Во всех одиннадцати ларцах теперь сияла надпись, сделанная неизвестными буквами. Светились и картины, показывающие устройство мира с незапамятных времен. Потом свет погас, и только горящие факелы освещали комнату.
Господин де Сент-Аман помог господину де Пайену закрыть ларцы.
— Пройдет много времени, дорогие господа и братья, — сказал господин де Пайен, — пока мы или мудрейшие из наших братьев, принадлежащие к нашему ордену, поймут, чему могут нас научить эти изображения и письменные знаки. Давайте же теперь поднимемся в рыцарский зал и возблагодарим Господа за то, что Он до сих пор способствует процветанию нашего дела.
Он положил ключ на двенадцатый ларец, и они в молчании вышли из комнаты. Дойдя до лестницы, тамплиеры услышали за собой грохот и увидели, что висячая решетка перед потайной комнатой опустилась.
В рыцарском зале горели сотни свечей. Они были укреплены в одном подсвечнике, имевшем форму колеса, который висел над большим круглым столом. Вокруг стола стояли тринадцать стульев с высокими спинками, и на каждом из них было написано имя одного из посвященных в тайну. Господин де Пайен предложил всем сесть. Не занятыми остались четыре стула: короля Иерусалимского, графа Шампанского, который остался в Святой Земле, Бернара Клервоского и еще кого-то, чье имя не было написано. Ни один из рыцарей не удивился, глядя на тринадцатый стул. И тут появилась светящаяся надпись вдоль края стула: «ИЕРУСАЛИМ В ПЕЧАЛИ, КТО ОСУШИТ ЕГО СЛЕЗЫ?»
Собравшиеся вопросительно посмотрели друг другу в глаза. И внезапно они сказали словно едиными устами:
— Мы! Мы осушим его слезы! Мы, Бедные Рыцари Христовы.
Не успели они это произнести, как надпись исчезла.
В ту же ночь господин де Пайен отправился в Труа. Вместе с церковными иерархами он широкими шагами подошел к кафедральному собору.
На хорах сидел тщедушный аббат Клервоский в надвинутом на лицо капюшоне. Аббат поднял его, услышав шаги господина де Пайена.
Он встал навстречу тамплиеру.
— Иерусалим в печали! — воскликнул аббат. — Кто осушит его слезы?
— Бедные Рыцари Христовы, — тихо ответил господин де Пайен.
Он сел рядом с аббатом, не слыша призывов других господ. Он думал о том, как странно было услышать от аббата слова, загоревшиеся на стуле в рыцарском зале.
Огромное войско собралось под предводительством тамплиеров у стен портового города Марселя. Два года уже прошло с тех пор, как флот короля Иерусалимского, вместе с которым тамплиеры вернулись в Европу, находился в Марселе. Там они приняли на главный корабль графа Фулько Анжуйского, и на всех кораблях слышно было ликование. Флот, украшенный разноцветными вымпелами, вышел в открытое море, и музыканты исполняли свои лучшие произведения. Граф Анжуйский, сев на этот корабль, символически становился королем Иерусалимским. Как только граф прибудет в Святую Землю, король обещал обвенчать его с кронпринцессой Мелисандой, и тогда граф станет наследником короля Иерусалимского Бодуэна II.
С тех пор прошло два года — два года, в течение которых господин де Пайен объездил Англию, Шотландию и Испанию, где он принимал храбрых людей в свой орден. Братья его делали то же самое во Франции и Аквитании. Они привлекали людей к ордену, в котором не было различий между сословиями, ибо только свободная воля могла сделать из мирского человека монаха, будь то рыцари, графы или ремесленники. В орден принимались даже убийцы и преступники. Таково было желание аббата Клервоского. Для всех действовал устав, разработанный в Труа.
Мудрецы и учёные также вступали в орден Бедных Рыцарей Христовых. Всех их объединяло общее желание: самоотверженно служить Святой Земле. И мысли их уносились к Иерусалиму.
Происходит хорошее и плохое
Господин де Пайен стоял, слегка возвышаясь над воинами, и размышлял о боях, в которых придется участвовать этим людям в Святой Земле. Иерусалим находился под угрозой.
Он мысленно возвратился еще раз в годы своей поездки по странам Европы, в которой Арнольд сопровождал его. Господин де Пайен подумал о юноше, и острая боль пронзила его грудь. Всего лишь несколько дней назад он передал Арнольда дяде, жившему в Лионе. Единственная услуга, которую он смог оказать юноше на прощание, состояла в том, что он снабдил его рекомендательным письмом со своей гербовой печатью. Тем самым Арнольду обеспечивалось покровительство ордена. Когда Арнольд станет взрослым, эта ему поможет в трудном положении.
На мгновение господин де Пайен прижал Арнольда к груди и поспешил к своему коню. Но Филипп, видевший горе брата, приставил к губам бедуинский рожок и пронзительно затрубил. Арнольд еще раз обернулся и помахал на прощание рукой.
У дяди Арнольд учился ремеслу каменщика. Он любил находиться в мастерской, в которой еще его отец постигал ремесло каменотеса. И, если даже дядя бывал мрачен, он все-таки давал ответ, когда Арнольд спрашивал во время совместной работы: «Быстро ли мой отец понял, куда нужно вставлять пилу, чтобы камень не растрескался?» Или: «В каком возрасте был мой отец, когда ты его впервые послал в каменоломни?»
Братья по-прежнему прислушивались к новостям из Святой Земли. Граф Шампанский, как они узнали, скончался в Иерусалиме. Вскоре после него умер добрый король Бодуэн II. Теперь королем был Фулько Анжуйский. Да поможет ему Бог выполнить его тяжелую задачу! Когда Арнольд отпраздновал свой пятнадцатый день рождения, с Востока пришло известие, что королевская дочь Мелисанда нарушила верность своему супругу Фулько. Через год ее фаворит был убит народом.
В Иерусалиме дела шли скверно! Когда Арнольду исполнилось двадцать лет и его избрали странствующим подмастерьем, король Фулько был осажден воинственным атабегом Мосульским. Когда Арнольду было двадцать три года, прошел слух, что Фулько Иерусалимский доверил тамплиерам, теперь ставшим дисциплинированной боевой силой, охрану крепостей Сафет и Галилея. Ибо он считал, что только они смогут надежно охранять этот отрезок границы.
Когда Арнольд со всеми знаниями и опытом, собранными в странствиях, вернулся в Лион, в странствие отправился Филипп. Сюзанна вышла замуж, дядя лежал больной в постели. Вскоре он умер, и Арнольд остался единственным мастером-каменотесом в Лионе.
Всему удивляясь, Филипп странствовал по миру. В Европе многое изменилось: здесь также были тамплиеры из различных слоев населения. Богатые приносили свое добро, бедные радовались, что им больше не нужно попрошайничать. Орден построил дороги, которые способствовали торговле, а торговля должна была обеспечить стране благосостояние. На перекрестках дорог тамплиеры строили комтурии, окружные управления для их конных войск, где могли также переночевать путешественники и купцы, и за их лошадьми там обеспечивался уход. Тамплиеры изгоняли разбойных баронов, творивших свои бесчинства. Тамплиеров знал каждый ребенок и чувствовал себя под их опекой.