Читать интересную книгу Отбросы - Шон Хатсон

А вот Лу Рэндолу, который устало тащился к поджидавшей его «панде», было сейчас совсем не до смеха.

Стемнело рано. Было четыре часа, и Рэндол обнаружил, что в помещении игзэмской полиции уже пора включать свет. Двухэтажное здание из красного кирпича находилось в пяти минутах ходьбы от центра города. Первый его этаж занимала приемная со столом дежурного, за которым в данный момент Виллис решал кроссворд, и рядом было что-то вроде комнаты отдыха, которую использовали одновременно для проведения совещаний и инструктажа. Лестничный марш вел в подвал, где находилось шесть камер. На втором этаже располагались кабинеты и цейхгаузы[3]. Наверху, где заканчивалась лестница, стоял автомат, из которого Рэндолу с помощью испытанного приема, то есть крепкого пинка, удавалось нацедить чашку еле теплого чая. Чертова машина, казалось, только при таком обращении действовала безотказно. Обычно, заглотнув двадцатипенсовик, автомат беззастенчиво принимал его как должное, ничего не предлагая взамен. Бесконечные жалобы привели Рэндола к решению связаться с производителями и заменить автомат на новый. Однако в данный момент, когда он сидел за своим столом и постукивал карандашом по журналу регистрации приводов, проблемы, занимавшие Рэндола, не имели ничего общего с этими автоматами.

Мысли в голове инспектора сменяли одна другую с головокружительной быстротой, не давая возможности сосредоточиться на какой-нибудь одной.

Убийство Яна Логана. Поиск Пола Харви. Смерть жены и дочери... Когда это случилось, Рэндол не был уверен, что сможет все пережить. Он чувствовал себя так, словно что-то вырвали у него из груди, словно какая-то часть его "я" перестала существовать, лишенная их общества, их любви. Последние несколько лет он замечал в себе перемены. У него осталась только работа, и это было кое-что, но жену и дочь работа не могли заменить. Против собственной воли он превратился в циника, в ожесточившегося человека. В какой-то мере цинизм всегда был присущ ему, являясь неотъемлемым атрибутом его профессии, как кто-то однажды подметил. Одиночество и горечь, которые нередко перерастали в злость, поселились в нем недавно, и он уже научился мириться с ними, а в худшие моменты даже в какой-то степени и наслаждаться. А случалось, он позволял семенам негодования перерасти даже в ненависть и ярость... Рэндол прикрыл глаза, как никогда ощущая себя теперь потерянным и одиноким.

Стук в дверь кабинета возвратил его к реальности.

Появился констебль Стюарт Рид, высокий, нескладный детина с изрытым оспой лицом. Ему было тридцать с небольшим, на несколько лет меньше, чем Рэндолу. На лице констебля блуждала улыбка.

— Рапорт следователя по делу Логана, шеф, — объявил он, помахивая папкой.

— Спасибо, — сказал Рэндол, протягивая за ней руку.

Констебль повернулся, чтобы уйти, но инспектор остановил его:

— Узнайте, Рид, может, у Нормана найдется для меня чашка кофе или чая. Бурда из этого дрянного автомата, как кошачья моча.

Стюарт с улыбкой кивнул и оставил шефа в одиночестве. Рэндол открыл папку и обнаружил в ней всего лишь три листка бумаги. Рапорт следователя, еще один рапорт о предполагаемых орудиях убийства и копия под заголовком:

ФЭЙРВЕЙЛСКАЯ БОЛЬНИЦА (Результаты вскрытия)

Под всеми тремя документами стояла одна и та же размашистая подпись: Рональд Поттер.

Поттер являлся главным патологоанатомом Фэйрвейла, что было засвидетельствовано печатными буквами под его факсимиле.

Рэндол по очереди тщательно просмотрел каждый документ, останавливаясь и вновь возвращаясь к прочитанному. Нащупав в кармане пачку сигарет, он вытащил ее и, обнаружив, что она пуста, раздраженно выругался. Вместо сигареты взял шариковую ручку и принялся грызть ее кончик. Основной рапорт состоял из текста, большая часть которого изобиловала медицинскими терминами. Когда Рэндол отложил отчет, то, по крайней мере, понял, как, если не почему, умер Ян Логан.

— "Восемь смертельных ран на плечах и шее, — читал он вслух. — Голова отсечена режущим предметом с односторонним лезвием. Глубина ран от четверти до двух с половиной дюймов. Других внешних повреждений не обнаружено".

Рэндол бросил рапорт на стол и, взяв другой листок, откинулся на стуле. В листке содержалось предположительное описание орудия убийства. Он снова прочел вслух:

— "Следы ржавчины обнаружены во всех ранах, кроме одной".

Инспектор забарабанил пальцами по столу.

— Ржавчина, — пробормотал он и, положив перед собой блокнот, записал:

"1. Ржавый нож?

2. Сильный мужчина (глубина порезов)?

3. Нет мотива?"

Он приподнял бровь, размышляя над тем, что написал. Необходимо обладать сверхъестественной силой и жестокостью, чтобы отрезать голову, не имея при себе пилы или какого-то другого, похожего инструмента. А кто сказал, что убийца использовал орудие с гладким лезвием?.. Рэндол вновь вернулся к первому рапорту. В нем ни разу не упоминалось гладкое лезвие. Заточенное с одной стороны — да. Он вычеркнул слово «нож» и поставил рядом три вопросительных знака. Топор? Но тут же он исключил его. При использовании топора раны были бы намного глубже. Тем не менее порезы достигали двух с половиной дюймов глубины. Рэндол решил, что оружием ударяли, а не кололи. Голова Яна Логана была отрублена, а не отрезана. Еще раз просмотрев рапорт, инспектор отметил, что патологоанатомом обнаружены частицы стесанного спинного мозга, так что голову отделили от туловища несколькими мощными ударами.

Рэндол глубоко вздохнул и, нервно барабаня пальцами по столу, думал теперь об одном: удалось ли его людям найти Харви. Это сделал Харви, и никто другой! Все говорит об этом. А ублюдок еще в окрестностях Игзэма. Инспектор в буквальном смысле слова заскрежетал зубами. Его необходимо найти, даже если придется разбирать каждый дом по кирпичику. В последний раз глянув на результаты вскрытия, он ощутил, как волосы на затылке у него встают дыбом: инспектором вдруг овладела непоколебимая уверенность, что он читает не последний такой рапорт.

Глава 24

Столовая для сотрудников Фэйрвейла казалась в этот день многолюдной, как никогда, и Гарольду Пирсу было нелегко продвигаться с подносом. Кружка с чаем опасно кренилась, и жидкость грозила расплескаться. Дважды тарелка с бобами на тостах съезжала к краю пластикового подноса. Наконец Гарольду посчастливилось найти одно свободное место, и он благополучно приземлился со своей едой, возблагодарив небо за удачу. Сел, тяжело отдуваясь. В желудке урчало — чувство голода давало о себе знать, но в то же время вид лежащего на тарелках вызывал тошноту. Взяв нож и вилку, Гарольд держал их перед собой и смотрел на исходящую паром еду. Через минуту-другую он отложил приборы в сторону и решил довольствоваться лишь чаем.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});