заварником с дымящимся чаем, вчерашними пирогами.
– Доброго здоровьица, барышни, – Нахлебов осторожно переступил порог и бочком протиснулся в дверной проем. – Решил чайком вас побаловать. Глядишь, быстрее скоротаем время до рассвета.
Подружки засуетились, накрывая импровизированный стол, повеселели. Тарас Григорьевич оказался прав, что переключил внимание на знакомые приятные вещи. Могут ведь некоторые мужчины одним присутствием внушать уверенность, что все будет хорошо. Я тоже соблазнилась кружкой горячего напитка.
– Вижу, вы теперь в надежных руках. Справитесь без меня? – спросил Костя.
– Да, – кивнула, с тревогой глядя на парня. – Возвращайся побыстрее и не рискуй без необходимости. Если заперто изнутри, или спят крепко, что не добудиться, уходи. А, хочешь, с тобой пойду? Скажу, что снова услышала, как кто-то ходит по дому, испугалась и позвала тебя.
– Не боишься больше?
– Боюсь. – Со вздохом отхлебнула из кружки, ощущая, как обжигающая жидкость проникает внутрь и расползается по телу блаженным теплом. – Но ведь это мой дом. Я привела гостей, не зная, чего ожидать. Значит, в ответе за происходящее.
– Я тут пока ходил, обдумал сложившуюся ситуацию и считаю, опасаться нечего. Мы спугнули тварь, и она теперь затаится, если у нее в башке сохранилась хоть капля мозгов. Да, ты увидела что-то, выбивающееся за рамки привычного. Но кто подтвердит следователю, что это не ночной кошмар? Мало ли чего в темноте привиделось? Зачастую, чудовищ порождает наш разум. Я тебе верю, но и противника нельзя недооценивать. Мара же не вчера появилась и давно научилась заметать следы.
С выводами Кости, скрепя сердце, согласилась. С той частью, где подразумевалось, как сложно будет убедить скептически настроенных людей, что жуткая тварь не плод разгулявшейся фантазии. Может, это связано с возвращением памяти? В детстве мы часто боимся монстров, прячущихся под кроватью. Что, если это детские страхи сыграли дурную шутку? Эмоции уже улеглись, образы потускнели и, глядя на повеселевших подруг, ночное приключение уже не казалось таким ужасным.
А как объяснить видения прошлого, что приснились Дашке? Так, она же самая сильная из нас! Не зря видоки носят перчатки. Не потому, чтобы оградить окружающих от вмешательства в личную жизнь, а, чтобы самим защититься от чужих ненужных тайн.
Могли же мы случайно соприкоснуться во сне, из-за чего подруге отрылся кусочек моего подсознания? Тогда мои нападки на Акулину – верх невоспитанности. Она не служанка, чтобы подчиняться, и вольна уйти в любой момент. Но не уходит, потому что прижилась в Демьяново и, чего уж тут скрывать, отлично управляется с хозяйством и вверенными в ее подчинение людьми.
Однако идти Косте никуда не пришлось. Едва он подошел к двери, как в нее постучали. Зорин замер в нерешительности, окинул нас недоуменным взглядом, будто кто-то проскользнул, пока он не видел. Но мы до рассвета теперь носа не высунем из комнаты, так что это неизвестные гости пожаловали.
– Кто? – поинтересовался видок, прежде чем открыть.
– Я это! – раздалось возмущенное с той стороны. – И чего вам не спится, молодые люди?
– На ловца и зверь бежит, – пробормотал под нос Костя и открыл дверь Зое Матвеевне.
Заспанная, с недовольным видом кутаясь в теплый халат, воспитательница вошла и огляделась. Увидев еще и Тараса Григорьевича, мирно чаевничающего с гимназистками, женщина удивленно взметнула брови.
– И что тут происходит?
– Э… – девчонки стушевались и посмотрели на меня в поисках поддержки. Ясно, кому отдуваться и объяснять все придется.
– Мне кошмар привиделся. Наяву. А по дому опять ходил кто-то. Я испугалась и разбудила остальных. – Рассказать о Маре язык не повернулся. Костя прав оказался, оправдания выглядят глупо, а доказать существование ведьмы, не имея фактов, проблематично. – В общем, я предложила уехать утром. Девочки поддержали и…
– Что за глупости! – Панфилова всплеснула руками. – Настя, ты себя слышишь?
– Я… я видела что-то ночью! Не человека! Оно проникло в комнату. Мы с девочками нашли старый тайник, и там было предупреждение о страшном существе, которое забирается в сны и сводит человека с ума. Уверена, это оно приходило сюда! Здесь опасно оставаться, поэтому утром мы уезжаем! – выпалила правду, оскорбившись недоверчивым тоном и тем снисхождением в глазах, которым смотрят на больных людей.
– Настенька! – Зоя Матвеевна подошла, ласково коснулась моего плеча. – Вспомни, зачем мы приехали? Чтобы родные места всколыхнули память. У тебя ведь уже получается, так? Ты упомянула старый тайник. А как вы его нашли? Что-то ведь подтолкнуло к поискам? Навело на мысль?
– Ну, э… да, – сдалась, бессильно выдыхая. – Часть детских воспоминаний вернулась.
– Вот. Во-от! А я, о чем говорю! – торжествующе улыбнулась воспитательница, поучительно потрясая указательным пальцем. – В человеческом разуме заключены сложные механизмы, и никто доподлинно не знает, каким образом они функционируют. Ты вспомнила детство – это прогресс! Возможно, из-за провалов в памяти тебе кажется, что кто-то пытается свести тебя с ума. Поверь, это не так! Мы переживаем за тебя и всеми силами поддерживаем. К тому же, что тут осталось? Два дня? Акулина Степановна от души старается вам угодить. Кормит досыта, развлекает, слова поперек не говорит. Катания вам организовала, зимовье у озера уже подготовила, коньки наказала наточить. У нас одна ночь осталась, не считая этой. Послезавтра вернемся в гимназию.
Пристыженная справедливой отповедью, я опустила глаза. Правду говорят, дневной свет развеивает страхи и прогоняет ночные кошмары.
– Если только девочки пожелают оста-аться… – Не удержалась и зевнула, прикрыв рот ладошкой, а за мной и подружки синхронно повторили жест.
– Давайте попозже об этом подумаем, – сонно пробормотала Милка, прикладываясь к плечу Марфы.
– А чего тут думать, если уже решили? – буркнула Дашка, пальцами раздирая слипающиеся глаза, но в итоге заснула, свесив голову.
– Может, и не нужно пока уезжа… – Марфа, как сидела на лавке, так и завалилась на бок, выронив чашку с недопитым чаем из рук.
– Что с вами? – Бороться с накатившей сонливостью не осталось сил. Глаза сами собой закрылись, и я почувствовала, как плавно соскальзываю с края сундука.
Приходила в себя я с тяжелой головой. Мысли ворочались с трудом, и отчего-то было невыносимо жарко, а еще трудно дышать. Причиной этому был овчинный тулуп, накрывающий меня с головой. Скинула его на пол, и сразу в легкие ворвался свежий воздух с запахом хвои, застарелой сырости и горелой древесины. Соображала я вяло, но всему этому неоткуда взяться в комнате. И где тогда я нахожусь? Приподнялась на локтях, осматривая помещение.
– О! Барышня проснулась, – обрадовался моему пробуждению Тарас Григорьевич.
Мужчина сидел на корточках и подбрасывал дрова в топку. Жарко мне было потому, что я как раз у нагретой печной стенки на лавке лежала.
– Где