компании, и тронул меня за рукав.
- Что? – словно очнулась я, поднимая глаза. – А, н-нет, наверное, н-нет… Хорошо все.
Медленно поднявшись с места, я побрела в сторону выхода, забрала куртку в гардеробе, потом вспомнила, что так и не зашла к терапевту. Мне ж теперь рентген нельзя, а лечиться надо. И антибиотик же…
Терапевт, женщина далеко за пятьдесят лет возрастом, с высокой прической, выбеленными до желтизны волосами, строго глянула на меня.
- Милочка, как можно не знать, что беременна? – очки ее сползли на кончик носа.
Медсестра, находившаяся тут же, хмыкнула. Она была, вероятно, еще старше врача, и тоже обладала прической, словно ее ударило током с утра. Может, у них тут конкурс?
— Вот так, - я пожала плечами.
- Сохранять будешь?
- Еще не решила.
- Не решила она! – не выдержала медсестра. – Ты посмотри, что тебе узист пишет – тринадцать недель беременности! И это она у нас не смотрит детишек. Может, там и больше.
- Не может, - устало отозвалась я, - я уже тоже посчитала. Тринадцать по месячным.
- Ну и что ты хочешь? Аборт до двенадцати делают, а ты пока справки соберешь, пока то, се, уже недель пятнадцать будет.
Меня охватила какая-то злость. Что они тут себе думают? Какое право имеют учить меня, что делать?!
- Вы мне лекарство выпишите и больничный, и я пойду, - устало сказала, потирая горящий лоб рукой. – Я сама решу, что мне делать.
Врач возмущенно фыркнула, затем начала что-то писать на листочке.
- Вот, Валерия Игоревна, список препаратов, на прием приходите через четыре дня. Если хуже станет, то на дом вызывайте.
Я забрала бумажки, сунула их в сумку и вышла за дверь.
На улице разыгралась метель. Конец марта, а такое впечатление, что зима и не собирается отступать, метет так, того и гляди, сугроб образуется на бедной маленькой мне.
Что же делать?
Добредя до остановки, я уселась на ледяную скамейку, тупо уставившись на дорогу. Проеду пару остановок на автобусе, сил нет ползти домой. Еще в аптеку зайти надо…
Пират встретил меня вопросительным мявом, намекая, что с утра завтрак коту положен вообще-то, а дело к обеду движется. Бедное животное практически при смерти. А то, что пузико торчит, так это все от голода, белковые отеки, кот точно знает!
Сбросив куртку на пол, я стащила ботинки и поплелась в кухню. Так, сейчас выпью антибиотик, затем прополощу горло, сварю морс брусничный, а потом лягу и подумаю, что делать дальше. Наверное, надо в женскую консультацию записаться.
Почему-то мысль сообщить Алексею о будущем отцовстве вызывала во мне бурю возмущений. Нет, ну какой он отец? Наверное, я скажу ему, но позже. И при личной встрече. Не по телефону же такое вываливать. Надо выздороветь сначала, то есть, у меня минимум неделя продумать речь. Как вообще нормальные женщины сообщают своим парням о беременности? «Милый, у меня две полоски! – Ты беременна? – Нет, я бурундук!»
Вот и я бурундук. Бурундучиха, вернее. Тупая корова, что еще более правильно. Расставила ноги, позволила этому говнюку воспользоваться мной… И что теперь? Он зажигает с медсестрой, а я тут лежу с температурой и мыслью, что мне делать дальше. Ординатуру придется на год отложить. Это если я в начале января забеременела, то рожу в конце сентября, выходит. Хорошо бы хоть где-то декретные получать. Из центра Шиловских, наверное, придется уйти. Эх, как же все не вовремя! Не могу думать об этом, не могу…
Очень сильно клонило в сон, я легла на диван, укутавшись в плед, поставила стакан с морсом рядом на табурет, подтащила к себе поближе наевшегося до раздутого пузика кота, уткнулась ему носом в спину и закрыла глаза. Не буду думать об этом сегодня, подумаю завтра.
******
Следующие три дня я в основном спала, изредка отпиваясь морсом и бульоном, сваренным из куриных крылышек. На четвертый утром надо было решать, полегчало мне или нет. Градусник показал тридцать семь и четыре. Выходит, чуток полегчало. Уже и состояние было не ватное, и самочувствие лучше, но все равно, ножки от долгого нахождения в вертикальном положении подрагивали. А еще ведь в поликлинику топать на прием.
Врач была уже другая, молодая, видно, что буквально года два-три назад закончила учебу. Она встретила меня с улыбкой, измерила температуру, послушала дыхание в легких, продлила больничный, добавив к назначениям солевой спрей в нос.
- Выздоравливайте! – сказала напоследок. – И человека надо бы врачу показать, у вас же скрининг должен быть сейчас.
- Спасибо! – я вышла из кабинета и нахмурилась.
Ну да, если рожать, то сейчас самое время пройти УЗИ для выявления патологий. Я ж алкоголь пила… Вдруг там что не так?
Буквально несколько дней назад я еще знать не знала о своей беременности, а сейчас вот озаботилась здоровьем будущего члена общества. Наверное, надо платно куда-то идти на обследование, в консультации очереди, вряд ли там примут в ближайшее время. Но куда?
В тот момент, когда я брела по улице, размышляя о своем совершенно пока безрадостном будущем, зазвонил телефон.
- Привет, подруга! – пробасила трубка голосом Григория. – Ты как там, жива еще? Полегчало?
- Да, чуток полегчало, - ответила, пиная ком снега у обочины. – Ползу вот до дому с поликлиники. А ты сам как?
- И мне полегчало. Я тут, в общем, стою у твоей двери, мама варенье малиновое велела передать тебе, чтоб ты морс делала. Так что ползи там быстрее, ускоряй свои навыки.
Буквально через полчаса мы с парнем сидели в моей маленькой кухоньке, распивая ароматный чай с лимоном вприкуску с вареньем.
- А жопа не слипнется? – с сомнением глянула я на то, как Гриня насыпает в совершенно обычного размера кружку пять ложек сахара.
- Не! – мотнул он головой. – У меня точно нет. А ты экономь, да, тебе еще замуж выходить, как ты в платье свадебное влезешь?
- Скотина! – шлепнула я его полотенцем по руке. – Никакого платья не будет.
И заревела внезапно, закрыв тем же полотенцем лицо.
- Ой, ты извини меня, пожалуйста! – неловко подскочил парень, снося по дороге табурет и пытаясь обнять меня.
Уткнувшись ему лицом в рубашку, я рыдала словно мультяшная крокодилица,