– Начали, – коротко произнес Невский, уступая рядом место сестре.
Она смотрела расширившимися от ужаса глазами, явно не понимая свою роль у тела.
Невский зацепил двумя острыми крючочками края хряща, при этом разводя их в стороны и подтягивая вверх. Показал Зине ее роль, передавая блестящие длинные ручки в дрожащие руки помощницы. Убедился, что она держит правильно. Рассек хрящ трахеи. Из отверстия сразу вылетел комок плотной серой пленки, чуть не угодив в лицо хирурга, воздух стремительно ворвался в изголодавшиеся легкие. Дело было сделано, оставалось вставить металлическую трубку и закрепить – через нее теперь предстояло дышать больному. Невский незаметно глубоко вздохнул с облегчением. Казалось, все трудное позади.
Шум падающего тела вывел его из минутной задумчивости. Он и не заметил, как Зина закатила глаза и упала в обморок. Мазуревич бросилась к девушке, чуть не опрокинув операционный столик. Невский готов был застонать от отчаяния – крючки упали, а края раны сошлись, вновь закрыв проход для воздуха. На помощь пришла Галя, всунув ему в руку расширяющий зажим. Удалось опять открыть отверстие и вставить туда трубку из стали и хрома – больной задышал уже легче. Его лицо даже стало розоветь. Только бы сердце не подвело!
Тем временем доктор оттащила бесчувственную девушку к кушетке в углу палаты, и металась по шкафам в поисках нашатыря. Галина указала ей шкафчик. После вдыхания едкого запаха Зина пришла в себя. Она сидела на кушетке и тихонько плакала.
12– Измерьте давление и пульс, подготовьте сердечные: строфантин, коргликон, камфару. Только бы не развился паралич сердца – тяжело нам с вами придется тогда. – Невский отдавал команды, перевязывая кровеносные сосуды и убирая зажимы. – Зиночка, можешь идти. Спасибо и не переживай – ты помогла в самый сложный момент операции! Попей крепкого сладкого чая.
Девушка виновато взглянула своими огромными голубыми глазами полными слез, кивнула и тихонько вышла.
Мазуревич измеряла артериальное давление, несколько раз роняя фонендоскоп. Невский закончил последний этап операции, укрепив трубку на шее, с удовлетворением оглядел свою работу. Галина начала убирать инструменты.
– Что-то я никак не могу определить давление, очень низкое, – капризно произнесла Мазуревич. Невский вырвал у нее фонендоскоп, стал слушать сердце – очень глухие редкие тоны, нарушенный ритм.
– Черт, осложнение все же развилось – все говорит о миокардите. Колите сердечные! – сам он отошел в сторону, начал снимать перчатки. Почувствовал страшную усталость, самому бы не грохнуться, как Зина. Устало опустился на кушетку.
– Он опять не дышит! – этот крик докторши привел его в чувства.
Подскочил к больному. Не удалось обнаружить ни дыхания, ни пульса на сонной артерии.
– Что ты ввела? – закричал он диким голосом на Мазуревич.
– Строфантин внутривенно струйно.
– Дура! Идиотка! Кто тебе выдавал диплом врача?! Этот препарат всегда вводится очень мед-лен-но!! Ты его и так больное сердце разорвала, наверное.
– Я хотела побыстрее ему помочь, – выдвинула нелепое оправдание доктор.
– Есть электрокардиостимулятор? – обратился он к испуганной Галине. Она отрицательно покачала головой. Невский застонал от отчаяния.
Он начал непрямой массаж сердца и искусственное дыхание через вставленную трубку. Через пять долгих минут парня удалось вернуть с того света. Мазуревич все это время причитала над телом, обращаясь сразу ко всем богам на земле.
– Нужен срочно кислород, есть в отделении баллон?
Галина сразу подтвердила, собираясь бежать.
– Нет, будешь помогать здесь. Пошлите кого-нибудь за кислородом и срочно сюда, – приказал он Мазуревич. Та пулей вылетела в коридор.
– Давай, Галя, набирай камфару, коли быстрее.
Сестра поставила укол. В палате остро запахло лекарством.
Но больное измученное сердце не хотело больше трудиться, оно снова остановилось. Снова Александр проводил непрямой массаж и искусственное дыхание. Напрасно. Вернулась доктор:
– Я передала Зине, скоро привезут баллон.
Увидев ситуацию, испуганно ахнула.
– Будем колоть адреналин прямо в сердце, срочно готовьте, еще понадобится сода – обратился Невский к Любовь Максимовне, продолжая массаж. Доктор бросилась набирать лекарство в шприц.
Через пару минут она подала Невскому шприц с маленькой иголкой и пакетик соды.
– Что это? – искренне изумился старший лейтенант. – Как я такой иглой проколю сердце?! Нужна специальная длинная игла, а сода нужна в растворе для вливания. Вас разве не учили приемам реанимации? – У него даже не было сил, чтобы рассердиться.
– Нет здесь таких, – обреченно произнесла Галина.
Еще минут пять Невский пытался делать массаж, потом еще пять.
– Все! Сливайте воду! – произнес он, ни к кому не обращаясь. Страшная слабость вновь навалилась, сильная боль в животе последовала за ней. Затем его начала колотить мелкая дрожь.
Дверь открылась, и Зина с помощью санитара вкатила тележку с огромным 40-литровым голубым баллоном с кислородом:
– Вот, нашли! – победно произнесла она, но тут же осеклась.
– Поставь в угол, – показала ей рукой Галина. – Может, кому другому потом понадобится. Вчера еще хотели прикатить, но…
Невский прошел к кушетке, буквально упал на нее и закрыл глаза, привалившись к стене. Его по-прежнему трясло. Подошла Галина и протянула стаканчик с разведенным спиртом:
– Выпейте, станет легче.
Александр выпил одним махом, даже не почувствовав вкуса. Но дрожь постепенно прошла.
Медсестры вышли друг за другом.
Дверь снова открылась, и вошли начальник хирургического отделения госпиталя и его старший ординатор.
– Вот только сейчас добрались, – произнес майор Борисов, поздоровавшись с Невским за руку. Пожал ему руку и Копытов. Они окинули палату взглядом, сразу все поняв. – Рассказывай.
Невский коротко обрисовал ситуацию, рассказал о своих действиях. Хирурги подошли к телу, осмотрели.
– Все правильно сделал, Саша. Спасибо большое! К тебе претензий нет, напротив. В таком состоянии ты всех нас от прокуратуры спас, прикрыл наши задницы, сделал все, что можно и даже больше. А вот с Любкой мы еще поговорим. Она вообще должна тебе ноги целовать – иначе ей прямиком бы на нары надо собираться. Ладно, ты иди в палату, срочно ложись. Я опишу за тебя операцию, потом распишешься за свой труд, я все пояснения сделаю. Сейчас придет Глеб Васильевич, мы его на аэродроме подхватили – больных в Ташкент отправлял. Будем вместе думать, как «честь мундира» спасти. – Он подошел к Невскому, крепко обнял, «передал» Копытову, тот повторил, похлопав по спине. Отпустил. Невский, покачиваясь, побрел в палату.
13В палате, не раздеваясь, сразу лег поверх одеяла, закрыл глаза. На все вопросы отвечал неопределенным мычанием. Скоро его оставили в покое. «Надо успокоиться, надо успокоиться», – твердил Невский бесконечное число раз эту фразу про себя. Он вновь и вновь прокручивал в голове проведенную операцию, пытался найти свои ошибки. Но не находил. Вон и Борисов не нашел никаких претензий к нему. Но чувство горечи не отпускало его. Было очень жаль молодого парня, погибшего так нелепо. Ах, кабы эту операцию провести хотя бы вчера! Но, увы, преступная халатность лечащего врача стоила жизни человеку.
Удалось успокоиться, взять себя в руки. Начал даже прислушиваться к окружающим звукам. «Врач резал вдоль и поперек, он мне сказал: Держись, браток! Он мне сказал: Держись, браток! – и я держался». Голос Высоцкого из магнитофона сейчас звучал очень кстати. «Ну, что же, буду и я держаться», – решил Невский, окончательно придя в себя. Вдруг очень захотелось есть, вспомнил, что даже не завтракал сегодня.
– А обед уже был? – спросил Невский у соседа.
– Нет еще, скоро позовут, – отозвался Алеша. Он с интересом читал очередной детектив, даже не взглянув на собеседника.
– Никак наш доктор «ожил», пролежал целый час без движения. Что случилось-то, Санька? – спросил Исаков, расчесывая свои «гусарские» усы.
– Позже как-нибудь.
– Ну, не говори. Я Зинку расколю при случае, – не унимался Юрий.
Действительно, минут через 20, когда Зина принесла всем таблетки, он ухватил ее за край халата, потом взял за руку и гипнотизирующим голосом произнес, глядя прямо в глаза, «размахивая» ресницами:
– Зиночка нам сейчас расскажет, что за страшное событие случилось в отделении, в котором участвовал наш больной доктор «Пилюлькин».
Далее все произошло, как в рассказах между удавом и мышью. Зина широко распахнула свои голубые глаза и честно, доложила о произошедшей трагедии. Правда, с ее слов получалось, что Невского надо срочно награждать за проявленное мужество. Только после этого она вырвала свою руку и, вспыхнув лицом, скрылась за дверью.