за дверь. Провозившись с дверной ручкой машины, ей наконец удалось сесть внутрь и запереть за собой двери.
Закрыв лицо руками, она зарыдала, спрашивая Бога, почему я? Почему я…?
— Господи, почему? — Лейк тихо плакала про себя, пока мыла унитаз.
Услышав, как позади нее открывается дверь в ванную, она обернулась и увидела Джона.
— Потому что ты ничего не пиздишь: вот почему. А теперь перестань плакать. Бог тебе не поможет.
Она прикрыла рот, пытаясь подавить крик, который вот-вот вырвется из-за его обидных слов.
Джон подошел к стойке в ванной и хлопнул руками так сильно, как только мог, напугав Лейк настолько, что она замолчала как мертвая.
— Иди к черту наверх. Именно поэтому я заставил тебя перебраться на чердак. Мне надоело слушать и смотреть на кусок дерьма. Иди! — крикнул он ей.
Вскочив и разбежавшись так быстро, как только могла, она пошла по коридору, остановившись лишь тогда, когда заметила Эшли на стремянке из гаража. Медленно спускаясь, она наблюдала, как Эшли ножницами перерезала белую веревку, благодаря которой держалась чердачная лестница.
Эшли, наконец, обратила на нее внимание и протянула веревку, показывая ей, сколько она отрезала.
— Мне она показалась слишком длинной. Что ты думаешь сейчас?
Лейк вытерла слезы, катившиеся по ее щеке, не дав ей ответа.
— Ты права, сука. Нужно еще немного отрезать. Ты чертовски хороша и высока: ты сможешь это сделать. — Эшли казалась сумасшедшей, когда сказала «хороша и высока», отрезав еще один дюйм. — Идеально.
Она смотрела, как Эшли спускается по лестнице и убирает ее с дороги.
— Давай, я хочу посмотреть, как высоко ты сможешь прыгнуть. — На ее лице появилась злая ухмылка.
Лейк просто стояла там. Она не собиралась позволять Эшли смотреть.
— Хочешь, я позову своего гребаного папу? Я уверена, что он тоже хотел бы посмотреть на это. — Когда Лейк больше не шевелилась, она начала кричать: — Па…
Лейк быстро подошла к веревке, не желая, чтобы Джон тоже смотрел на нее.
Еще больше слез вырвалось из нее, когда она прыгнула за веревкой. Она потерпела неудачу в первые несколько раз, из-за чего ей было еще труднее схватить ее после того, как она начала раскачиваться взад и вперед при каждой неудачной попытке.
Садистский смех Эшли звенел у нее в ушах вместе со словами: «Выше. Прыгай выше, сука…»
Лейк вытерла заплаканное лицо тыльной стороной ладони, приходя к осознанию того, что воспоминания о прошлых пытках не помогут ей перестать плакать, а плач не решит ни одну из ее проблем.
В ту ночь ей пришлось поработать и взять себя в руки, если она собиралась решить свою самую большую проблему.
Для восемнадцатилетней девушки было грустно думать, что единственный способ спасти свою жизнь и жизнь своего отца — это работать в сексуальном казино. Иногда жизнь просто несправедлива.
ГЛАВА 25
На этот раз это была мать или дочь? Или, черт возьми, было и то, и другое?
Второй рабочий день был не легче первого. Ее ноги все еще болели после вчерашнего дня, и когда она вышла из-за занавески, как кролик из плейбоя, она все еще пугалась до чертиков. Ей потребовалось время, прежде чем она снова привыкла ко всему этому.
Обойдя всех, она подошла к покерному столу. Держа блокнот и ручку, она записывала заказы мужчин, быстро обходя стол.
— Принести вам что-нибудь? — спросила она мужчину, что находился чуть дальше, записывая последний заказ. Обычно ей не нужно было спрашивать, когда это было за покерным столом: они быстро выплевывали то, что хотели, и ей даже не приходилось поднимать головы.
— Значит, это правда. Должен сказать, когда я услышал, что случилось, я не поверил, что у тебя хватит смелости работать здесь.
Ей даже не нужно было отрываться от газеты, чтобы понять, кому принадлежал этот устрашающий, темный голос. Ошеломленная, она не знала, что сказать, глядя в ужасающие сине-зеленые глаза.
— Не волнуйся, дорогая. Я также потрясен, как и ты, — сказала Лука, глядя на ее преображение.
Чувствуя себя смущенной и стесняющейся своего откровенного наряда, она хотела уйти.
— М… могу я тебе что-нибудь принести?
Лука оглянулся на свои карты, а затем бросил огромную стопку фишек на середину стола.
— Я возьму немного Джека, дорогая.
Подойдя к бару, ее сердце забилось быстрее, гадая, кто еще знает ее долге. Кто еще знает? Что, если Адалин узнает?
Пытаясь успокоить нервы, она схватила огромный поднос с напитками. Не проливай! Ее так сильно трясло, что жидкости бешено плескались в стаканах.
Глубоко вздохнув, она вернулась к покерному столу и раздала напитки. Когда она поставила темную жидкость перед Лукой, он даже не оторвался от своей игры. Спасибо. Разбежавшись, она подошла к соседнему столику.
Ночь продолжалась, и каждый раз, когда она посещала игру Луки в покер, он не обращал на нее внимания. Единственное, что он говорил ей, так это просьба об еще одном Джеке, но он ни разу не взглянул на нее. Она была безмерно благодарна за это и после первых нескольких раз не обращала на него внимания, забывая тот факт, что знала его как младшего Босса. Черт, она никогда бы не подумала об этом, но она предпочитала служить ему, а не всем остальным, поскольку он никогда не пялился на ее задницу или сиськи.
Вернувшись еще раз к покерному столу, она заметила, насколько огромной стала куча фишек Луки.
— Хочешь еще выпить?
— Нет, спасибо, дорогая, — сказал он, вставая. Засунув руку в задний карман темных джинсов, он вытащил пачку наличных, зажатую в серебряном зажиме для денег.
Лейк в шоке уставилась на него, когда он снял с зажима пять стодолларовых купюр. Она не знала, как это принять. Никто еще не давал ей таких больших чаевых, особенно тот, кто выпил всего лишь бутылку Джека.
— Возьми, дорогая, — сказал он, приближая купюры к ней. Когда она, наконец, приняла, он остановил ее. — И тебе не нужно запихивать их себе в сиськи. Я не поэтому даю тебе деньги.
— Спасибо, — недоверчиво сказала она, когда он начал собирать свои фишки.
Когда он больше ничего не сказал, она направилась обратно к бару. Что, черт возьми, только что произошло?
* * *
Винсент вошел в офис Луки, недоумевая, зачем он пригласил его туда.
Войдя, он увидел, что Нерон и Амо уже были там. Это будет либо очень хорошо,