Пол снова пожал плечами, явно не желая развивать тему, и Дэвиду пришлось и дальше изнывать от любопытства: расспрашивать Топорны он бы не осмелился, тем более о вещах личного порядка.
– Господа… – прощебетала Каролина, влетевшая в вагон-ресторан подобно молнии. – Прошу простить за опоздание!
– Мы привыкли, дорогая, – усмехнулся в усы Бессмертных. – Вы сегодня очаровательны!
– Ах, благодарю, – зарделась госпожа Кисленьких и погладила неизменное манто, вернувшее серебристый окрас.
Дамы за соседними столиками старательно сохраняли невозмутимость. У кавалеров с невозмутимостью дело обстояло несколько хуже, поэтому на Каролине скрестилось множество взглядов. И было, из-за чего!
Сегодня знаменитая писательница щеголяла в роскошной кожаной черной куртке с бахромой, сияющими медными заклепками, пряжками и ремешками, с надписью во всю спину: «Беда» и шевроном на рукаве, на котором значилось «IV экспедиция». В петлицах надменно алели кубики биолога-исследователя, а на груди золотился замысловатый значок.
Это бы еще ничего, но Каролина, будто решив эпатировать публику, надела еще и брюки. Весьма обтягивающие, заправленные в высокие, до середины бедра, на стальной шпильке ботфорты «Эрликон» знаменитой фирмы «Бофорт и Бофорс», которые стоили, как хороший гоночный локомобиль. Госпожа Кисленьких вообще отличалась способностью прекрасно выглядеть в любом наряде, а в этом была и вовсе сногсшибательна.
Пепельно-русые волосы писательница убрала в строгий тугой узел на затылке и покрыла блестящей платиновой сеточкой, украшенной черным жемчугом. Это было единственным ее украшением сегодня, что впрочем, Каролину ничуть не портило.
– Что это вы, решили вспомнить прошлое? – поинтересовался Немертвых, оторвавшись от занимательнейшего труда Шарля Мутных и Альваро Закопайло под названием «Описание прижизненных ссадин».
– Да, знаете, ностальгия такая… – улыбнулась Каролина и посмотрела в окно. Снаружи стелился всё тот же туман, а еще что-то грохотало, звякало, кто-то отдавал распоряжения в громкоговоритель, словом, царила обычная станционная суета.
– Ностальгия? – осмелился спросить Дэвид, но ответа не получил, потому что именно в этот момент вошедший проводник попросил:
– Дамы и господа! Минуточку внимания!
Постепенно гул голосов стих, и проводник продолжил:
– Как вам известно, Большой Королевский экспресс уже идет по территории болот. На станции «Карантин-1» сотрудники тщательнейшим образом проверили защиту поезда, поэтому пассажирам ничто не угрожает. Окна надежно закрыты, воздух подается исключительно через систему тройной очистки. Дамы и господа, в целях вашей же безопасности просим ни в коем случае не открывать окна до тех пор, пока мы не минуем станцию «Карантин-2» и не снимем блокировку! Желающие могут также получить специальные устройства, призванные свести до минимума возможные нежелательные воздействия на психику. Мы искренне надеемся, что путешествие пройдет без эксцессов, но, тем не менее…
– Что за устройства? – поинтересовался доктор.
– Фольгированные шапочки, – ответил следователь, доедая овсянку.
– А зачем? – спросил стажер любопытно.
– Да водится тут на болотах всякая дрянь, – небрежно ответил Бессмертных. – Может воздействовать на мозги, а фольга вроде бы экранирует…
– Я, пожалуй, возьму… – дернулся Дэвид.
– Уж лучше каска, – сказал доктор в сторону и как-то непонятно усмехнулся.
– Не помогают эти шапочки, – авторитетно заявила Каролина, поправляя металлическую сеточку на голове. – Ну разве только для самоуспокоения надеть… Вот мы когда в шестом блоке с думаками работали – что с шапочкой, что без нее, всё равно ничего не выходило. Кто-то водолазный шлем раздобыл – тогда да, тогда получилось. И то потом такая гадость снилась…
– А… простите, вы откуда всё это знаете? – спросил Дубовны удивленно.
– О!.. – госпожа Кисленьких улыбнулась. – Вы же не в курсе… Я ведь по специальности биолог. Практику тут проходила, в Институте Болот. Ах, какое время было! В рейды ходили, в самую глубь, ловили всякое… – Она нежно погладила манто. – Изучали прямо на месте… Правда, кое-кого не досчитались потом. Не повезло бедняжкам, так и не получили зачет по практике… Но вот профессор Светло-Битый такие изумительные вещи рассказывал, такое нам показывал, ах!
Каролина мечтательно прикрыла глаза.
– А как же ваше сопровождение? – поинтересовался доктор.
– Я тогда была свободна, как ветер, – улыбнулась она. – Интересно, профессор еще работает в Институте? Вспомнит ли меня?..
– А вы что-нибудь взорвали? – хмыкнул Бессмертных. – Если да, то наверняка вспомнит.
– Ну что вы, – оскорбилась Каролина. – Я тогда была простой студенткой, нас не допускали до особо опасных веществ…
– Зная вас, – ласково сказал следователь, – могу отметить, что вы даже из совершенно безопасных ингредиентов можете состряпать какое-нибудь адское варево.
Писательница потупилась, припомнив обстоятельства знакомства со следователем. Ее тогда как раз уволили из исследовательской лаборатории: Каролина была отличным специалистом и питала тягу к самым безумным экспериментам. И если ее коллеги руководствовались здравым смыслом, то здравый смысл госпожи Кисленьких глубоко и крепко спал, а может, и вовсе был когда-то безнадежно искалечен особенно сильным думаком…
Военные Каролину боготворили. Коллеги завидовали и побаивались. Начальство – ненавидело. Девушке же было плевать на всех – она с упоением писала отчеты о проделанных безумствах и планировала новые, водружая на стол своему научному руководителю увесистые кипы машинописных листов: если сослуживцы ограничивались десятком страниц, то у Каролины всегда получались настоящие романы. Во всяком случае, те, кто в эти отчеты заглядывал, утверждали, что более захватывающего чтива не встречал давно.
Госпожа Кисленьких частенько задерживалась по вечерам, чтобы проверить ту или иную теорию, а это означало расход реактивов, использование лабораторных мощностей в личных целях и многое другое. Памятуя о том, каково положение Каролины в обществе, на это закрывали глаза. Ей простили потоп, случившийся после того, как девушка слила в раковину совершенно безобидные, по ее мнению, остатки биоматериалов, а те неожиданно вступили с чем-то во взаимодействие, разрослись и намертво закупорили сток. (Чтобы избавиться от этого безобразия, пришлось менять все трубы в лаборатории.) Флотские, оценив новинку, задаривали Каролину цветами, а контр-адмирал Взрык-Погоняйло настойчиво переманивал ее в опытные мастерские.
Каролине простили появление неизвестного вида плесени, в мгновение ока превратившего в черные, пушистые, шевелящиеся холмики всё съедобное в столовой и на складе (после чего в закутах генерального штаба появился зловещий план уничтожения запасов продовольствия вероятного противника, а на подвесках дирижаблей – знаменитая склад-бомба).
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});