Поколебавшись, стоит ли нарушать уединение чародея, баронета Монброн решила, что может позволить себе небольшое отступление от правил этикета. В конце концов, Хасти многим ей обязан, в том числе и собственной драгоценной шкурой.
Услышав скрип песка под торопливо приближающимися шагами, Одноглазый обернулся. Он вновь стал таким, как запомнилось Айлэ, словно проведенные им в колдовском оцепенении дни не имели никакого значения, и с девушкой поздоровался так, будто они расстались только вчера. От такого приема баронета слегка опешила, позабыв все, что намеревалась сказать, и просто встала рядом, глядя на сверкающий озерный простор.
– Извини, что я называла тебя… всякими словами, – наконец решилась она. – Ну тогда, в Токлау. Ты же понимаешь, на самом деле я вовсе так не думаю.
– Конечно, – с еле заметным смешком согласился Хасти. – И когда ты накричала на меня у развалин Венаадда, ты тоже была не в себе. Впрочем, я и сам не образец хороших манер, так что мы в расчете.
– Ты догадался, кто тебя заколдовал? – поинтересовалась Айлэ. – Бьемся об заклад, я его знаю? Если угадаю, ты не станешь скрывать от меня ничего, что касается судьбы принца Коннахара. Даже если выяснится, что он… – голос изменил девушке и она замолчала.
– Полагаю, наследник такого отца не позволит столь легко оборвать нить своей жизни, – чуть высокопарно откликнулся маг. – Я бы и так ничего от тебя не скрыл, но просто ради интереса: поведай, мудрая дева, кому я умудрился насолить на сей раз, а?
– Крэгану! – торжествующе объявила баронета. Хасти молча усмехнулся. – Только я так и не смогла сообразить, как он до тебя добрался. Мы же видели его всего один раз, когда приехали в Вольфгард, а потом его сунули за решетку.
– Круг Белой Руки преуспевает в умении подчинять души. Похоже, Беспалый чужими руками подсунул мне кувшин с отравой, а я слишком поздно заподозрил неладное, – чародей с философическим видом пожал плечами, словно удивляясь собственной оплошности, и попросил: – Конану не рассказывай, ладно? Он взбесится. И разозлится еще больше, когда узнает, что ему не суждено собственноручно зарубить гиборейца. Что-то мне подсказывает: после нашего отъезда Крэган Беспалый недолго осквернял этот мир своим присутствием. Надеюсь, там, где он сейчас пребывает, его будет поддерживать мысль о том, что его месть отчасти достигла цели – мне было до чрезвычайности неприятно изображать хладный труп. Пусть теперь Крэгана судят его отвратительные боги, а я про него слышать больше не желаю… Итак, – он перевел вмиг посерьезневший взгляд на девицу Монброн, – случилось именно то, о чем мы с тобой толковали подле некоего заброшенного поместья и чего опасались. За Вратами очутились не только мы. По правде говоря, меня удивляет и настораживает подобная избирательность портала – он забрал отнюдь не первых попавшихся, а тех, кто ему по какой-то причине требовался. Твое присутствие, как выяснилось, было позарез необходимо в Альваре…
– А, нашлась пропажа. Воркуют, как два голубка, – бархатистый голос с отчетливым зингарским произношением мог принадлежать только Рейе Морадо да Кадена. Он собственной персоной неторопливо шел по берегу, и по сравнению с его невысокой гибкой фигурой шагавший рядом человек казался неправдоподобно огромным.
– Мы, значит, тащимся через эти жуткие леса, где полно одичавших гулей, чтобы спасти его никчемную жизнь! А эта неблагодарная свинья, едва очнувшись, тут же прихватила себе красотку и удрала, – поддержал Конан, весьма схоже изображая искренне возмущение. – Ну-ка отпусти девицу и признавайся, о чем вы тут ворковали, старый развратник!
Айлэ немедленно представила, как эта сценка выглядела со стороны – она сама и что-то нашептывающий ей с высоты своего роста Одноглазый – и прыснула. Аквилонский правитель и рабирийский чародей тем временем обменялись рукопожатием, грозившим обратить кисть иного человека послабее в мелкое крошево, затем крепко обнялись, хлопая друг друга по спинам так, что у Айлэ загудело в ушах. Рейенир ловко уклонился от участия в рискованной церемонии, но, судя по смешливому блеску в глазах, гуль был доволен, что его давний приятель возвратился к жизни.
– Я в долгу, – просто и веско произнес Хасти, на миг склоняя голову.
– Вернешь при случае, – столь же коротко отмахнулся киммериец, завершив тем все счеты. – Ты как, окончательно пришел в себя? Время дорого, сам понимаешь. Скажи, в какую проклятую дыру твоей милостью провалился мой сумасбродный отпрыск, и на том мне здесь больше делать нечего. С Рабирами, полагаю, вы теперь управитесь сами, а я постараюсь договориться с Кордавой и Мессантией. Выберете кого в короли – пришлите весточку в Тарантию.
– У нас княжество, – напомнил Рейе.
– Все едино, – они прошли по берегу с полсотни шагов. Впереди зачернела угловатая громада кузницы. Лев Аквилонии обнаружил поваленный сосновый ствол в пятнах бело-зеленого мха и уселся, бурча что-то нелестное про сырость. Хасти выбрал место по соседству, а Рейе и девица Монброн пристроились напротив, на прибрежных валунах. Недоставало только стола с грудой пергаментов и карт, дабы придать завершающий штрих картине военного совета на лоне природы. – Чем порадуете, умники?
– Мы как раз рассуждали о том, какими резонами могли руководствоваться Врата, принимая в себя определенных личностей и не касаясь других, – невозмутимо продолжил прерванные размышления Одноглазый, подавшись вперед и уперевшись локтями в колени. Упавшие пряди закрыли правую сторону его лица, а поскольку он повернулся к Айлэ левым боком, траченная огнем физиономия выглядела вполне пристойно. – В том, что некие причины у них, у Врат то есть, существовали, сомнений нет. Портал не заинтересовала Меллис Юсдаль, однако он взял ее брата. Остался на месте месьор да Кадена, зато исчез наследник престола Аквилонии. А появление нашей маленькой баронеты в Лесном Чертоге Альвара послужило исполнению брошенного много лет назад пророчества. Возможно, с Коннахаром и его друзьями произошло нечто похожее… Теперь бы еще догадаться, какая именно сила их притянула и куда направила.
– Все это очень любопытно и познавательно, – перебил варвар. – Но, во-первых, я не пойму, отчего про свое магическое творение ты рассуждаешь так, будто оно обладало собственным разумом. Во-вторых, я-то в простоте своей думал, что ты быстренько состряпаешь парочку славных заклинаний, ткнешь в карту и скажешь: «Конни тут». Или хоть покличь какую демоническую зверюшку, пусть бы дорогу показывала…
– Если бы магия всегда была так легка, как полагают безграмотные простецы, – с сожалением вздохнул Хасти. Конан скроил зверскую рожу. – Портал, понятно, собственной волей не обладал – он лишь исполнил Предназначение, волю неких высших сфер, связавших воедино жизнь твоего сына, этой вот вздорной девицы и судьбу Забытых Лесов. Некоторые из рабирийцев уверены, что исполнилось Слово о пришествии Вестника, Ребенка Осени из человеческого колена, коему суждено принести гулям освобождение от Проклятия Безумца. Предназначение могут провидеть оракулы, но изменить не в силах никто – разве что боги, да и те вряд ли. Что же до твоего сына… К сожалению, зверюшек или заклинаний я тебе предоставить не могу. Не тот случай. В ином деле – да, но не здесь. Зато мне известно другое средство, – торопливо добавил он, увидев, как разочарованно вытянулись лица аквилонского монарха и баронеты Монброн. – Мне необходим некто, чей дух находится в тесной связи с душой Коннахара.