Читать интересную книгу Ловушка для профессионала - Валерий Смирнов

Наверное, именно его появление несколько сбило Анастасию с мысли, и она от воспитанной в строгих правилах дочки перешла на мою личность:

— К тому же вы уголовник, несмотря на приятные манеры. Это сразу чувствуется.

— Я бизнесмен, — пытаюсь оправдаться.

— Все бизнесмены — воры, — конкретизировала мою уголовную деятельность мама подружки.

— Вам бы следователем служить, — пробормотал я, — засады устраиваете… Кстати, позвольте узнать, где вы трудитесь?

Женщина немного смутилась, но все-таки ответила:

— В настоящее время я в отпуске. Работаю вместе с мужем в научно-исследовательском институте легких сплавов. Но это к нашему делу не имеет отношения.

Ошибаешься, милая, имеет. Значит ты воспитываешь дочь по собственному подобию, но почему-то не хочешь понять, отчего противится Снежана твоему образу жизни. Ты младше меня, но все равно принадлежишь к неискоренимой породе совков, которых не просто сделали нищими, но и научили этой нищетой гордиться. Как там у вас говорится в качестве самой распространенной характеристики — живет скромно?

Я перестал сопротивляться ее напору. Таких людей ни в чем не убедить. Ни в том, что ее дочь может любить человека, гораздо старше себя. Ни в том, что гордиться своей нищетой могут только недалекие люди, которых, увы, большинство. И в самом деле, зачем им жить не скромно, как привыкли, а просто хорошо?

— Вы женаты? — продолжила допрос Анастасия Вишневская, о которой родная дочь отзывалась кратко: «Мамочка только о духовном говорить может. На большее у предков зарплаты не хватает». Не понимает Анастасия, что в наши дни от исключительно духовной пищи можно лишь ноги вытянуть, сейчас не купишь колбасу за два двадцать, чтобы еще оставались силы беседовать о симфонической прозе.

Официант поставил передо мной кофе. По-видимому, аппетит у нас со Снежаниной родственницей пропал синхронно.

— Да, женат, — чуть ли не с вызовом бросил я.

— Подонок, — с прежней ненавистью бросила Анастасия. — Ты подонок не только по отношению к моей дочери, но и к собственной семье.

Я бы многое мог ей сказать. Например, спросить, чем она недовольна? Я ведь подцепил ее дочь на конкурсе фотомоделей. А перед ним Снежана, несмотря на семейное воспитание, довольно лихо рассталась с одеждой в ателье известного фотохудожника Старицкого. И теперь я, вытащивший Снежану из беспробудной нищеты, взявший на себя функции Анастасии и ее мужа по обеспечению дочери одеждой, косметикой, драгоценностями и прочими вещами первой необходимости молодой девушки, должен все это выслушивать. Ничего, мама дорогая, теща гипотетическая, я перед твоим носом сумкой размахивать не буду, у меня другие методы воздействия на людей.

— Вы так похожи на свою дочь, — не отвечаю на грубость Анастасии, — редко приходится встречать столь интересную женщину.

А ведь и вправду. Ее бы сперва раздеть, а потом одеть — и многие мужчины будут глядеть вслед Анастасии с едва скрываемым желанием.

— Да, вы очень интересная женщина, — продолжаю, отмечая, что Анастасия даже не пытается перебить меня, чтобы продолжать свои комплименты. — Скажите, неужели вы не можете меня понять? Неужели в вашей жизни не было романов? Не могу поверить, глядя на такую женщину…

Анастасия явно смягчилась, хотя голос ее звучал по-прежнему резко:

— Только такой развратник, как вы, может подумать, что порядочная замужняя женщина…

Это хорошо, что она снова на «вы» перешла.

— В общем, — повела Анастасия разговор в таком ключе, словно я был младшим братиком Снежаны, — если я еще раз увижу вас возле моей дочери, пеняйте на себя.

Опять за рыбу гроши. Я сейчас от страха, кажется, вспотею.

— Хорошо, — соглашаюсь я с требованием хранительницы семейного очага. — Если можно, я бы хотел поставить только одно условие.

— Никаких условий, — отрезала снова набирающая ярость мамаша.

— Только одно условие, — упрямо повторил я. — Мы не будем встречаться со Снежаной, если вы и в дальнейшем ей этого не позволите.

— Да я скорее утоплюсь, чем еще раз допущу, чтобы моя девочка встречалась не только с вами, но и вам подобными субъектами, — поклялась Анастасия.

— Вы меня убедили, — нерешительно протянул я. — Спасибо вам. Я все понял.

— Вы еще в состоянии что-то понимать? — в голосе Анастасии вместо прежней ненависти прозвучало откровенное презрение.

Я не обратил на эти интонации никакого внимания и мирно предложил:

— Давайте пить чай.

— Если вы думаете, что ваше общество доставляет мне удовольствие — ошибаетесь, — высокомерно заявила Анастасия.

— Одну минуточку, — незаметно нажимаю кнопку звонка под столиком, — нужно рассчитаться.

— Вор, — снова начала говорить комплименты Анастасия, — ты платишь за пищу, к которой не притронулся.

— Во-первых, я в этой жизни ничего не украл, — позволяю себе наконец-то не согласиться с ней, — а во-вторых, всегда плачу по счетам.

— Я ухожу, — заявила Анастасия, но в дверях уже появился официант и Аркадий, отрезая ей путь к отступлению.

— Аркадий, счет, пожалуйста.

Директор и официант переглянулись.

— Ну что ты, — наконец выдавил из себя Аркадий, — считай это за счет заведения.

Я вытащил из кармана «паркер» с золотым пером, черкнул в блокноте несколько строк и протянул листок ничего не понимающему Аркадию:

— Будь добр, передай моему водителю.

Аркадий молча вышел из кабинета. Анастасия с гримаской брезгливости посмотрела в мою сторону и сделала логический вывод:

— Так ты же рэкетир!

Брови у официанта взметнулись на уровень модной стрижки. Я не стал возражать Анастасии и обратился к нему:

— Счет, пожалуйста.

Парень не собирался противоречить. Он быстро подбил приговор в своем блокноте, оторвал листок и положил его передо мной.

— Баксами примешь?

Официант широко улыбнулся, а Анастасия от возмущения чуть не подпрыгнула вместе со стулом.

— Тут много, — попытался он отделить одну купюру, но я резко заметил:

— Это на чай. Ты свободен.

Официант явно не возражал.

Стоило нам остаться наедине, как Анастасия позабыла, что она только что собиралась уходить:

— Вор. Сыпешь деньгами, а сколько людей из-за таких, как ты, не могут себе позволить купить самое необходимое.

— Видите ли, я уже говорил, что не ворую. Кстати, этот ресторан принадлежит мне.

Вот тут Анастасия посмотрела на меня с явным удивлением. Все верно, такое поведение иной реакции у ханжи советского образца вызвать просто не может. Хозяин ресторана платит за себя? В ее понятии это было таким же абсурдом, как если бы директор стадиона покупал билет на матч или шофер государственной машины заливал бензин в личный автомобиль на автозаправочной станции. Представляю, как бы вытянулось у нее лицо, если бы узнала сколько денег я перевожу всяким интернатам, инвалидам и прочим убогим. И вовсе не потому, что мне нужна реклама. Просто природа дала мне слишком много, быть может, за счет тех, кого она обделила. И есть у меня потребность помогать им, хотя, в отличие от других бизнесменов, никто этого делать не заставляет. А вот таким, как Анастасия, мне помогать не хочется. Они просто боятся поверить в свои силы и предпочитают ощипанную государственную синицу в руке журавлю собственной инициативы. Каждый из нас выбирает свою судьбу, если только не боится сделать этот выбор.

— Я ухожу, — заявила Анастасия, — надеюсь, больше вас никогда не видеть.

— Может вас подвезти? — любезничаю на прощание с улыбкой.

— Чтоб тебя уже на кладбище повезли, — зло бросила Анастасия, хлопнув дверью.

Бедная женщина, она никогда не поймет, почему я плачу по счету в собственном ресторане и что за свои слова человек просто обязан отвечать.

Я вышел из «Среды», незаметно сунув в карман швейцара доллар, и сел рядом с водителем. Как все-таки не хватает Саши, однако Рябов не спешит вернуть мне персонального шофера.

— Ну что там? — спрашиваю у молчаливого водителя, и тот без комментариев протягивает мне продукцию фирмы «Полароид».

21

— Константин, ты делаешь успехи, — заметил я, остановившись возле Вохи, наблюдающего, как начальник отдела снабжения подтягивается на перекладине с таким выражением на лице, словно перед этим глотнул уксуса.

— Сколько раз он уже в состоянии подтянуться?

— Восемь, — коротко ответил Воха и, заметив, что Константин позволяет себе роскошь прислушиваться к нашему разговору, гаркнул:

— А ну, давай, сосиска дохлая, а то…

Воха не успел высказаться, что ждет отдыхающего в случае неповиновения. Константин тут же подтянулся с такой скоростью, что я сразу понял, насколько грозящая процедура была приятна этому задохлику.

— В рукопашном бою есть успехи? — любопытствую не без основания, потому что на изрядно осунувшейся мордочке Константина нет никаких следов тренировок по самообороне.