Я остановил уборщика и сбегал за лестницей. И действительно, за черной краской скрывалось что-то желтое, то есть черная краска была наложена на желтую, причем таким образом, что ее можно было легко соскрести. Что я, разумеется, и сделал. И вы не поверите… нет, я несправедлив к вам, вы уже сами обо всем догадались… под черной краской прятались большие желтые буквы. Я не мог сдержать радости.
Я сообщил лорду Д., что обнаружил интересную надпись, и попросил его разрешить мне снять всю черную краску. Он с легкостью согласился и сказал, чтобы я делал все, что пожелаю, потом, торопясь на какую-то встречу, был вынужден покинуть меня, что, должен сознаться, мне и было надо.
Я немедленно принялся за работу. Краска от времени стала негодной и отваливалась при одном прикосновении. Через пару часов я уничтожил полосы на всех трех проемах. И на каждой фигуре, как и говорила о том надпись, были «написаны имена, которых никто не знает».
Я не сомневался, что веду поиски в правильном направлении. Теперь о буквах. Пока я чистил окно, я прилагал все усилия, чтобы не читать то, что там было написано, – приберегал удовольствие на потом.
И когда все было сделано, мой дорогой Грегори, уверяю вас, я чуть не закричал от полного разочарования. Моим глазам предстала беспорядочная смесь букв, словно их до того трясли в шляпе. Вот что там было:
Иов
DREVICIOPEDMOOMSMVIVLISLCAVIBASВАТАОVT
Святой Иоанн
RDIIEAMRLESIPVSPODSEEIRSETTAAESGIAVNNR
Захария
FTEEAILNQDPVAIVMTLEEATTOHIOONVMCAAT.H.Q.E
В полном недоумении я несколько минут смотрел на эти буквы, но разочарование мое длилось недолго. Я мгновенно понял, что передо мной шифр или криптограмма и что, учитывая время, когда она была составлена, расшифровать ее будет легко. И я тщательно переписал буквы.
Хочу сказать, что еще одна деталь убедила меня в том, что это шифр. Переписав буквы с Иова, я пересчитал их, чтобы удостовериться, что ничего не пропустил. Их было тридцать восемь.
И, как только я окончил подсчет, в глаза мне бросилось что-то нацарапанное у края полосы. Это было римское число ХХХVIII.
Дабы не быть многословным, сообщу, что то же самое было написано и на остальных проемах. Мне стало ясно, что художник в данном случае строго следовал указаниям аббата Фомы и прилагал все усилия, чтобы не сделать ошибку.
После этого открытия, можете представить, с каким вниманием я стал осматривать окно в поисках какой-либо другой подсказки. Разумеется, я не упускал из виду, что на свитке Захарии написано: «На этом одном камне семь очей», но я быстро пришел к заключению, что это относится к какой-нибудь отметке на камне, который еще только предстоит найти in situ[42], то есть там, где спрятан клад.
Короче говоря, я переписал все, что возможно, и вернулся в Парсбери, чтобы спокойно заняться расшифровкой.
Боже, какие муки я претерпел! Поначалу я считал себя очень умным и, посчитав, что ключ к шифру найти легко, перерыл все старые книги. Я просмотрел «Steganographia»[43] Иоахима Тритемиуса, современника аббата Фомы – она казалась мне самой подходящей, – «Criptographia»[44] Селениуса, «De Augmentis Scientianum»[45] Бэкона и некоторые другие. Но ничего не нашел.
Тогда я решил попробовать принцип «наиболее часто встречающейся буквы», взяв за основу латинский и немецкий. И это не помогло.
Тогда я вновь занялся окном и перечитал все свои заметки, отчаянно надеясь, что аббат сам спрятал искомый ключ. Ни цвет, ни покрой одеяний мне ничего не дал. Никакого пейзажа с второстепенными деталями не существовало, свод тоже оказался пустой.
Единственное, что могло навести на след, это были позы фигур. «Иов, – прочитал я, – в левой руке свиток; указательный палец правой руки вытянут вверх. Иоанн: в левой руке книга; на правой руке два пальца протянуты в благословении. Захария: в левой руке свиток; правая рука вытянута вверх, как у Иова, но с тремя указывающими перстами».
Иными словами, подумал я, Иов протянул один палец, Иоанн два, а Захария три.
Может, это и есть цифровой код?
– Дорогой мой Грегори, – и мистер Сомертон положил руку на колено друга, – это и был код. С первой попытки мне не удалось его угадать, но после двух-трех я все понял. После первой буквы надо пропустить одну букву, после следующей две, потом, соответственно, три. И вот взгляните, что у меня получилось. Я подчеркнул нужные буквы:
Видите?
«Decern millia auri reposita sunt in puteo in at»
Десять тысяч [слитков] золота положены в колодец в… с неоконченным словом, начинающимся с «at».
Пока все шло хорошо. Я попытался проделать то же самое с оставшимися буквами, но ничего не вышло. Тогда я сообразил, что точки после трех последних букв указывают на необходимость изменения процесса дешифровки.
Потом я подумал: «А не имеется ли в этой книге „Sertum“ ссылки на какой-нибудь колодец в связи с аббатом Фомой?» И она была: он вырыл «puteus in atrio» (колодец во дворе). Таким образом, неоконченным словом было «atrio». Дальше я переписал оставшиеся буквы, опуская те, которые уже использовал. Посмотрите на эту бумажку, вот они:
RVIIOPDOOSMVVISCAVBSBTAOTDIEAMLSIVSPDE
ERSETAEGIANRFEEALQDV
AIMLEATTHOOVMCA.H.Q.E
Первые три буквы, а именно «rio», были концом слова «atrio».
И, как вы видите, содержались в первых пяти буквах. Сначала меня смутило два і подряд, но я быстро понял, что теперь надо пропускать одну букву. Судите сами, вот что получилось:
Rio domus abbatialis de Steinfeld a me, Thoma, qui posui custodem super ea. Gare a qui la touche
Итак, с шифром было покончено:
Десять тысяч слитков золота положены в колодец во дворе Стейнфелдского аббатства мной, Фомой, который поставил к ним стража. Gare a qui la touche[46].
Последние слова, надо сказать, на самом деле – девиз аббата Фомы. Я обнаружил их рядом с изображением его рук на другом стекле у лорда Д. Он поместил их целиком в шифр, несмотря на то, что с точки зрения грамматики они не так уж хорошо вписываются в текст.
Как вы думаете, мой дорогой Грегори, что бы другой возмечтал сделать на моем месте? Смог ли бы он удержаться и не поехать в Стейнфелд на поиски сокровища в колодце? Вряд ли.
Я, во всяком случае, не смог и оказался в Стейнфелде так скоро, как только средства цивилизации были в состоянии меня туда доставить.
И,