По сем кровопролитном действии, возгласили Индияне: да здравствует наш великий Могол, и да живет неисчетные лета! Славенский Князь, обрадованный столь скорым утишением бунтования, похвалял чернь, что она столь скоро вышла из заблуждения своего, и обратилась к должности. Народ с своей стороны благодарил его, что он разрешил его ослепление, и наказал причинителя всего сего смятения; причем просил униженно Светлосана, дабы он предстательствовал за него у великого Могола, что он ему охотно и обещал, обнадеживая его государевою милостью. Также присовокупил к сему увещание, чтоб впредь остерегались Индияне от подобных возмущений, и пребыли непоколебимы в верности своему Государю.
Прельщенный храбростью и разумом его народ, препроводил со плесканием и похвалами до Императорского дворца, и остановился пред оным, ожидая себе от Могола милости или казни. Между тем Светлосан, последуемый своими спутниками, и лучшими Индиянами, пошел во дворец, на крыльце коего стоял уже Могол, дабы встретить победителя. Как скоро увидел он Светлосана, бросился в его объятия, и проливая радостные слезы, возопил к нему: Непобедимый защитник мой! чем воздам тебе за великую твою услугу? и какими похвалами возвеличу тебя за высокие твои подвиги? Царства моего тебе мало; ибо я не токмо его, но и жизнь мою от тебя ныне получаю. Разве назову тебя по старости лет моих сыном; но и сим не тебе, а себе учиню я славу. По толь знаменитых твоих подвигах остается мне единое сие, чтоб соорудив тебе жертвенник, воскурить на нем Фимиам, яко Божеству спасшему престол и жизнь мою. Государь: ответствовал ему целомудренно Светлосан: не мне приписывай славу за усмирение бунтующих твоих подданных, но Богам действовавшим моею рукою. О добродетельная душа: возопил Император в восхищении: не ложно я сказал, что ты более царства моего стоишь, но ради Богов продолжи благодеяния твои ко мне. И хотя из единой милости, удостой меня называться твоим отцом, и иметь честь оставить тебе мой престол.
При сем слове восплескал весь народ, и бросясь на колени вопиял: да здравствует наш юный Могол Светлосан, и да живет к благоденствию нашему многие лета! Услышав сие Абубекир продолжал говорить с приязнью Славенскому Князю: ты слышишь глас народа: он есть Глас Божий, преклонись хотя бессчетными его желаниями, и воцарись со мною. Я знаю, что ты великодушен, и не захочет лишить моего сына его наследия; но может быть судьба навеки его от меня похитила; а ежели по счастью моему возвратится он к жизни, то он и тем весьма доволен будет, когда ты возвратишь ему половину моего царства, и будешь ему вместо отца защищая и наставляя его как сына. Во время сего предложения Светлосан стоял смиренно, потупив в землю свои очи; по окончании ж Абубекиром речи, ответствовал ему так: Желание твое и народа твоего, Государь, делают мне более чести, нежели стоят мои дела; ибо я уж, тебе объявил, что усмирение бунтующих не моею силою учинено, но промыслом всесильных; и так все похвалы за сии принадлежат им, а не мне. А за доброжелания твои, и твоего народа ко мне, потщуся я во всю мою жизнь воздавать всем тем, чем силы мои мне дозволят. Но Скипетра твоего себе я не желаю: хотя земля твоя великолепствует всеми щедротами природы, а мое наследие отдано в жертву жестоким хладам; но оно мне приятнее всякой страны. Весьма я счастлив буду, когда научусь и оным управлять достойно. Итак, Государь, сберегай великолепную сию страну любезному твоему сыну, которого Боги конечно тебе возвратят; а премудрость твоя наставит его, как оною править.
Сие бескорыстие наипаче восхитило Индиян, которые услышав его отрицание, наиболее воспламенились желанием иметь его своим Государем. Абубекир равномерные имел с народом мысли, и неотступно просил Светлосана, чтоб он, хотя до оживления его сына пробыл в Индии, и царствовал с ним совокупно. Но Славенский Князь противополагал ему на то непреоборимый свой долг, искать сестру и зятя. Сими и прочими убеждениями, склонил он наконец Могола согласиться на его отъезд;но чернь, будучи во всем пристрастнее и нерассуднее просвещенных умов, и во всем чрезвычайна, вопияла Императору, что она откажется от повиновения ему, ежели он отпустит Славенского Князя, и не воцарит с собою; а Светлосана убеждала тем, что ежели он не склонится добровольно на желание народа, то не выпустят его из Государства, и приставят к нему стражу.
Сие обстоятельство смутило Абубекира и Светлосана: первый принужден был убеждать другого воцариться, а другой уговаривать народ, который однако же на все его рассмотрения был непреклонен. Сие принудило Славенского Князя склониться на то притворно, не возмогая инако от него освободиться. Соизволение его исполнило всех радостью: все пали пред ним на землю, принося ему тьмы благодарений, и воссылая за него Богам несчетные моления. По сем всякий из народа пошел в свой дом, дабы провести тот день с домашними и приятелями своими в веселии и пировании, обещая себе наперед благоденствие под властью добродетельного сего Князя. Но придворному празднеству ничто не могло сравниться: подобного великолепия и веселья никто из Индиян два раза в жизни своей не видывал; ибо оно походило не на человеческое, но на волшебное. Все вельможи и знатное дворянство имели в нем участие. Продолжалось оно до самой почти утренней зари, и кончилось потому только, что уже пиршествующие не в силах были вкушать оного веселия.