Читать интересную книгу Седьмая звезда (СИ) - Риз Лаванда

Мак сдержано улыбнулся, закатив глаза, таким образом, соглашаясь с её лесной оценкой.

— А это мой брат Сеярин, аквазанец. Самый сдержанный, самый логичный и уравновешенный из моих братьев. Его непредвзятость и холодный рассудок не раз гасили наш бравый пыл. Он так же отважен, как и предан нашей семье. Все мы отдаем должное его рассудительности! — Энн погладила его спокойно свисающие щупальца.

— Жако! Дотошный ворчун Жако. Раса ламийцев по своему характеру немногословна, но наш Жако по сравнению со своими соплеменниками просто болтун. А ещё он всегда говорит правду, какой бы она ни была. Храбрец, за любого из нас он не думая, отдаст душу, — потрепав по плечу Жако, она подошла к Лакуру.

— Брат Лакур! Мой весельчак и балагур. Если нужно излить душу я иду к нему, он умеет слушать и сопереживать. Но если придётся, может отвесить и остренькое словечко. Его чувство справедливости ничем не подкупишь, не испугаешь. Ничто в целом мире не заставит его оставить нашу семью. В общем, за его грубостью и внушительной внешностью скрывается самый настоящий добряк! — И Энн, поднявшись на цыпочки, обняла за шею своего рыжеволосого мохнатого брата, зарываясь пальцами в его длинные огненные волосы.

Оставалось лишь представить Зура.

— А это командир нашего корабля, лидер в нашей семье, мой старший брат Зур! — повернулась она к нему.

— Я ей не брат! — рассержено бросил Зур, перебивая девушку.

— Просто мы поссорились, — словно извиняясь перед Натаном, пожала плечами Энн.

— Да, а по ночам мы с ней обычно миримся в одной постели, — снова зло вставил Зур, — Избавь меня от этого, Эннжи! Не стоит разукрашивать меня перед этим имперским служкой! Думаю, у тебя для меня больше не хватит эпитетов! Даже если бы ты хотела, то не смогла бы описать, насколько и я важен для тебя. Сейчас мы оставим вас наедине, я чувствую, как вам этого хочется. Прощупав его, не скажу, что он опасен, но времени у вас не много. Мы не можем долго торчать на этой трассе, нам нужно уходить в тень. — Он бросил предупреждающий взгляд на Натана и кивнул братьям следовать за ним, — Я буду наблюдать за вами из рубки. И если вдруг… — тут Зура даже передернуло от нервного напряжения, — Ты соберешься лететь вместе с ним Энн, прощаться не приходи!

Печально вздохнув, Энн проводила его глазами:

— У меня хватило бы эпитетов, но … просто он почувствовал, что я не хочу признаваться об этом вслух. Зур ведь химер, — Энн заметила, с каким любопытством смотрит на неё Натан. — Да, я понимаю, о чём ты думаешь, наши отношения с Зуром! …Они странные и совсем уже давно не братские. Но это всё слишком сложно. Чтобы понять, нужно прожить рядом с ним восемнадцать лет. Если остальных я люблю как братьев, то Зур … имеет надо мной особую власть, нас соединяет непреодолимая тонкая связь. Ты когда-нибудь изучал психологию химеров?

Натан отрицательно покачал головой. И Энн продолжила:

— Если вдруг придётся — расскажешь, как нибудь. Ты, наверняка гадаешь, что это я с тобой так разоткровенничалась в первый же день знакомства? Но ты даже не представляешь, Натан Мунн, как мне самой нужно об этом выговориться! А ещё тебе будет легче понять мои причины и поступки.

… Если бы Зур говорил обо мне, — взгляд девушки затуманился, устремившись куда-то вдаль. — Он бы сказал, что пока я жива — я принадлежу ему, что я его часть, словно рука или печень. Он чувствует меня и это правда! И правда то, что ради меня Зур порвет себе жилы. Может, такая маниакальная страсть у химеров зовется любовью. Из всей моей семьи — Зур заполнял мою жизнь больше всех. Он уже в детстве знал, кем я буду для него. … Помню, однажды отец посадил корабль на одну из планет, у моря, мы все страшно любили воду. Мне тогда было лет двенадцать, и росла я среди мальчишек, мне даже никто не рассказывал, как должна вести себя девочка, это уже потом моя психология начала развиваться иначе, чем у братьев. Так вот, все, сбрасывая одежду, помчались к воде, и я в том числе.

И уже тогда, Зур посмотрел на меня с таким возмущением, с такой злостью схватил меня за руки, останавливая на бегу, прикрывая своей одеждой мою невинную девичью грудь: «Или ты купаешься в одежде, или сидишь на корабле! Я не хочу, чтобы вот это видел ещё кто-то кроме меня!», сказал он.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

В нашей жизни было очень-очень много случаев, когда наши судьбы скреплялись потом и кровью. Он ни раз, рискуя всем на свете, спасал мне жизнь! Зур необычайно темпераментен, вынослив и силён, его химерский разум очеловечился, это сделало его необыкновенным и уникальным из всех химеров. Он двигатель в нашей семье, и все мы — его части. И я не смогу бросить их. … У меня был ещё один брат, роанец Чи, который погиб по большом счету из-за меня, из-за моего упрямства. Добрее его я не встречала, и, наверное, уже никогда и не встречу, … он врал из-за меня Зуру, постоянно выгораживая меня, … мне очень трудно говорить. Они … они понимают, и стараются не вспоминать о Чи. — Энн украдкой стерла слезу. — Осталось рассказать о себе. У меня плохой, скверный характер. Я упряма, даже когда чувствую, что не права — поступаю наоборот, люблю быть в центре внимания, думаю больше о себе, люблю себя жалеть.

— По-моему сейчас ты наговариваешь на себя, — произнес Натан, сидевший напротив неё, удобно умостившись на широком ящике, — Несмотря ни на что, у меня сложилось другое впечатление о тебе, а здоровый эгоизм присущ каждому из нас. Ну, и конечно на тебя наложила отпечаток жизнь, которую ты ведешь. Энн, подумай ещё раз, разве тебе не хотелось бы начать всё сначала, повернуть в другое русло? Ведь это не твой путь!

— Я же тебе уже объясняла! — напряглась Энн, но её глаза смотрели на Натана с сочувствием, будто уже жалея его за то, что она не сможет полюбить его так, как она любит своих приёмных братьев, — У меня нет другого пути, чем этот! Для пиратов не существует другого русла, мы вне закона, Империя не щадит невзирая ни на что! Расскажи, пока ещё есть время о родителях, о наших с тобой родителях!

— …Нашу мать звали Сарой, она погибла при пожаре, мы с отцом тоже считали тебя мертвой после того рокового дня. Вы с ней жили в колонии на Ландау, она была агротехником, для её работы ей нужна была почва. Я помню, мама любила шутить, у неё был заразительный смех, она любила цветы и звёздное небо. Помню, она была очень ласковой, но ведь мне тогда тоже было не много лет, когда её не стало. А отец был учёным, космобиологом, я пошел по его стопам. С десяти лет он стал брать меня с собой на научно-исследовательские станции, напрочь лишая меня детства. Нашего отца звали Георг. Был он достаточно сдержанным, суровым, полностью погруженным в свою работу человеком. Он умер пять лет назад. Единственная моя семья — это Мирра, моя жена, но с недавнего времени у меня обнаружилась ещё и сестра. — Натан улыбался, держа её за руки, — никогда бы не подумал, что из моей маленькой сестренки замухрышки вырастет настоящая пиратка!

— Как ты нашел меня? — удивленно повела плечами Энн, хлопая длинными черными ресницами.

— Сначала я нашел Илая, — при упоминании об Илае, Энн разняла руки, но Натан успел почувствовать, как быстро они похолодели. Она нахмурилась, отводя взгляд, судорожно разминая побелевшие пальцы, он не догадывался, что так она пытается унять забившееся в судороге сердце. — Что-то не так, Энн?

— Нет, … продолжай.

— Дело в том, что там, на станции я подслушал ваш разговор, и понял, что если кто и знает где ты, так это он. Илаю вынесли приговор, его разжаловали в рядовые, я как раз успел его застать перед отправкой на боевые рубежи. Он долго не хотел мне признаваться, а потом отдал мне вебфлеш. … Энн, он просил меня передать тебе кое-что, это слова. Илай сказал, что любит тебя, и будет любить всегда, но быть вместе вам не суждено. Это дословно. Энн, что с тобой?! — Натан заметил, как от боли потемнели её глаза, и бледнеющая девушка пошатнулась, опперевшись на руку брата.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Не нужно, … не о нём, мне … просто невыносимо. Ему не нужно любить меня, не нужно! На самом деле, я не заслуживаю этого. Всё это прошлое окутано таким кошмаром, — тихо, с болью прошептала она.