возвращаться звуки, липкий, обволакивающий ужас исчез без следа так же внезапно, как и появился. Зал наполнился испуганными, ничего не понимающими голосами.
— Я буду у себя на Цветочной, — тихий голос Раевского заставил вздрогнуть не отошедшего от встречи с Повелительницей Хельхейма Наследника, — Думаю, время вылета теперь перенесется. Скажи отцу, их, — Федор кивнул на сбившихся в кучку бледных девушек, — В экипаже быть не должно. А сейчас, Ваше Высочество, вынужден откланяться, — и, не дожидаясь положенного этикетом разрешения, парень направился к выходу.
Стоявшие у него на пути люди вне зависимости от титула и положения спешно уступали ему дорогу. А он шел, никого и ничего не замечая, высокомерно глядя поверх голов. И все присутствующие понимали, по-звериному чувствовали, что этот молодой человек в своем праве. Что здесь и сейчас он самый главный хищник, и остальным лучше отойти, уступить дорогу, чтобы выжить. А затем, дождавшись, когда посмевший бросить вызов стае выскочка ослабнет или ошибется, нанести свой смертельный удар. Потому что эти люди свой сегодняшний страх Федору не простят! Никогда!
* * *
Восьмые сутки нашего монотонно-скучного путешествия. Скоро прибудем на место. Осталась позади большая часть пути через Заброшенные земли. Уже не так ощущается дыхание аномалии. Люди повеселели и взбодрились. Никаких происшествий и эксцессов во время путешествия не произошло. Монстры не напали. Выдрессированный Олегом экипаж и практически перебранный по винтику «Сокол» работают безупречно, ученые занимаются исследованиями аномалии, изредка мелькая в коридорах с восторженно-безумными взглядами. Хорошо хоть Юнг от меня пока отстал, ему сейчас есть чем заняться. А у меня нет настроения общаться. Тем более, здесь я изгой.
Память все время возвращается к моменту, когда безумец Угрюмов пытался меня подло, исподтишка, как портовый бандит, зарезать.
Нет, мне не было страшно. Испугаться я не успел. Да и раз за разом умирая и возрождаясь, к смерти начинаешь относиться по-другому. Меня волнует совсем другое — что это было⁈ Угрюмова убил не я. Точно не я. Я никогда не владел некромантией. Не тот склад характера, не те способности и интересы. Хотя к одаренным, посвятившим себя смерти, относился без предрассудков. Были у меня когда-то и хорошие друзья среди них. Но дело не в этом. В мою судьбу вмешались местные Боги! А это плохо. Мысли и действия высших сущностей не поддаются человеческой логике. А люди, попавшие в зону их интересов, обычно заканчивают очень и очень плохо. Зато красиво. Ну, так на то они и герои. Правда, бывают и исключения. Таких называют любимчиками Богов.
До сих пор мне удавалось избегать их внимания. Ни в одной из прожитых ранее жизней с Высшими я не сталкивался. Хотя не раз слышал и видел последствия их вмешательства в жизнь людей. И мне очень хотелось, чтобы так оставалось и впредь. Да только поздно. И это одновременно пугает, раздражает и щекочет нервы.
Здесь ее называют Хель, Хольда, Морана, Мара. Повелительница царства мертвых и царица преисподней, где в одной части царит вечная стужа, а в другой от вулканического огня плавится само мироздание. А еще она покровительница одаренных, за исключением посвятивших себя Живе. А еще она дала понять всему Княжеству, что я нахожусь под присмотром и защитой Богов. С одной стороны мне это на руку, а с другой — что запросят с меня за это? И смогу ли я расплатиться? Тут ведь и перерождение не спасет. Эти мстительные твари достанут везде! Но какая же она стерва! Ненавижу! И в то же время я благодарен ей!
Я уже ощутил на коже острие кинжала, когда Угрюмов просто исчез. Растворился. Осыпался прахом. А рядом со мной послышался переливчатый, как серебряный звон, такой родной и давно забытый смех. Боясь спугнуть тревожащее душу наваждение, я обернулся:
— Жанет⁈ — мир вокруг перестал существовать, остались только эти любимые глаза и улыбка. Ее улыбка!
— Нет, глупенький, — рассмеялась Жанет, а сердце сдавило от накативших воспоминаний, — Я не она.
Как⁈ Почему⁈ Нет! Переход от обыденности жизни к всепоглощающему счастью, а потом обратно в серую безнадегу был настолько болезненным, что я едва устоял на ногах. Лицо стоящей рядом женщины стало другим. Более жестким, хищным, но, тем не менее, оставалось божественно прекрасным.
— Кто ты?
— Ты же знаешь ответ, — от ее улыбки не осталось и следа. Да, я знал ответ. Он сам возник в голове, с легкостью обойдя барьеры, воздвигнутые во время поединка и так и не снятые из опасения, что возможно здесь есть еще один менталист подобный Чалому.
— Что вам от меня надо? — мне не нравилось все это, но тут я бессилен.
— Со временем ты все узнаешь, — она улыбнулась и кокетливо поправила упавшую на глаз серебристую прядку, — Ты все делаешь правильно, — и снова этот выворачивающий на изнанку душу смех.
Стерва! Самая настоящая стерва!
— Я всеее слыыышуууу, — с ноткой безумия рассмеялась Хель, — Мне пора, — ее лицо вплотную приблизилось к моему. Я почувствовал на губах пахнущее морозной свежестью дыхание. Ледяные осколки глаз богини пронзили меня насквозь, — Одноглазый и Однорукий[1] шлют тебе привет, воин. Ты им понравился! — она снова безумно расхохоталась. От нее повеяло жутью. Сквозь белоснежную кожу проступила костлявая маска смерти, — А это тебе подарочек от меня, — я почувствовал, что знаю и понимаю, как она убила Угрюмова. И, самое главное, могу повторить это заклинание в любой момент.
— Благодарю! — это действительно божественный подарок. Дыхание смерти. Тихое и беспощадное, от которого нет спасения. Моих сил хватит лишь на одно, потом придется долго восстанавливаться. Но когда-нибудь оно может сберечь мне жизнь.
Хель исчезла, оставив после себя сладковатый запах тлена, смешанный с цветочным ароматом. Она ненадолго появилась около Олега, что-то сказав ему, и растаяла в воздухе. Теперь уже насовсем. По ошарашенному лицу Наследника, я понял, что он тоже видел ее. Значит и мне не померещилось. А то мало ли… Всякое может быть. С Чалого могло статься обработать оружие ядом или наркотиком. Честь для цепного пса рода Угрюмовых точно была пустым звуком.
По ушам ударил гул голосов, яркий свет резанул глаза. Я и