Читать интересную книгу Эсеры. Борис Савинков против Империи - Александр Андреев

В Петербурге начальник Особого отдела Л. Ратаев был назначен заведовать заграничной агентурой в Париже. На его место всесильный Плеве назначил Зубатова и вызвал его в Петербург. Перед этим в Москве прошла забастовка рабочих завода Гужона, вызвавшая большой шум в империи, а сразу за ней эсеры застрелили министра внутренних дел Сипягина.

В феврале 1902 года рабочие фабрики шелковой мануфактуры француза Гужона остановили работу и потребовали у предпринимателя выплатить рабочим сорок тысяч рублей, незаконно удержанных у них из заработка. Совет рабочих начал переговоры с фабричной инспекцией и дирекцией фабрики, которая заявила, что если деньги будут выплачены, то ей придется снизить общие расценки на работу. Заработная плата падала почти на четверть и рабочие даже не стали это предложение обсуждать. Гужон объявил тысячам ткачей увольнение и не пустил на фабрику полицию, поддерживавшую рабочих. Трепов пришел в ярость и Гужон под угрозой ареста пустил Совет и офицеров-охранников на фабрику, на которой началась забастовка. Трепов и Зубатов заявили Гужону, что он своим неразумным поведением и незаконными действиями толкает тысячи рабочих на беспорядки и пригрозили обложить фабрику большими штрафами, а самого хозяина выслать из империи. Жадность предпринимателя, как обычно, победила разум и Гужон бросился жаловаться к французскому послу, который добился аудиенции у Николая II. Царь потребовал у министра внутренних дел Сипягина разобраться.

Гужон обратился в суд, чтобы уволенные рабочие освободили фабрику и ее общежития. Рабочие ушли и полиция дала им жилье и еду. Гужон поднял скандал в ассоциации заводчиков и фабрикантов Москвы, попросив дать ему своих рабочих, чтобы пустить фабрику. Одновременно он начал и сманивать чужих рабочих.

Зубатов собрал в московском ресторане Тестова всех крупных заводчиков и фабрикантов и выступил перед ними с большой речью. Статский советник и главный оперативный охранник империи сказал, что хозяева-буржуа не обращают внимания на интересы самодержавной монархии и своей жаждой к невменяемой наживе провоцирую рабочих на беспорядки и приближают кровавую революцию в империи. Он говорил хозяевам, что на всех их фабриках и заводах рабочих постоянно обсчитывают, незаконно и колоссально штрафуют и создают невыносимые условия для существования. Зубатов объявил, что если владельцы промышленности не улучшат положения рабочего класса, это сделает самодержавный государь.

Капиталисты ответили, что интересы государства и самодержавия они легко купят, потогонную рабочую систему сохранят, жизнь рабочим не улучшат и докажут им, что они беззащитны перед хозяевами. Между зубатовцами и гужоновцами началась война обманов, подлогов и доносов. Промышленники направили гору жалоб министру финансов Витте, который направил письмо Сипягину: «Видно, что рабочие не ограничиваются обсуждением бытовых вопросов, а пытаются даже обсуждать государственный бюджет». Конечно, это была не правда, хозяев фабрик и заводов, но никому из столпов самодержавия даже не пришло в голову проверить жалобы предпринимателей. Монархия молчаливо говорила, что рабочих необходимо отвлекать не только от антиправительственной политической деятельности, но так же и от деятельности антикапиталистической, и по своему обыкновению попыталась усидеть на двух стульях, наплевав на десять миллионов рабочих. Фабриканты и заводчики дали большие взятки придворным императора, которые тут же задудели в уши Николаю II, что опасный смутьян Зубаров пытается поднять рабочих против самодержавия. Хозяева промышленности подкупили губернаторов и они направили царю доклады, что охранные отделения активизируют в их губернии рабочее движение. Николаю II подали петиции и многие фабриканты, жаловались, что Зубатов поднимает против них рабочих. Выполняя царский приказ, Сипягин попытался сделать выговор всесильному великому князю Сергею Александровичу: «Попечительская политика рабочим Москвы зашла, кажется, далее целесообразных пределов и это вызывает крупное недоразумение. Деятельность Совета рабочих принимает все большие и большие размеры и распространяется на многие промышленные заведения, что вызывает нарекания фабрикантов. Было бы желательно приостановить всякую деятельность Совета».

Дядя царя и московский генерал-губернатор очень рассердился на Сипягина и хотел пожаловаться на министра внутренних дел племяннику – императору. Сергей Александрович не успел. 2 апреля 1902 года эсер Балмашев застрелил Сипягина прямо в здании Государственно совета. Зубатов и Тихомиров направили Трепову большой доклад «О задачах рабочих союзов и началах их организаций»: «Опасным и ложным шагом была бы постановка рабочего вопроса только на экономическую почву и в силу этого построение рабочей организации как исключительного орудия борьбы с капиталистами. Это сразу бы дало русскому рабочему движению наклонность к социализму. Рабочие союзы вместе с экономическими интересами могли бы поддерживать экономический порядок, иначе они попадут в революционные организации. В рабочем слое всегда найдутся высокодаровитые люди. Им нужно дать ход к умственной самостоятельности. Они должны стать народной интеллигенцией, явится советниками и руководителями рабочих, указывая своим товарищам пути и способы действий. Развитие такой народной интеллигенции для правительства было бы в высшей степени полезной, в виду устойчивости, которую она придаст рабочим массам. Учителем новой рабочей интеллигенции должна стать та часть русской интеллигенции, которая имеет национальное направление и думает не о захвате власти над Россией, а о выработке самостоятельной рабочей мысли. Рабочие союзы должны стать некоторой общиной, объединяющей фабрично-заводских рабочих во всех их нуждах. Крестьянин, являясь в город из своей деревни, попадал бы как бы в ту же привычную им общину, но только более развитую. Эта цель не заключает в себе ничего революционного, она не требует какого-либо переворота в России, только, наоборот, требует достройки. Рабочие союзы должны подготовить рабочие сословия к жизни в общинах, в которых фабрично-заводское сословие сделается одним из государственных и национальных сословий. Они не стремятся ни уничтожить, ни захватить капиталистическое производство, которое лучше всего может быть поставлено только частным предпринимателем».

Новый министр внутренних дел Плеве вызвал Зубатова из Москвы в Петербург и долго разговаривал со статским советником о его проектах по рабочей проблеме. Он признал их полезными для монархии и разрешил перенести на всю империю. Зубатов попросил Плеве добиться перевода фабричной инспекции из министерства финансов и министерство внутренних дел. Плеве не сразу назначил Зубатова начальником особого отдела Департамента полиции, а некоторое время присматривался к нему. Зубатов начал создавать рабочие союзы в Петербурге, Минске, Киеве, Одессе. Среди зубатовце в 1902 году появился молодой священник Георгий Гапон, который должен был организовывать рабочих в столице империи. После создания «Общества взаимопомощи рабочих механических мастерских» в Москве, Зубатов создал «Еврейскую независимую партию» в Минске, «Общество петербургских рабочих механического производства» в Петербурге, «Союз машиностроительных и механических рабочих» в Одессе. Зубатов писал о грядущей революции: «Решающая роль принадлежит серой неорганизованной массе, легко идущей на любой скандал и почти не способной к какому-то осмысленному ведению своего дела. Около нее стоит группа лиц, желающих узурпировать свою волю и настроение в своих партийных целях, и тут же рядом – представитель правительственной власти, благие начинания которого узурпаторы хотят парализовать соответствующим вызовом массы на какую-нибудь скандальную выходку. Только самое внимательное и самоотверженное отношение жандармской власти к делу, в состоянии привести всю путаницу отношений в порядок и свести их к мирному благоприятному концу. Работа очень трудная и кропотливая, но единственно продуктивная в наше время». Работа была действительно трудная, потому что Гужон победил рабочую забастовку на своей фабрике, набрав новых работников на своих условиях. Деньги промышленников, конечно, победили здравый смысл в империи. Капиталисты, как и обещали, купили интересы государства и самодержавия.

Плеве был известен империи как один из ликвидаторов «Народной воли». За двадцать лет после 1881 года революционное движение в монархии выросло в разы, и новый министр внутренних дел решил реорганизовать розыск в государстве. Он все-таки назначил руководителем Особого отдела Департамента полиции Сергея Зубатова, и статский советник был назначен фактическим главой политического сыска в империи. Зубатов реформировал всю полицейскую службу и в течение короткого времени почти в тридцати имперских городах создал охранные отделения, главные из которых возглавили его московские офицеры. Из ведения губернских жандармских управлений по царскому указу был изъят политический розыск революционеров и передан в охранку. Свой летучий филерский отряд Зубатов забрал в Петербург в Особый отдел и лучших из филеров назначил руководить службой наблюдения в охранные отделения. Были созданы эффективные полицейские органы, которые могли успешно бороться с нарастающим революционным движением. У них были деньги, квалифицированные сотрудники и свобода действий. Теоретически Зубатов все сделал правильно, но на практике все пошло совсем не так, как он хотел. Его возненавидели приближенные ко двору сановники, боявшиеся, что на фоне высокого профессионализма руководителя Особого отдела будет хорошо видна их никчемность и вред для империи. Охранные отделения встретили жесткое противодействие жандармских управлений: «ненависть и злоба не только начальников жандармских управлений, но и вообще офицеров корпуса жандармов к охранникам Департамента полиции дошла до ужасающих пределов. Сами сотрудники охранных отделений называли жандармов табуретной кавалерией. Впоследствии охранные пункты были созданы даже во многих уездных городах, но самому Зубатову дали проработать только год. Благодаря противодействию монархии зубатовщина, призванная не только задержать, но и изменить революцию, чрезвычайно сильно ее приблизила. А весной 1902 года Плеве и директор Департамента полиции Лопухин уже могли позволить себе уехать кто за границу, кто в деревню: «теперь вся полицейская часть, полицейское спокойствие государства в руках Зубатова, на которого можно положиться». Главный охранник империи попытался справиться с рождавшейся грозной партией социалистов-революционеров, но не успел, да и вряд ли смог.