал ему руку, точно так же, как до него пожимал руки доброй полусотне отличившихся командиров. Затем Ноулу Горп пришпилил ему к мундиру серебряный республиканский восьмиугольник и тоже пожал руку. Публика разразилась усталыми хлопками.

И всё.

Самое интересное за этот вечер, успел подумать Анакин, уложилось в считанные секунды.

Нет, не всё.

В нескольких шагах от канцлера стоял темнокожий человек в коричневом плаще. Он тоже аплодировал, символически, беззвучно ударяя ладонями в медленном ритме. Взгляды соприкоснулись, и темные глаза встретились с голубыми.

Этой доли секунды хватило Анакину, чтобы понять: Мэйс Винду знал, что смотрит на сбежавшего падавана.

Скайуокер развернулся, и последним, что он заметил у этого церемониального алтаря, было скучное, завязшее в своей серьезности лицо секретаря Совета Безопасности. И как в противовес ему, легкая улыбка на губах канцлера, без насилия над лицом и выдавливания гримасы наружу.

Интересно.

Анакин зашагал прочь, а Горп уже зачитывал следующее имя.

Перед канцлером прошла еще полусотня офицеров, и, наконец, конвейер выдачи орденов и медалей остановился. Палпатин еще раз поблагодарил всех присутствовавших, потом то же самое повторил за ним и Ноулу Горп. Затем канцлер и члены Совета безопасности поднялись на свой балкон, вслед за ними двинулись и джедаи. Оркестр заиграл марш, толпа ответила своей музыкой — равномерным гудением шепотков и сплетен. Анакин, по примеру стоящих рядом с ним штатских, двинулся к столу и дернул за собой ротного командира. Финкс был поглощен изучением своей медали «за отвагу» — полученной за недавний штурм верфей, но охотно присоединился к Скайуокеру.

Анакин отставил пустой бокал с шампанским, и официант не замедлил предложить красного вина. Набрав в тарелку всего, что выглядело достаточно съедобным, он отошел к растекавшемуся по всей стене окну. Встал близко-близко к транспаристилу, чтобы вместо отражавшегося в нем зала видеть огоньки города.

Сумерки буквально гнались за спидером, пока они летели сюда. Стоило только остановиться, отгородиться транспаристилом, как вечерние тени накрыли город сверху, расползлись по самым укромным уголкам и выкристаллизовались в ночь. И столичное светило, видимо, было с ними в заговоре. Оно как будто нарочно выбрало время чтения нудных речей, чтобы успеть непотревоженным спрятаться за горизонт, оставляя город на милость поглотившей его темноты. Ласково и бережно, ночная тьма опутала Корускант и нарядила город в соблазнительные одежды, а потом любовно рассыпала огоньки по дорогой ткани.