саркастическим пламенем полыхнули его глаза.
– И что сказал Вэлнар по поводу Элизабет? – спросил прямо.
Немедленно мои уши загорелись жарким огнем, как будто меня уличили в чем-то постыдном.
– Ты можешь сам у него об этом спросить, – огрызнулась я.
И обмерла от собственной дерзости.
Амара, дурная твоя голова! Спросонья вообще ничего не соображаешь? Напротив тебя не абы кто сидит, а лорд протектор! А ты ему так бесцеремонно «тыкать» начала!
– Ох, простите, – жалобно пискнула я. – Я не хотела вас оскорбить…
– Амара, – снисходительно обронил Эйнар. – По-моему, я уже много раз говорил тебе о том, что совершенно не против, когда ты забываешь про правила этикета и перестаешь мне «выкать». Право слово, к Вэлнару ты более благосклонна. И это меня… немного нервирует. Мягко говоря.
«Потому что Вэлнара я люблю, а вас – боюсь».
Впрочем, мне хватило ума не сказать это вслух.
– Амара.
В следующее мгновение я почувствовала тепло ладони Эйнара на своей щеке. Тут же вжалась в спинку кресла, круглыми от ужаса глазами уставившись на мужчину, который быстро и бесшумно преодолел разделяющее нас расстояние.
– Прости, не хотел тебя пугать.
Эйнар выпрямился, и в его короткой улыбке мне почудилось нечто болезненное.
– Честное слово, но твое такое рьяное нежелание называть меня на «ты» оскорбляет гораздо больше, – проговорил с укоризной. – Почему ты настолько упрямая?
– Я не могу, – тихо призналась я, смущенно потупившись. – Точнее, не смею… Лорд Реднар, вы… Вы почти что правитель Даргейна. А с учетом того, что я увидела и услышала на балу, – вы и есть правитель Даргейна. И мне страшно…
Замялась, так и не завершив фразу.
Было тихо. Странно, но на мою повинно склоненную голову в кои-то веки не давил тяжей немигающий взгляд.
Немного осмелев, я бросила на Эйнара быстрый взгляд.
К этому моменту он бесшумно отошел от меня и сейчас стоял около окна и смотрел в темный бархат ночи. В столь поздний час фейерверки уже отгремели. За стеклом плескался непроглядный мрак.
Пауза все длилась и длилась. От напряжения воздух между нами почти стал посверкивать искрами.
– Алые всегда добиваются своего, – вдруг негромко обронил Эйнар, не отводя напряженного взгляда от окна. – Если они что-то… – Замялся и исправился с едкой ухмылкой: – Или кого-то хотят – то просто берут это.
Я немедленно выпрямилась еще сильнее, хотя это было почти невозможно. В животе как будто сплел гнездо мерзкий огромный паук – настолько стало тревожно.
– И я бы мог… – Эйнар запнулся. Шумно втянул в себя воздух, но все-таки продолжил: – Я бы мог взять тебя.
Боль в животе стала невыносимой. Я приложила ладонь к нему, не понимая, к чему мне готовится. Неужели к бою? Нет, бред! Я и секунды против Эйнара не удержусь. Особенно здесь, где заблокирована любая магия, кроме его.
«И кроме моей».
Ох!
Я так отчетливо услышала голос Сильвии в своем сознании, что это испугало меня больше, чем слова Эйнара.
Пожалуй, если меня загонят в угол – то на этот раз я могу и уступить ее уговорам. Даже смерть меня так не страшит, чем то, на что намекает Эйнар. Я пойду на любое соглашение, выполню любую клятву, лишь бы избежать настолько позорной участи.
– И я хочу это сделать.
Эйнар резко развернулся ко мне.
В его глазах бушевал мрак. Жадный, жаркий мрак желания.
– Элизабет права, – прошептал он, не отводя от меня шального взгляда. – Я – истинный властелин Даргейна. Я и только я. И я могу… нет. Я возьму все, что мне причитается по праву.
Каждую фразу Эйнар отчеканивал, делая шаг за шагом ко мне. Закончил он тираду около моего кресла.
О нет, мне не было страшно. Я была в настоящей панике. Еще немного – и я закричала бы в полный голос, прося о помощи.
А впрочем, кто придет ко мне на помощь здесь, в личном замке лорда протектора? Никто, кроме Сильвии. Однако она затребует за свою помощь непомерную цену.
– Эйнар… – прошептала чуть слышно. – Пожалуйста…
Эйнар замер, глядя на меня сверху вниз. Его лицо сейчас напоминало маску – такое отрешенное, без тени эмоций. И лишь в глазах то и дело вспыхивало яростное пламя.
– Прости.
Это слово я прочитала по его губам, а не услышала. И низ живота заныл в стократ сильнее прежнего. Потому что было ясно, что Эйнар задумал что-то очень и очень дурное.
В следующий момент он размахнулся и как следует врезал мне хлесткой оплеухой. Такой сильной, что голова мотнулась в сторону, а во рту я почувствовала соленое.
Странно, но боли я при этом не ощутила. И я не понимала, почему так. Как будто все происходило с кем-то другим, не со мной.
«Замри, – вдруг услышала я в голове голос Эйнара, в котором прозвучали отчетливые виноватые нотки. – Замри и плыви по течению. Амара, мне очень жаль. Я бы лучше отрубил себе руку, чем ударил тебя. Но так надо. Поверь, я оплачу тебе многократно за твой страх. Гарантирую, что никаких неприятных ощущений ты не испытаешь вовсе».
– Понравилось?
Меня грубо вздели на ноги. Еще одна пощечина, еще. Голова моталась из стороны в сторону как чужая.
Удивительно, но Эйнар был прав. Я не испытывала ни малейшей боли. Я как будто смотрела на все происходящее со стороны.
Это было… непонятно. И очень пугающе.
– Теперь поняла, кто истинный владыка Даргейна?
Это Эйнар прорычал мне в лицо. Опять залепил хлесткой оплеухой.
И опять я ничего не почувствовала. Только небольшую щекотку на шее. Видимо, от стекающей крови. Все-таки губы он мне разбил, и разбил очень сильно.
Да что вообще происходит?! Явно, что это какой-то план Эйнара. Но что он хочет сделать?
И в курсе ли Вэлнар?
По всей видимости, да. Иначе кольцо бы отреагировало и защитило меня. Недаром Вэлнар утверждал, что основная функция этого амулета – защита хозяина.
Даже не знаю, ободрила меня эта мысль или огорчила. Все-таки донельзя неприятно, когда тебе не считают нужным сообщить о дальнейших планах. Особенно, когда эти планы напрямую связаны с твоим здоровьем и жизнью.
– Жалкая девчонка.
Эйнар еще раз хлестанул меня раскрытой ладонью и толкнул в грудь. Я с размаха уселась обратно в кресло.
Да, боли по-прежнему не было. Но я чувствовала последствия всех жестоких ударов Эйнара. Лицо ощущалось какой-то кукольной маской. Глаза точно заплыли. Я видела смутно, как через толстое стекло. К губам я и вовсе опасалась прикоснуться даже языком. Благо еще, что зубы целы, а нос свободно дышит, следовательно,