в ней уже даже не я…
Беспомощно оглядываюсь на мужа, потом в коридор, в конце которого за дверью заперт мой сын, и снова перевожу взгляд на мужа.
– Ну что ты замерла, Таисия, – он складывает на груди руки. – Ответь сочувствующим.
– Таисия, – вклинивается в наш диалог мужчина в костюме. – Хочу сказать, что вам нечего бояться. Можете говорить правду. Все необходимые документы поданы…
Я чувствую спиной, как напрягается Игорь и мысленно добавляет к своим личным врагам ещё и адвоката. Буквально одно неосторожное слово…
– Не понимаю о чем вы говорите, – заставляю свой язык ворочаться без запинок. – О каких криках о помощи и документах ведёте речь? – Смотрю прямо в глаза Калинину. – У нас с мужем все хорошо.
– Не волнуйся так, малышка, – муж обнимает меня сзади и целует в затылок. – Теперь все в порядке капитан? – кивает мужчине в форме, который говорил со мной первым. – Я бы хотел отпустить свою беременную жену в комнату. Вы достаточно ее напугали.
– Таисия, вы уверены? – Повышает голос Калинин.
– Да, – качаю головой и чувствую, как ноги начинают подкашиваться, а перед глазами темнеть. – Я пойду прилягу.
Игорь подхватывает меня за талию и показательно при всех целует в губы. Ничего ими не чувствую.
– Сейчас приду, малышка. Только провожу наших гостей.
Я заворачиваю в спальню и падаю на кровать. Слез нет. Есть только страшное ощущение того, что, наверно, Игорь прав. И я приношу людям несчастья. Шесть лет назад я продала своё право любить за комфорт.
Озноб становится слишком ощутимым, поэтому я натягиваю на себя покрывало.
Господи! Что я несу! Ведь это Игорь. Это он превратил нашу семью в склеп. В какой-то вечный памятник обоюдной жертвы, и ждёт от меня того же.
Почему я никогда раньше не задавала ему этот вопрос?
Входная дверь хлопает. Я сжимаюсь.
Сейчас от мужа можно будет ожидать чего угодно. Но, кажется, путь свой я выбрала пять минут назад.
Игорь открывает дверь спальни и останавливается на пороге.
Скручиваюсь в эмбрион сильнее. Всхлипываю.
Муж проходит в комнату и опускается на пол возле кровати.
– Боишься меня? – усмехается.
– Да. – Выдыхаю. – Ты отпустишь его?
– Обстоятельства изменились… – тянет муж.
Я давлюсь истеричным всхлипом.
– Но я его отпущу, – заканчивает мысль Игорь. – Завтра. Я хочу, чтобы ты прочувствовала свою вину перед ним.
– За что? – Облизываю губы. – За то, что я тогда любила Мишу, а не тебя?
– За то, – резко оборачивается муж и впивается своим безумным взглядом в мое лицо, – что я один здесь на самом деле заслужил твою любовь. Миша знал о том, что ты беременна. Знал! – Повышает голос муж. – Но ему было плевать.
– Это ложь, – мотаю головой. – Я не успела ему сказать.
– Ему сказали девки из твоей общаги. А хочешь знать, что произошло той ночью? – перекашивается лицо Игоря.
Я в панике поднимаюсь и начинаю отползать задом на подушки.
– Хочешь, – кивает сам себе. – Даже если нет. Не вижу больше повода страдать в одиночку.
– Не надо… – я прошу мужа, но видя его невменяемое состояние, осекаюсь. Он меня просто не слышит.
– В ту ночь мы с Мишей должны были вместе приехать на гонки. Он был за рулем, куражился. Сбрасывал твои звонки, говорил гадости. Смеялся. Когда его окончательно унесло в рассуждениях, за сколько бабок ты сделаешь аборт, я не выдержал и врезал ему. Мы подрались. Тачку занесло. Слишком большая была скорость. Мы могли погибнуть с одинаковой вероятностью, но справедливость в ту ночь существовала. Столб был с его стороны.
– О Господи… – шепчу, впадая в состояние очень близкое к обмороку.
– Отец все решил тогда… Меня отмазал. – продолжает муж. – Но отец Мишки провёл своё расследование и почти через два года, когда умерла Мишкина мать, пришёл к моему отцу.
– Он доказал, что ты был виноват?
– Да, – моргает Игорь. – Они оба мне больше не верили. Отец ушёл вместо меня, как офицер, не пережив позора.
Я зажимаю рот ладонью, потому что мне очень хочется проораться. Не мигая, смотрю на Игоря и не могу понять, что чувствую. Что вообще полагается чувствовать людям, когда их топят заживо в прошлом?
Нет, я его ни в коем случае не прощаю. Это другая эмоция… Шока. Разделения вины. Понимания. Сожаления.
И если посмотреть на ситуацию со здоровой точки зрения, то никто ни в чем не виноват. У богатых свои способы возмездия. А Игорь… Просто сломался. И в его больном мире, я была просто обязана боготворить его за то, что он пережил. Я не боготворила. Просто старалась быть хорошей женой. Ему было мало…
– Тепер ты понимаешь, почему мы с тобой должны быть вместе? – горячо заключает муж. – Чтобы все было не зря. Не зря. Ты должна меня любить…
– Да, – с усилием тяну к нему руку. – Понимаю. – Я очень тебе благодарна. Ты ни в чем не виноват.
Игорь ложится щекой мне на ноги и тяжело дышит. Глажу его по голове.
– Почему ты раньше мне не рассказал?
– Ты же не поверила бы мне, как и они. Возненавидела окончательно. Забрала сына…
– Лёша! – Меня подкидывает с кровати. – Он же там один заперт!
Материнский инстинкт заставляет меня забыть обо всем и добежать до кабинета за секунды. Тишина за дверью немного успокаивает. Открываю замок и жму ручку…
Выдыхаю. Лешка сидит на полу и катает с горки из книг коллекционные машинки Игоря.
– У тебя все хорошо, зайка? – Выдавливаю из себя улыбку.
– Да, – поднимает глаза. – А вы с папой помирились или разведетесь?
– Помирились… – киваю, перехватывая себя за горло.
Разворачиваюсь и иду обратно в спальню.
Мы сталкиваемся с Игорем в проёме, и топчемся, словно чужие. Словно между нами пропасть.
– Поцелуй меня, Тая! – Шипит муж.
– Дай мне время, – я кладу голову на его плечо. – Не могу… пока.
– Нет! – Рявкает, встряхивая меня за плечи. – Думаешь я идиот? И не понимаю, что ты просто не хочешь меня?
– Ты сам все для этого сделал… – прикрываю глаза, готовясь получить за свои слова, но ничего не происходит.
– Приготовь ужин, – он отпускает меня. – У тебя будет неделя, чтобы прийти в себя. Если нужны будут антидепрессанты – скажешь. Я пришлю врача.
– Спасибо… – отвечаю искренне. – Что тебе приготовить?
– Блины с творогом. И вытяжку не включай. Хочу чувствовать запах в комнате.
Глава 34. Поражение
Илья
Комната свиданий следственного изолятора, да и он сам, уже не впечатляет меня так сильно, как вчера вечером. Все свои истеричные, бессильные и болезненные трипы я уложил в одну ночь.
– Илья, – снова взрывается дядька. – А