— Да. Мама улетела в Германию, а папа сейчас очень перерабатывает и сутками на работе находится. Сложности какие-то у него там…
— Дочь предоставлена самой себе?
— Обычно всё наоборот и я под строгим контролем, но сейчас в нашей семье изменения.
— Хорошо. Будь здесь, я сейчас вернусь.
Вернулась она, и правда, быстро.
На ней была её верхняя одежда, в руках — мои вещи из гардероба.
Женщина помогла мне одеться и спуститься по лестнице, пока вела на улицу.
Такси возле здания школы я не увидела. Холодный ветер обжигал лицо, снег ещё мокрый пошёл.
Анастасия Кирилловна открыла дверь в свою машину и помогла мне погрузиться в неё, потом сама села за руль.
Из-за болезни я не до конца понимала, что происходит, но, расставив всё по полочкам, по мне пробежался совершенно другой озноб.
«Эта женщина — правда мне помогает сейчас? Ей не всё равно? Какие эмоции она испытывает: материнский инстинкт, заботливый директор школы, учитель истории (по совместительству); женщина, которая переспала со мной однажды? Или просто понимающий человек?! Что из этого подходит больше? Кто она в данный момент?»
Мы ехали по заснеженной трассе очень легко. Директриса внимательно следила за дорогой и сердилась на тех, кто ехал перед нами и нарушал правила. В машине она включила тепло, поэтому я развязала шарф и следила за дворниками на лобовом стекле. За тем, как они стараются и убирают падающий снег.
«Интересно, они не мешают смотреть на дорогу водителю? Или к ним настолько привыкаешь, что не видишь их?»
Только я начала проваливаться в сон, дверь с моей стороны снова была открыта, и меня обдало холодным воздухом.
Анастасия Кирилловна стояла с моей стороны.
— Анна, мы приехали.
Я схватилась за её руку в кожаной перчатке и покинула тёплый салон автомобиля.
Перед моими глазами возвышался огромный новый дом, перед которым мы с родителями однажды фотографировались. Мы стояли прямо рядом с ним. Женщина вручила мне свою сумку и пошла ставить машину.
Колени мои задрожали…
«Что я здесь делаю?»
Я думала, что она подвезёт меня к моему дому.
Мы зашли в подъезд, поднялись на двадцать второй этаж, и я уже переступаю порог её квартиры.
На полу синий мрамор, очень много места.
Анастасия Кирилловна включила несколько торшеров и взглянула на меня. Я всё ещё стояла на пороге, одетая…
— Раздевайся и проходи. Я пока приготовлю чай.
Директриса ушла вглубь квартиры, оставив меня одну.
Я сняла верхнюю одежду, разулась и села на диван, стоящий посреди комнаты. Рядом с диваном стоял стеклянный кофейный столик. На нём — свежие лилии в огромной вазе и фотография в рамке.
Вполне счастливая фотография, счастливой семьи. Только вот я не увидела её мужа. На фото был пожилой мужчина, он приобнял за талию Анастасию Кирилловну и держал на руках девочку, лет двух. Совсем кроху ещё.
Я рассматривала эту фотографию, держа в руках, и чуть не выронила, когда услышала голос за спиной.
— Это старый снимок. Моей дочери уже восемь.
Директриса поставила на этот же столик чашку чая мне и бокал чего-то алкогольного для себя. Я поняла это, так как этот запах сразу ударил в нос.
— А этот мужчина? Ваш отец?
Женщина рассмеялась. У неё такой красивый смех, я впервые слышала его.
— Нет. Мой бывший муж.
— Он выглядит намного вас старше, поэтому я подумала… Извините.
— Ничего. Он действительно намного старше меня.
Она практически без остановки пила свой напиток и снова наполняла бокал.
Мне не нравилось это.
«Вдруг она может снова повести себя неправильно?! Под воздействием алкоголя. Как тогда, в спортзале?!»
Я смотрела на часы и думала, что стоит собираться домой. Пока ещё достаточно светло. Зимой рановато темнеет. Я встала с места, чем привлекла её внимание.
— Анастасия Кирилловна, разрешите, я буду собираться домой? Уже четыре часа…
— Во сколько приедет твой отец?
— Завтра, около двух. Но я должна буду успеть приготовить ему обед.
— Успеешь. Температура спала? — Она протянула руку к моему лицу, а я непроизвольно вздрогнула. Из-за того, что она оказалась так близко. Она приложила тыльную сторону ладони и улыбнулась мне. — Тебе должно быть лучше. Видишь, я сбила твою температуру. Мне полагается благодарность?
Она рассматривала моё лицо, а я только слышала, как тикает стрелка часов в глубине комнаты. Я отчётливо вижу её перед собой. Дневной (хоть и пасмурно) свет и включенные торшеры.
Я даже рассмотрела её длинные ресницы и родинку возле верхней губы.
«Анастасия Кирилловна оказалась так близко, нарочно?»
Мне хотелось сделать шаг в сторону и оказаться у порога, а потом бежать по лестнице, наплевав на лифт. Но моё сердце заставляло стоять на месте и смотреть в эти