моем столе. – Поговорить бы надо.
Герцог поднялся на ноги и, попрощавшись, вышел, а Влад придвинул ко мне дневник в кожаном переплёте, почти на две трети исписанный крупным, размашистым почерком.
На некоторых страницах записи были перечёркнуты или вовсе замазаны чернилами, а рядом на полях имелись заметки, сделанные той же рукой, но менее аккуратно и разборчиво – должно быть, писавший спешил или волновался. Я машинально перелистывал страницы, пока взгляд вдруг не выхватил слово “дитя”. Я вчитался в текст. Расшифровка пророчества о дитя мира!
– Знакомый почерк, – тихо прошептал я, чувствуя, как в горле пересохло, и перевернул на обложку, прочитав, кому принадлежат дневники.
Йоргов старик!
– Орва-а-альд, – фыркнул кот и выпустил коготочки, – позво-о-оль расцарапать ему лицо-о-о, мяф!
– Только после меня, – сжал зубы и выдернул страницу из дневника.
Взгляд Влада в этот момент нужно было видеть – настоящий ужас и шок. Я слевитировал прямо из окна и обернулся драконом, устремившись в небо. Я мчался изо всех сил, и влетел в обитель еще более взвинченным. Орвальд обнаружился не в кабинете, а в библиотеке. Кажется, он заметил пропажу – Влад умел переходить через книги, поэтому я уверен, что личные записи с пророчествами он нашел именно здесь.
– Ваше величество…
Я бросил смятую страницу к ногам Орвальда. Оракул поднял её и расправил. Его пальцы дрогнули. Старик вздохнул, потерев виски.
– Проблемы с памятью? – едко спросил я. – Поэтому решил записывать свои планы?
– Мои видения часто расплывчаты, со временем дополняются, представляя мне всю картину. Тогда я делаю наброски в своих дневниках.
– О, значит, то, что моего ребенка придется принести в жертву ради мира – тебе пришло позже?! – рыкнул я и приблизился к Орвальду, схватив его за горло и приподняв над полом.
Мои глаза полыхнули магией. Я мог бы убить оракула здесь и сейчас! Он все очень ловко спланировал. Я не удивлюсь, что именно он подстроил нашу с Марикой встречу.
Но нет, убийство – не мой метод.
Я отпустил Орвальда, и тот рухнул на пол, хрипя и держась за горло. Отполз к книжному шкафу. Я же сделал полукруг по библиотеке и встал рядом со столом, вцепившись пальцами в столешницу, чтобы еще раз не схватить жалкого старикашку.
– Ты знал, что Марика – наследника Матильды Рок?
Я видел по его взгляду – знал, но не говорил. Как я мог быть так слеп? Не зря я не доверял этому старику, но считал это беспочвенной предвзятостью, а не предчувствием беды.
– Всё не так, как вы думаете, ваше величество. Позвольте мне объяснить.
– Неужели всё не так? И ты так старательно сохранял жизнь нашему с Марикой ребенку не для того, чтобы потом использовать его в качестве жертвенного агнца?
– Я… я виноват. Но это бы восстановило мир между Ароном и Тиамирисом на века! Больше никто бы не пострадал! Я ведь не знал, что она вам действительно станет дорога, о таком никак нельзя было догадаться. Я всего лишь устроил вам ночь – по типу той, которая проводится в обители Золотых дракониц. Вы не должны были наутро вспомнить ни лицо девушки, ни сам факт близости с ней – вам все должно было показаться сном. Я собирался снять проклятье с драконов, как было в моем видении – ребенок давних врагов, заклейменных проклятьем, дитя двух рас – навеки положит конец распрям и разрушит всю магию, наложенную прежде.
– Ты хотел дождаться, когда Марика родит, и забрать ребенка.
Оракул кивнул.
– Я не учел лишь одного – время в мирах течет по-разному. А когда понял это…
– Решил, что брак с Раванной – выход?
– Это так, – тихо произнес оракул. – С каждым месяцем мои видения становились все мрачнее – весь Азмавер в крови, дети плачут, а в земле уже нет места для могил. Это все действие проклятья Матильды. Это была настолько черная, ужасающая магия, что нельзя ей противиться. Она сталкивает демонов и драконов, она рождает ненависть в наших сердцах. Она подталкивает нас к войне. Нужно это предотвратить! Я надеялся потянуть время, пока девушка не родит. Тогда я бы провел ритуал…
– И принес в жертву ребенка, – вновь повторил я, словно все еще боялся, что это на самом деле могло произойти. – Ты безумец, погрязший в собственном страхе. Нельзя бороться со злом еще большим злом – убийством невинного дитя. Ты бы не добился мира, ты бы навлек на нас гнев создательницы. Марика – моя истинная. Если бы я позволил тебе убить её или уничтожил бы сам, то тем самым только усугубил бы проклятье Матильды Рок, для нейтрализации которого наши предки вовсе отказались от истинных.
Орвальд смотрел на меня растерянно. Я же оттолкнулся от стола и присел на корточки рядом с ним, но на всякий случай держал магическую защиту вокруг нас – чтобы не сбежал.
– Марика – твоя истинная? – пораженно переспросил предсказатель. – Этого не может быть… судьба не могла так жестоко подшутить над нами.
– Ту, что признана даром создательницы, ты называешь насмешкой судьбы? Орвальд, – я покачал головой, – не понимаю, как ты мог столького добиться, занять такой пост. Впрочем, теперь можешь забыть обо всех своих привилегиях. Я подумаю над тем, как наказать тебя.
– Ты не убил дитя, – смотря в пол, прошептал оракул, – значит, ты снял проклятье?
– Это покажет время, – я пожал плечами и поднялся на ноги. – И если бы не ты со своими предсказаниями о том, что весь мир утонет в крови, если война случится, – сделал бы это куда легче и быстрее. Ты спутал мне карты, старик.
– Мне было видение: этот ребенок у меня на руках, мертвый и окровавленный, а еще я видел её и другой мир. Я не мог так перепутать видения…
– Если только они не были кем-то насланы, – идея озарила меня внезапно. – Мне нужны все твои послушники. Собери их передо мной.
– Почти никому не удавалось побороть проклятье, наложенное Матильдой, – будто не слыша меня, продолжал говорить оракул. – Хотя ты всегда был особенным – ты любишь жизнь в любом её проявлении, ты ценишь её и дорожишь ею,