Надеюсь, на сегодня прием гостей окончен?
Папа ничего не ответил, поэтому оставалось только надеяться, а, впрочем, пусть вваливаются гости, если так надо, потому что несмотря на странность папиных методов, они действуют. И проветрился дракон, и не тронул никого, а когда немногим позже Кероп заглянул поинтересоваться все ли у нас в порядке, авантюриновый мотнул головой, мол, да, хорошо, и Лунный спокойно принялся готовить рыбу с грибами.
— Это хорошо, что у вас запасы обнаружились, — сказал он, потирая ладони в огне, — и тепленько. Я прям окочурился под ливнем.
— Ты же говорил, что нашел пещеру, — вспомнила я.
— Ну да, только до меня ее нашли летучие мыши. — Он поежился и машинально пригладил длинные волосы. — Такие маленькие, а такие злые!
— Ааа, — протянула я, — кажется, я слышала, как кто-то кричал…
— Так они и кричали. Они так голосили — до сих пор уши болят! — нашелся Кероп, но потер почему-то шею и спину.
Я услышала, как раскатисто засмеялся мой папа и сквозь смех попытался добавить подробности, но не успел.
— А почему же ты, а не они мокли под ливнем? — поинтересовалась я.
— Да жалко их стало, — развел руками дракон, — такие маленькие и такой большой ливень.
Отец рассмеялся еще заразительней, и мне едва удалось не присоединиться к нему.
— Готово, — объявил Лунный, осторожно передавая мне вертел с рыбкой.
Вкуснотища, без соли и кусочка бы не осилила, но когда под боком такие мужчины, как Аодх и папа, мне не грозит голодная смерть. Лунный сидел у костра, не нервируя лишний раз Аодха, дракон терпеливо ждал, когда я за ним поухаживаю. И я сама не понимаю, как за несколько дней он успел из безразличной мне сущности стать тем, для кого ничего сделать не трудно.
Покормила, напоила, угостила десертом из ягод и фруктов, а спать он сам улегся. Лунный убрал остатки, а с наступлением сумерек хотел оставить нас, сказав, что любой дракон и днем с трудом терпит присутствие других драконов рядом с саинтэ, а ночь вообще создана для двоих. Тогда я напомнила, что мы уже спали в одной пещере, и обошлось без последствий, но вряд ли бы я убедила его, если бы с улицы не послышались раскаты грома. Не настаивая больше на уговорах, Лунный лег по другую сторону огня.
Под монотонные звуки дождя и на ложе из собственного дракона, я уснула быстро, но вскоре проснулась от сильного толчка. С трудом разлепив ресницы, увидела, что лежу на полу пещеры, то есть дракон меня просто спихнул с себя! Но удивление переросло в шок, когда вместо звериной я увидела человеческую сущность. Он обернулся! Только стал светловолосым, как на крыше!
— Аодх, — тихо позвала я.
Он дернулся, скрутился пружиной, застонал и снова обернулся — теперь уже темноволосым. Но тело его почти сразу выгнулось и обернулось драконом. Потом рядом со мной уже лежал рыжий, с длинными-длинными огненными волосами и такими смешными веснушками на переносице. А потом снова дракон. Сущности сменяли одна другую, с десяток образов проплывал перед глазами, а я с замиранием сердца следила за превращениями. Это все… Аодх? Во всех этих сущностях? Или просто образы, которые он когда-либо принимал?
— Он возвращается, — услышала шепот за спиной.
Я и забыла, что в пещере еще есть Кероп.
— Что мне сделать? — прошептала чуть слышно.
— Жди.
И я ждала, ждала и чуть тихо шептала имя дракона. Я знала, что он услышит. Я знала, что он поймет, что я рядом и жду его. Пусть возвращается. Пусть возвращается… И слезы выступили на глазах, когда Аодх, захрипев, обернулся темноволосым и застыл, тяжело дыша, а его ресницы дрогнули.
Он вернулся!
У него получилось!
Сердце рвалось из груди и так громко стучало, что его грохот серьезно угрожал барабанным перепонкам. Спина заныла, словно на нее наступили с размаха, но я прикусила ладонь, чтобы не закричать. Перетерпится, перебьется. Главное, что дракон вернулся! Сколько раз, пока он лежал в полусне — полусмерти, я мысленно перебирала наши моменты вдвоем: он всегда заботился, окружал любовью, оберегал меня, а я…
А я вдруг вспомнила, как сейчас выгляжу, поняла, что Аодх тоже сейчас увидит меня такой и… что?! Какой будет его реакция?!
Уползти бы, спрятаться, хотя бы за Керопа! Но Лунный подумал, что моя паника от радости, и подмигнул мне. Никакой помощи. Никакой. А мне бы спрятаться, правда… хотя бы на первое время, чтобы перевести дыхание и изобразить равнодушие. А если Аодх сделает вид, что не заметил меня, если разомнет крылья и улетит со своим приятелем, я не заплачу. Нет, не заплачу. Я смогу. В конце концов, я не люблю его, просто привыкла и…
Аодх открыл глаза. Повернул голову. И уставился на меня с таким пляшущим ужасом в бездонных зрачках, что я замерла на месте, не в силах ползти, не в силах дышать, не в силах бояться, что не нужна ему больше. Я и сама понимала, что выгляжу жутко и, наверное, запах не их приятных, поэтому реакция дракона не ранила, я даже изобразила улыбку и прошептала:
— Привет.
А дракон, услышав мой хриплый голос, закрыл глаза, словно не мог больше переносить то, как я выгляжу, и издав боевой клич, потянулся ко мне, слепо сжимая в кулаки пальцы.
— Нет, я, конечно, понимаю, что выгляжу очень не очень, — пробормотала я в замешательстве, — но ведь можно выставить из пещеры и без рукоприкладства?
Мне ничего не ответили. Молча сгребли в охапку и поцеловали так отчаянно и со вкусом, что я едва расслышала, как за спиной что-то грохнулось. Вот уж не думала, что Кероп такой чувствительный! Но я так соскучилась по поцелуям, что отбросила все мысли о Лунном. На душе предательски потеплело от того, что никто меня возвращать и не собирается, да и я никуда пока не собираюсь сбегать. И вообще, если мы с авантюриновым удачно сторгуемся, обсуждая условия новой жизни, я не против некоторых драконьих традиций. Я имею в виду: украл — так украл!
Глава № 14. О линьке, чешуе и планах
— Оухкхэх, — стон за спиной заставил обернуться, и я несколько удивилась, заметив, что Лунный все еще лежит и, кажется, подниматься не собирается.
Понятно, что он намотался за день и что ночь еще в самом разгаре, а мы оба не выспались, но разлечься посреди пещеры, практически у меня под боком? Немного не комфортно, если честно. Подвинуться бы, да не могу: Аодх крепко прижимает к себе — это раз, а два — я все еще ползуче-неуклюжая, возвращение авантюринового в этот мир меня ведь не преобразило. Я так же прекрасна — с волосами-сосульками, в протертой одежде, особенно, в области живота и коленей, со стесанными носками у кроссовок, потому что несмотря на полную нечувствительность ног, забывала об этом и пыталась упереться в землю, чтобы легче ползти. И, признаться, понятия не имею, почему Аодх прижимает так крепко, словно я драгоценность, когда я ничуть не похожа на ту, кого он украл.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});