Но Спящий проснулся.
И это нарушило хрупкое равновесие.
Нужен был какой-то такой толчок, чтобы серые рабочие массы (Уэллс, как известно, недолюбливал пролетариат) поднялись против нечестных работодателей. И вот оно, вечное искажение недоучек: именно Спящий кажется народу спасителем, а слух о том, что он якобы схвачен людьми диктатора Острога, мгновенно делает его народным героем. Мы присутствуем при рождении мифа. Аэропилы (летающие боевые машины) поднимаются в воздух, восставшие штурмуют здание правительства, они захватывают Грэхэма, а некая девушка (девушки все чаще появляются в романах Уэллса) помогает ему принять правильное решение. Наконец, в зале Атласа (явно скрытая перекличка с собственным детством) Грэхэм выслушивает историю своего мира.
Оказывается, по всей земле, покрытой городами-великанами, кроме территории «черного пояса», давно введено одинаковое общественное устройство. В Британской империи и в Америке власть Грэхэма практически неограниченна; она достаточно сильна и в двух других огромных государствах — в России и Германии. Вот, правда, Китай… Как там обстоит дело с желтой опасностью?.. Грэхэму поясняют, что все, в общем, хорошо: китайцы давно дружат с европейцами. Еще в двадцатом веке было научно установлено, что средний китаец не менее культурен, чем средний европеец, что же касается морального и умственного уровня, то у азиатов он, пожалуй, будет и выше…
А искусство? Кто сохраняет искусство? С кем они, новые мастера?
К сожалению, мастера искусства остаются такими же, какими были раньше — вечно недовольными, сварливыми, самовлюбленными чудаками. И вообще, объясняет Грэхэму диктатор Острог: «Дни демократии миновали. Демократия расцвела в Греции в те времена, когда люди пользовались луком и стрелами, и навсегда отцвела с появлением регулярных армий, когда нестройные, неорганизованные массы потеряли всякое значение, когда главную роль в войне стали играть пушки, броненосцы и железнодорожные линии. Наш век — век капитала. Капитал всемогущ. Он управляет землей, водой и воздухом. Таковы факты. И вам, Грэхэм, следует считаться с ними!»
4 Отступление
Олег Дивов (писатель):
«Уэллса причисляют к классикам научной фантастики, и это у на мой взгляд, сильно вредит ему. Ведь Уэллс далеко не Жюль Верн, он — автор острых и резких социально-прогностических романов, а главное, просто сильный писатель. Каждый раз, вспоминая об Уэллсе, я вижу не что-нибудь, а конкретно — финальную сцену романа «Когда Спящий проснется». Она сделает честь любому нынешнему мастеру.
Но многие ли знают такого Уэллса? Для обывателя ведь он в лучшем случае «тот парень, что написал про войну с марсианами».
Не помню, когда именно начал читать Уэллса, но помню, когда перестал: лет, наверное, в тринадцать переключился на совсем взрослую и сугубо реалистическую прозу, по большей части английскую и американскую.
Но именно Уэллс подготовил меня к такой прозе. Такой вот «фантаст».
С одной стороны, мне и сейчас хочется его перечитать, а с другой — боязно. Уэллс врезался в память как автор «вне контекста», как писатель на все времена. А вдруг я был слишком молод и неопытен, вдруг на самом деле Уэллс сегодня — только литературный памятник своей эпохи? Правда, что-то мне подсказывает: это не так. Ведь по улицам до сих пор бродят элои, а их подстерегают морлоки, и их становится все больше и больше… Пора бы проснуться Спящему…»
5
Грэхэм, как справедливый правитель, как, наконец, человек, действительно осознающий свою немалую ответственность за новый мир, за человеческую цивилизацию, принимает сторону народа. Он даже участвует в воздушном бою, научившись управлять аэропилом. Не стоит забывать, что написан бой задолго до того, как аппараты тяжелее воздуха наконец покорили небо.
Сперва Грэхэм видит далеко светящиеся точки.
Они приближаются. Двадцать четыре боевые машины.
«Грэхэм быстро вычислил их скорость и повернул колесо, откатывавшее машину вперед. Он нажал на рычаг, и стук машины прекратился. Он начал падать вниз все быстрее и быстрее. Он падал вниз камнем, со свистом рассекая воздух. Через секунду он врезался в ведущий аэроплан. Ни один из его чернокожих пассажиров (наемники, летящие усмирять Лондон. — Г. П.) не заметил грозящей опасности. Грэхэм метил в корпус аэроплана, но в последний момент у него промелькнула счастливая мысль. Он свернул в сторону и с налета врезался в край правого крыла. Аэропил отбросило назад, и он скользнул по гладкой поверхности огромного крыла. Грэхэм почувствовал, что огромная машина увлекает его за собой. Потом он услыхал внизу тысячеголосый крик. Взглянув через плечо, он увидел ряды сидений, испуганные лица, руки, судорожно цепляющиеся за тросы. В крыле аэроплана были открыты клапаны — очевидно, аэронавт пытался выровнять машину. Грэхэм не сразу понял, что соскользнул с крыла; просто теперь он падал, быстро приближаясь к земле. Сердце стучало, как мотор, и несколько гибельных секунд руки были будто парализованы. Потом он налег на рычаги и заметил, что к нему устремилось второе крылатое чудовище. Взвившись кверху, он избежал нападения аэроплана, который со свистом пролетел внизу, но три других неслись прямо на него, а с юга приближались новые… Несколько мгновений Грэхэм сомневался, достаточно ли он высоко взлетел, а потом обрушился на вторую жертву, и черные солдаты ясно увидели его приближение. Огромная машина накренилась, обезумевшие от страха люди кинулись к корме за оружием. Засвистели пули, толстое защитное стекло перед сиденьем лопнуло. Аэроплан замедлил полет и начал снижаться, пытаясь уклониться от удара, но взял слишком низко. Грэхэм вовремя заметил ветряные двигатели на холмах Бромли (вот она, Гренландия, о которой мы пишем всю жизнь! — Г. П.) и, увернувшись, взмыл ввысь, а огромная машина врезалась в колеса ветряных двигателей…
Теперь его всецело захватила грандиозная борьба. Все сомнения рассеялись. Он боролся и был упоен сознанием своей силы. Аэропланы явно избегали его, и порой до него доносились крики пассажиров. Он наметил третью жертву, ринулся на нее и ударил в крыло. Аэроплан метнулся в сторону и мгновенно разбился о выступ какой-то стены. Грэхэм пролетел над землей так низко, что заметил даже зайца, в испуге метавшегося по холму. Затем взмыл кверху и пронесся над южной частью Лондона. Там небо было пустынно, только взлетали ракеты приверженцев Острога, подававших тревожные сигналы. На Рохэмптонском аэродроме чернели толпы народа, и до Грэхэма донеслись восторженные голоса. Тогда он поднялся повыше и описал круг. Сперва из мрака выступили освещенные квадраты Шутерс-хилла, где садились прибывающие аэропланы и высаживали негров, затем показался Блэкхиз и выступил из клубов дыма Норвуд. В Блэкхизе не приземлилось ни одного аэроплана, но на платформе стоял одинокий аэропил, это Острог пытался спастись бегством».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});