докладывали, — обиженно зыркнул Замятня. — Томило сказал, де, я человек новый и не побратим ему. Что я в этом деле как свидетель прохожу, а свидетеля в сыскные дела не посвящают. Вот я и остался.
— К волку, что ли, поехали? — помотал головой Федор. — Митка же раньше предупредил, что Юрий Сигизмундович волком обратился. Если вы ему поверили, то зачем же было ехать?
— Ну да, — пожал плечами Замятня. — Сначала волком, а потом, видать, снова принял человеческий образ, потому как волк писать письма не могет.
— И они поехали, зная, что я только что убил Васку? — не поверил Волков.
— Ну, может быть, Васка сам виноват был. Может, он того — повинен в измене или еще в чем. В любом случае они решили, что коли ты уже снова человек, то подчиниться тебе они обязаны, а коли волк и позвал живота их лишать, то супротив зверя у человека оружие имеется. Опять же, коли они волка завалят, им за это ничего не будет. Потому как обычное дело.
— А ты что же остался?
— Так матушек кто-то защитить должен? — Замятня всхлипнул и шумно втянул сопли. — Что, коли волк в монастыре объявится. Ребят нет, ведь зарежет всех до одной. Если оборотень специально выманил наших для того, чтобы безбоязненно в святое место проникнуть.
— Когда, ты говоришь, ребята-то выехали?
— На рассвете. В Суздаль, я точно слышал.
— В Суздаль. — Федор обнажил клинок и направил его на Волкова, Юрий продолжал сидеть, тяжело дыша. Острие целило ему между глаз.
Федор отступил на шаг, не спуская взгляда с Волкова, приблизился к Замятне. И тут же развернулся к нему, ткнув острием в жирную шею.
— Вот оборотень!
В правой руке Сабурова блеснула сталь, но он тут же был вынужден бросить оружие на пол. Раздался звон, Федор отпихнул меч ногой, и тот подкатился к уже поднявшемуся со своего места Волкову.
— Волк-оборотень?
— Волк или не волк, не знаю, но оборотень самый настоящий, — усмехнулся Федор. — На рассвете, говоришь, вышли? Должны были с нами встретиться на дороге, или мы бы их следы заметили. Ночь, сам помнишь, светлая была, снег не шел, безветрие. Если бы они перед нами здесь прошли, мы бы свежие следы видели. А никакой другой дорогой от монастыря в Суздаль они поехать не могли. Через лес в эту пору у нас разве что на лыжах пройти можно, но уж никак не на конях, да и то места нужно знать, чтобы по глупости в какой-нибудь зажоре не сгинуть.
— Где мои побратимы? Что ты с ними сделал? — Волков слегонца ткнул ножом в брюхо Замятне. Не сильно, но тот скривился от боли.
— Здесь они, в царицыной горнице, где обыск проводили, я их там оставил. Живы, не бойся. Я им в кружки малость сонного зелья подлил, до обеда продрыхнут.
— Кто велел за мной следить? В доверие войти? Побратимов моих усыпить? Что бы дальше делал? — Волков аккуратно обыскал Замятию, вытащив из-за голенища припрятанные там узкие метательные ножики.
— Малюта, — понурился Замятня. — Сказал, мол, докажи свою верность. А я… у меня семья, дети. — Неожиданно он затрясся и рухнул на колени.
— Свяжи его.
Волков накинул на плечи полушубок и направился к знакомому домику. Как и следовало ожидать, Замятня заколотил дверь в келью, дабы матушки не заглянули туда раньше времени. Сняв при помощи своего меча доски, Волков застал любезную глазу картинку, его ребята мирно дрыхли, лежа прямо на полу.
Раньше времени поднимать человека, опоенного зельем, себе дороже, но, с другой стороны, всегда оставался шанс, что враг не усыпил, а действительно отравил свои жертвы. Отравленный хочет одного — чтобы ему не мешали спать, — не ведая, что в этом самом сне его гибель. Поэтому первым делом нужно поднять человека и заставить его ходить, двигаться, чтобы кровь быстрее побежала по жилам, прогоняя сонную одурь. Поэтому, растолковав Хряка, Юрий вкратце объяснил ему происходящее и велел поднимать ребят.
Ситуация складывалась нешуточная. С одной стороны, он не верил Замятне в том, что заговор против него устроил именно Малюта. Уж слишком мудрено для упыря сначала организовывать фальшивое покушение на честь Алены, чтобы Волков непременно ее спас и потом был вынужден забрать к себе. А верно, не на дороге же бросать только что спасенную девицу. Волков снова и снова возвращался мыслью к тем событиям и понимал, что просто развернуться и уехать, оставив напуганную до смерти девчонку рядом с трупами ее обидчиков он бы не смог. Да и потом, когда вдруг выяснилось, что у спасенной память отшибло, куда бы он ее отправил, коли горемычная не помнит ни родных, ни знакомых? Да, хороший капкан сварганил на матерого волка тайный враг. Мог торопливый, недалекий умом Малюта измыслить подобную комбинацию? Ну, старики говорят, раз в сто лет и рак на горе свищет, хотя что ему делать на горе-то? Разве что очередное столетие справлять.
Возьмем другую ситуацию. На теле Васки порезы, напоминающие следы когтей. Если верить Замятне, Митка Холопов сказал, будто бы на Васку напал огромный волк, точнее волк-оборотень. Связано это как-нибудь с тем, что он, Волков, навестил Суздаль, или совпадение? Конечно, связано. Враг знал про род Волковых, оттого и расправился с Ваской так, как бы это сделал волк. Думал, что, едва народ заговорит об оборотне, камни и пики полетят в сторону царева дознавателя Волкова, который как раз только что прибыл в эти места.
Что на самом деле видел Митка? Видел ли он всамделишного оборотня или просто волка? Или Васка по какой-то причине ушел вперед, а Митка догонял его и, когда нашел, тот был уже мертв? По ранам, оставленным убивцем на теле, он решил, что Васку задрал волк. Нужно было срочно разбудить Митку и выяснить, как все было на самом деле.
Волков вышел на крыльцо, глотнул морозного воздуха. Замятня сказал, что Митка и Васка должны были встретиться с оборотнем у монастыря. Но Волков проводил ребят, не назначая никакой дополнительной встречи, да и зачем? Из страха, что кто-нибудь подслушает их разговор? Но так отъехали бы шагов на двадцать или пятьдесят от дома, там бы их точно никто не подслушал. Получается, что, вопреки четкому приказу ехать в Михайловку, они отправились на встречу с, назовем его, «оборотнем», где Васка погиб. Возможно, Митка действительно, рассказывая ребятам о произошедшем, употребил слово «оборотень», но побратимы не доверяли Сабурову, поэтому и не откровенничали при нем. Если так, то Замятне оставалось только подслушать, и подслушал он урывками, додумывая то, что не удалось